Читать книгу "Непристойная страсть - Колин Маккалоу"

– Но ведь для того я здесь и нахожусь, чтобы облегчать боль, – бодро сказала она, осторожно высвободив руку, так чтобы не обидеть его. Бумаги Майкла лежали рядом, по-прежнему непрочитанные. Она взяла конверт. – Нейл, простите, что сегодня все получается коротко, но мне надо еще поработать.

Он поднялся, с беспокойством глядя на нее сверху вниз.

– Вы ведь зайдете к нам попозже? Не может быть, что дела нового больного помешали вам?

Она с удивлением посмотрела ему в глаза.

– Ничто не может помешать мне! Разве было хоть раз, чтобы я пренебрегла последней чашей в отделении «Икс»? – с упреком сказала она и, улыбнувшись, склонилась над бумагами Майкла.

Глава 6

Полковник Уоллес Доналдсон пробирался по территории госпиталя, освещая себе путь карманным фонариком, и кипел праведным гневом. В самом деле, какое безобразие! Сейчас мирное время, и затемнение уже отменили, а начальство даже не сочло нужным повесить хотя бы пару фонарей. Корпуса госпиталя тонули в кромешной темноте, поскольку большинство из них пустовало, и лишь изредка наружу проникал луч света от одиночных лампочек, горевших в тех строениях, где еще обитали люди.

За последние шесть месяцев военный госпиталь общего типа Базы номер пятнадцать катастрофически сокращался по числу людей, оставаясь все таким же обширным по занимаемой им территории; как внезапно похудевший толстяк, обреченный носить одежду прежнего размера, он представлял собой жалкое зрелище. Построили его американцы немногим более года назад, но почти сразу же ушли, оставив многочисленные недоделки и только частично оборудовав его. Госпиталь перешел австралийцам, которые продвигались значительно западнее, через Ост-Индию.

В самые горячие дни в госпиталь ухитрялись втиснуть до пятисот коек, плюс к тому здесь проживали тридцать человек старшего медперсонала да сто пятьдесят сестер, загруженных до такой степени, что о свободном времени старались даже не вспоминать. Теперь же действовали лишь несколько отделений, и, само собой разумеется, отделение «Икс» размещалось дальше всех, на краю пальмовой рощи, обогатившей когда-то одного голландца – торговца копрой. Из тридцати офицеров медицинской службы осталось всего пять хирургов, как широкого профиля, так и узких специалистов, и пять врачей, включая единственного патологоанатома. А в огромном жилом корпусе для сестер едва ли можно было насчитать тридцать женщин.

Как невропатологу полковнику Доналдсону вменили в обязанность надзирать за отделением «Икс», когда База номер пятнадцать перешла к Австралии, и ему теперь постоянно приходилось возиться с кучками эмоционально неустойчивых людей – печальным наследством войны. Не все выдерживали шестилетнее вываривание в этом котле, какая-то часть пеной поднималась наверх, и вот ее-то и приходилось снимать полковнику и отправлять в отделение «Икс».

Перед войной жизнь полковника Доналдсона была подчинена задаче самоутверждения себя на Мэкери-стрит – самом престижном, но и самом капризном районе, выбранном медицинскими кругами Сиднея для достижения своих целей. Удачная операция с ценными бумагами в тысяча девятьсот тридцать седьмом году, когда весь мир напрягал усилия, чтобы выползти из Великой депрессии, позволила ему купить практику на Мэкери-стрит, и наконец-то на его счет в банке потекли крупные гонорары от самых известных клиник. Но тут Гитлер ввел свои войска в Польшу, и с этого момента все круто изменилось. И теперь Доналдсон со страхом думал: а вернется ли когда-нибудь жизнь в то прежнее, довоенное русло? Во всяком случае отсюда, с этой чертовой дыры, именуемой Базой номер пятнадцать, худшей из всех существующих дыр, это казалось маловероятным. Да и сам он вряд ли сможет стать тем, прежним.

