Читать книгу "Ягодное лето - Катажина Михаляк"

Габриэла встала, опираясь ладонями, и через минуту опустилась на колени перед неподвижным телом парня.

– Павел… Павлик! – шептала она, пытаясь взвалить его на плечи, но он был слишком тяжелый.

Она подползла к его голове, повернула его лицо так, чтобы ему было легче дышать. Вытерла ладонью кровь, ручьем стекающую на закрытые веки.

Откуда-то сзади раздавались крики конюшенных, Габриэла слышала высокий голос Марты и звуки нарастающей паники, но все это проходило как бы мимо нее, никак ее не трогая. Перед глазами у нее проносились картины того, что произошло здесь пару минут назад: Павел, бегущий в ее сторону, взбешенные кони, падение и… страх. Стук копыт и отчаянный крик:

– Ааааааааби! Ааааааабиэлаааааа!

– Павел! – она звала его без конца, повторяла его имя как заклинание, когда его поднимали и несли. И тогда, когда две кареты «Скорой помощи» отъехали от Букового Дворика, а она все стояла у ворот, глядя им вслед и чувствуя сосущую пустоту в сердце.

– Пойдем, Габрыся, – кто-то мягко и бережно обнял ее. – У тебя рука повреждена.

Она опустила глаза на ладонь, перепачканную кровью, и первая судорога дрожи пробежала по ее телу. А через минуту она дрожала вся, с ног до головы – от шока и бессилия.

– Так, милая, выпей-ка, – к ее губам поднесли бутылочку с чем-то горьким и остро пахнущим. Она с трудом смогла глотнуть, зубы ее стучали о стекло. – Еще немножко. Это тебе поможет. Пей, Габуся…

У Марты срывался голос.

В конюшнях часто случаются несчастные случаи. Лошади – это животные с интеллектом маленького ребенка. За них думает человек. А если не думает – тогда случаются трагедии: кого-то затоптали, кто-то упал, кого-то копытом ударили… Но чтобы вот такое, как сегодня… чтобы сразу двое пострадавших – раненых, слава Богу, только раненых! – о таком Марта не слышала. Ведь она всегда была так предусмотрительна и осторожна, у нее в Буковом Дворике никогда не случалось ничего плохого – парочка маленьких неприятностей и одна сломанная нога, и все!

А сейчас она гладила запыленные, влажные от пота волосы своей подопечной, которая впала в странное состояние то ли сна, то ли бодрствования, то и дело вздрагивая всем телом. Время от времени Марта нервно взглядывала на мобильный телефон. Конюшенные и пани Маня, кухарка, сидели вокруг стола, тоже взглядом заклиная телефон.

Это ожидание было просто невыносимым!

– Господи, да скажите же что-нибудь! – выкрикнула она наконец.

Все что угодно – только бы не было этого гробового молчания.

– Зенек возил сено, лопнуло колесо – громкий звук и напугал коней.

Марта покивала головой.

Такой пустяк, такое вот дерьмо: лопнуло колесо. Если бы это случилось на пару сотен метров дальше, лошади бы только повели ушами…

По щекам этой железной женщины впервые потекли слезы.

– Эй, эй, босс!

Обеспокоенный Янек встал и нерешительно потрепал ее по плечу.

Она вытерла глаза, вытерла нос. Подняла ладонь в знак того, что с ней все в порядке.

– Кто-то должен позвонить пани Стефании. Еще чуть-чуть – и она начнет волноваться, что Габи до сих пор не вернулась. Я не могу. Я жду звонка из больницы с минуты на минуту.

Янек взял свой телефон и вышел с ним из комнаты. Но пока он набирал номер тетки Габрыси, зазвонил телефон Марты, и он тут же вернулся в комнату, с волнением вглядываясь в лицо женщины, пытаясь прочитать по ее выражению новости. И когда увидел облегчение в ее глазах – чуть сам не расплакался…

– Будет жить, – шепнула Марта побелевшими губами. – Весь поломанный, места живого нет – но жить будет…

И разрыдалась в голос – она долго держалась, не позволяла себе.

– Павел… – раздался тихий шепот Габриэлы. – Ты плачешь. Что с Павлом?

– Я плачу от радости, милая, – Марта склонилась над девушкой и с огромной нежностью поцеловала ее в лоб. – Он будет жить. И ты тоже. Через минуту приедет доктор, он тебя полечит – и ты вернешься домой.

– Хорошо, – согласилась Габриэла и снова провалилась в беспамятство.

Без молчаливой дружбы Павла Буковый Дворик казался Габриэле пустым и скучным. Каждый день она навещала Павла в больнице, до работы или после, и радовалась, глядя, как он постепенно выздоравливает, хотя выздоравливал он, как ей казалось, очень медленно.

– Ковыляешь, прямо как я, – сказала она в шутку месяц спустя, глядя на его попытки передвигаться по больничному коридору на костылях. – А ведь у тебя ноги равной длины.

– Авной, – вдруг повторил он за ней, и она чуть с ума от радости не сошла, слыша его пока еще хриплый голос.

– Ну а раз они у тебя одинаковые, так ты мог бы двигать ими как-то более… ритмично, – продолжала она подтрунивать над ним, чтобы не подать виду, как страшно ей смотреть на покрытое синяками лицо друга, забинтованные ребра, ноги и руки в гипсе.

Он в ответ засмеялся, но тут же ойкнул – сломанные ребра протестовали против резких движений острой болью.

– Ррррр. Рррритмично. Повтори, – Габриэла была безжалостна к нему.

– Ллллл. Литмитно, – повторял он послушно, хотя голосовые связки пока еще были не в ладу с некоторыми согласными. Просто для Габриэлы он был готов звезды с неба достать. И научиться снова говорить.

Рано или поздно в палату входила хмурая, словно грозовая туча, пани Жозефина – и визиту Габриэлы тут же наступал конец. Даже если девушка собиралась побыть еще, а Павел протестовал, мать его была непреклонна.

– Попрошу вас выйти, – говорила она, не глядя на Габриэлу, как будто сам вид девушки наполнял ее отвращением. – И завтра попрошу вас не приходить – Павлику нужно отдыхать.

Он возражал, качал головой, но пока он еще не был в состоянии противостоять матери по-настоящему. Пока нет.

Габрыся вежливо отвечала:

– Ну, до встречи, коллега. Завтра после обеда приду.

И возвращалась на следующий день. После обеда.

– Как твоя квартира? – спросил Павел несколько недель спустя.

Он еще иногда пропускал или путал согласные, но говорил уже вполне понятно, а голос приобрел приятное уху, низкое звучание.

– А, – махнула рукой Габриэла. – Тебя ждет. Ну то есть – ремонта.

– Я выхожу на следующей неделе. И сразу же начнем красить.

– Нет, сначала ты поедешь домой – отдыхать.

– Наотдыхался уже, – ответил он с новой, непривычной решительностью.

Габриэле эта решительность очень нравилась. Жозефина уже не прогоняла ее как шелудивого пса, потому что стоило ей только попробовать – Павел тут же вставал на защиту девушки.

Сразу же после выхода из больницы он приступил к работе.

В Буковом Дворике его встретили как героя. Да он ведь и был героем на самом деле – с риском для собственной жизни спас Габриэлу.