Читать книгу "Браслет певицы - У. Уилер"

Суон, впервые бывший в этой комнате, с удивлением осмотрелся, но тут явился Алоиз, который, как оказалось, совмещал секретарские обязанности с обязанностями лакея, и вынес блюда. Когда он подал горячее, Ива не отпустила его, а предложила составить им компанию.

– Я думаю, Алоиз должен быть в курсе дела, – сказала Ива, и секретарь засиял скромной гордостью.

Он поставил на стол блюдо прекрасных перепелов, художественно оформленных засахаренными вишнями и картофелем, и занял место за столом.

– Честно говоря, – начал Суон, кладя рядом со столовыми приборами свою верную записную книжку, – в этой истории практически не за что зацепиться. Сама картина убийства до сих пор не вполне ясна. Давайте по порядку. За столом сидело восемь человек. Если пойти по часовой стрелке, то в начале сеанса по левую руку от князя Урусова сидела Мелисанда фон Мюкк, затем – граф Бёрлингтон, баронесса Фицгилберт; затем вы, Ива, ведь, насколько я понял, вы сидели прямо напротив князя Урусова? – Ива кивнула. – За вами сидел полковник Брюстер, графиня Бёрлингтон, и затем, по правую руку от медиума – сам Фицгилберт. Потом графиня ушла, и мадам фон Мюкк заняла её место. Убить барона ударом в спину, сидя в кресле рядом, невозможно.

Ива слушала, не перебивая, лишь кивая в знак точности излагаемых фактов. Алоиз внимательно следил за рассказом и даже крутил головой, словно примеряя диспозицию к столу, за которым сидел.

– Итак, убийство могло произойти только во время перерыва, – продолжил Суон. – Воткнуть кинжал в спину барона могла Мелисанда, пока размахивала полами манто, а князь Урусов наклонился и ничего не видел. Если Урусов и Мелисанда, действительно, в сговоре (как убеждён полковник Брюстер), то это было вообще проще простого. Или сам полковник Брюстер мог воспользоваться заминкой и нанести точный удар. Удар опытного охотника и любителя холодного оружия. Конечно, и сам князь Урусов мог бы. Ужасно, что и баронесса Фицгилберт могла убить своего мужа. Она подошла и что-то спросила. Вы, дорогая мисс Ива, утверждаете, что барон кивнул. А что, если это был не утвердительный ответ на вопрос, а конвульсивное движение умирающего? Ведь никто не слышал, чтобы барон что-то сказал, а если могло показаться, что он что-то буркнул в ответ – это тоже, увы, мог быть его последний вздох.

– Да, у нас четверо подозреваемых, каждый из которых мог убить барона. Но зачем? – Ива пожала плечами. – А что вы узнали о жертве этого преступления, о самом бароне Фицгилберте?

– Я навёл справки в Адмиралтействе. Блестящие отзывы, первый лорд Адмиралтейства послал личное соболезнование вдове, превозносящее заслуги покойного. Все единодушно считали его верным слугой Короны и человеком исключительных душевных качеств. Складывается впечатление, что именно за это его и отправили на тот свет. Он настолько безупречен, что кажется ненастоящим. К тому же – примерный семьянин… Да, вот что: сегодня утром, по настоянию Скотланд-Ярда, было вскрыто завещание Фицгилберта.

– Вот как? Что-нибудь интересное? – Ива оторвалась от перепела и посмотрела на Суона в ожидании.

– Ну, вообще-то ничего неожиданного. Титул и основное имущество наследуются старшим сыном барона, Патриком, по достижении им совершеннолетия. До совершеннолетия его опекуном назначается младший брат барона, которого вы имели возможность увидеть на заседании коронёрского суда. Это чистая формальность – Патрику Фицгилберту исполняется двадцать один год через полтора месяца, вряд ли за это время можно будет хотя бы оформить все бумаги. Так что брат покойного никакой выгоды от смерти Фицгилберта не получает. Но он наследует изрядную сумму и библиотеку покойного. Ну, и, естественно, вдова. Ей назначено значительное содержание, ей же отходит дом в Лондоне. Остальные четверо детей также получают содержание и собственность, распорядителем которых до их совершеннолетия назначена вдова. В завещание включены некоторые указания для секретаря, который обязан должным образом распорядится личным архивом усопшего, и мистеру Куку, поверенному. Им оставлены некоторые суммы. Вот и всё.

– Да, на первый взгляд, ничего примечательного, – согласилась Ива.

Алоиз, хранивший молчание и с большой аккуратностью препарировавший маленьких, субтильных перепелов, оторвался от этого, судя по выражению его лица, увлекательного занятия и довольно неожиданно спросил:

– Интересно, а в завещании указано, каким именно образом секретарь должен распорядиться архивом барона?

– Нет, – с изумлением ответил Суон, – в завещании сказано буквально «распорядиться должным образом».

– Странно, – задумчиво откликнулся Алоиз, – если я не имею точных указаний на время отсутствия своего патрона, я не могу взять на себя ответственность решать, что есть «должным образом». Я имею в виду, что секретарь должен был получить при жизни барона какие-то распоряжения или дополнительные письменные указания… поскольку в завещании ничего не разъяснено…

Все трое переглянулись. Суон что-то решительно чиркнул в своём блокноте.

– Пожалуй, архив барона… И его секретарь… Вот что значит – взгляд профессионала! Браво, Алоиз! Завтра же займусь этим.

Когда обед закончился, Суон поблагодарил мисс Иву за гостеприимство и собрался покинуть дом.

– Так у вас нет ни малейшего предположения, что могут означать эти цифры? – поинтересовалась Ива, когда Суон уже вышел на лестницу.

– Нет, мисс Ива, пока – нет, – твёрдо ответил инспектор.

– Тогда позвольте мне сказать, – Ива была очень серьёзна. – Я не имею ни малейшего представления о том, что там написано, но… я точно знаю, что князю Урусову грозит большая опасность. Смертельная опасность.

– Ну, фон Мюкк, конечно, ревнив…

– Ах, ревность тут вовсе ни при чём, – укоризненно покачала головой ясновидящая.

Выйдя от Ивы, инспектор быстро направился не домой, и не в управление, в котором имел обыкновение иногда засиживаться даже за полночь, а в неприметный особняк на набережной Темзы, у Кэмденских доков. Через полчаса он вышел, прогулялся вверх по течению реки, поймал кэб и велел ехать на свою квартиру.

* * *

Мистер Фицгилберт вошёл в полутёмную гостиную и сухо кашлянул, давая о себе знать. Его золовка, ныне – вдова Фицгилберт, сидела перед камином, у её ног вертелась лохматая собачонка, баронесса рассеянно улыбалась её шалостям. Она повернула голову на звук.

– Клара, боюсь, там пришли какие-то джентльмены из Адмиралтейства. Они хотят просмотреть бумаги в кабинете Эдварда. Полагаю, их следует проводить.

– Неужели это не может подождать? Бедный Эдвард ещё не похоронен…

– Клара, это дело чрезвычайной важности. Ваш муж занимал пост, который обязывал не только его, но и нас, служить Короне при любых обстоятельствах, – голос у Фицгилберта был мягким, но убедительным.

– Хорошо, найдите Липстока, пусть он отопрёт кабинет, – тихо сказала баронесса и вновь стала смотреть на собачку.

– Видите ли, дорогая, мы не смогли найти Липстока.