Собственно, его положение в обществе оставалось блестящим, хотя во время Депрессии средства его семьи сильно распылились. К счастью, у него был брат – биржевой маклер, благодаря которому семья устояла в кризисной передряге. Как и Нейл Паркинсон, полковник говорил безо всякого австралийского акцента; закончил он Ньюингтон, затем университет в Сиднее, но вся его последующая медицинская практика проходила в Англии и Шотландии, где он окреп и встал на ноги как врач. И теперь он предпочитал думать о себе как об англичанине, а не как об австралийце. Не то чтобы он по-настоящему стыдился, что он австралиец, нет – просто англичанином быть лучше.

Но уж если кого он и ненавидел от души, так это женщину, с которой ему предстояло встретиться. Сестра Онор Лэнгтри. Паршивая задавака, еще и тридцати нет, скорее всего; профессиональная медсестра, скажите на милость. Армейской выучки у нее нет, хоть она и была в армии с сорокового года. Не поймешь, что за баба; говорить умеет, и видно, что с образованием и с манерами, да и училась она в хорошей клинике – одной из лучших, где готовят сестер. А вот отдраить бы ее не мешало – не хватает ей чувства изящной почтительности, потому что не знает своего места. Собственно, будь полковник Доналдсон до конца честен с самим собой, он бы признал, что попросту боится ее до смерти. Каждый раз, готовясь встретиться с ней, ему приходилось собираться с духом, да что толку? Ей все равно удавалось накрутить его так, что он потом несколько часов не мог прийти в себя.

Даже занавеска из пивных крышечек раздражала его. Уж где-где, но только не в отделении «Икс» висеть такой штуке. Но старшая сестра, какая бы невоспитанная дубина она ни была, в этом отделении ходила на цыпочках. Это случилось в самом начале, когда отделение «Икс» только заселили. Когда старшая в очередной раз выступала перед сестрой Лэнгтри и одному из больных наконец надоело слушать ее нападки, он управился с ней потрясающе простым и действенным способом: неожиданно протянул руку и разодрал ей форму сверху донизу. Ясно, что субъект был безумный как мартовский заяц, и его немедленно отправили на континент, но с тех пор старшая была тише воды, ниже травы, и не дай бог чем обидеть больных из отделения «Икс»…

Лампочка, висевшая в коридоре, осветила высокую фигуру полковника Уоллеса Доналдсона, щеголеватого человека лет пятидесяти, с лицом, будто покрытым тифозной сыпью, как это обычно бывает у любителей спиртного. Над верхней губой у него топорщились аккуратно подстриженные усы военного образца, в то время как щеки и подбородок были тщательно выбриты. Он снял кепку, и в том месте, где край ее врезался в череп, на слипшихся седых волосах образовалась круговая вмятина, потому что они давно уже потеряли свою густоту и жесткость. Глаза его были выцветшего голубого оттенка и слегка навыкате, но чувствовалось, что когда-то полковник был красивым мужчиной, к тому же он сохранил хорошую фигуру, плечи его были по-прежнему широкими, а живот почти плоским. В безупречно сшитом костюме строгого покроя он выглядел весьма внушительно, теперь же в столь же безупречно сшитой форме он был похож на маршала в большей степени, чем сами маршалы.

Сестра Лэнгтри тотчас вышла ему навстречу, провела в свой кабинет и проследила, чтобы он удобно устроился в кресле. Сама она при этом осталась стоять. «Очередная уловка, – возмущенно подумал он. – Еще бы, это единственный способ для нее смотреть сверху вниз».

– Прошу простить меня, сэр, за то, что вытащила вас сюда, но дело в том, что этот парень… – она подняла повыше документы, которые уже держала в руке, – поступил сегодня, и, поскольку вы ни о чем мне не сообщили, я предположила, что вы не в курсе его прибытия.