Читать книгу "Вильгельм Завоеватель - Джорджетт Хейер"

— Милорд, шут говорит правду, — твёрдо проговорил Рауль. — Люди, желающие вам смерти, сейчас открывают ворота, а ваши люди, опоенные зельем, спят внизу. Вставайте, сеньор! Нельзя терять ни секунды!

Вильгельм отбросил покрывало и тут же поднялся. Он был в рубашке и коротких штанах, поэтому стал быстро одеваться.

— Так! — проговорил он.

В голосе его проскользнула резкая нотка ликования. Рауль почувствовал, как к горлу подкатил ком. Да, Вильгельм был тем человеком, за которого стоило умереть. Именно об этом юноша мечтал когда-то в родном Харкорте. Рауль взял пояс с ножнами и подал его герцогу.

— Торопись, торопись, братец, и следуй за дураком, — сказал Галет, отворяя дверь. — Кони уже готовы.

Вильгельм набросил на плечи накидку.

— У меня отличные слуги, — весело заметил он. — Что ж, веди, дурак.

— Да, у тебя отличные слуги, сынок: дурак и младенец.

Галет прокрался к лестнице, и все трое бесшумно спустились вниз. Факел осветил людей герцога, спящих мёртвым сном. Рауль услышал, как Вильгельм горько усмехнулся.

Луна уже взошла, и её бледный свет проникал сквозь щели в ставнях в залу. Рауль бросил факел в камин, где тлели угольки. Стараясь не наступить на спящих, Вильгельм, Рауль и Галет пошли к кухне. Один раз герцог чуть было не наступил на неподвижное тело. Человек застонал во сне, и Рауль снова услышал горький смешок Вильгельма.

На кухне никого не было. Одно из окон было открыто. Галет молча указал на него.

Вильгельм кивнул и шагнул вперёд, но Рауль остановил его.

— Я пойду первым, милорд, — проговорил он и, поднявшись на скамеечку, стоявшую под окном, легко перепрыгнул через подоконник.

На небе не было ни облачка, и от света луны оно стало сапфировым. Здесь, на заднем дворе, никого не было. Рауль подал Вильгельму руку. Вслед за герцогом на землю спрыгнул Галет. Приложив палец к губам, он направился к стене, окружавшей дом, и знаками показал спутникам, что через неё нужно перелезть.

Сразу за стеной начинался густой лес, простиравшийся до самого Валоньеза. Здесь их ждали осёдланные рысаки: Малет Вильгельма и Версерей. Герцог сел в седло и, нагнувшись, протянул руку шуту:

— Благодарю тебя, дурак Галет. Затаись, верный пёс, а потом пробирайся в Фалейс.

Галет поцеловал руку Вильгельма.

— Храни тебя Господь, братец. Езжайте же, медлить нельзя!

Галет исчез в темноте, а путники пришпорили коней.

Лунная дорожка показывала им путь на юг. Малет летел вперёд, закусив удила, и звук его подков громом отдавался у Рауля в ушах. Юноша гнал своего Версерея следом.

Так они ехали некоторое время. Вырвавшись вперёд, Рауль попытался разглядеть выражение лица Вильгельма. Но было слишком темно, и Рауль увидел лишь очертания носа и скулы. Герцог держался в седле очень прямо, словно был на прогулке. Рауль, ещё дрожавший от волнения, восхищался спокойствием Вильгельма. Будто прочитав мысли своего спутника, тот посмотрел на него и, улыбнувшись, проговорил:

— Я уже переживал такое много раз, Рауль де Харкорт.

— Вам никогда не было страшно, милорд? — вырвалось у Рауля.

— Страшно? Нет, — безразлично проговорил Вильгельм.

Они скакали бок о бок в чаще ночного леса. Вдруг Вильгельм осадил коня и снова заговорил:

— Кто отворил ворота моим убийцам?

— Лорд Гримбольд с шестью рыцарями.

Рот герцога неожиданно скривился в приступе гнева:

— Низкий предатель! Видит Бог, я сведу с ним счёты!

Свирепые нотки в голосе Вильгельма заставили Рауля содрогнуться. Герцог снова взглянул на него, словно оценивая своего спутника.

— Поездка будет нелёгкой. Я должен быть в Фалейсе к утру. Твой конь выдержит?

— Да, милорд, — твёрдо ответил Рауль. — Он такой же выносливый, как и ваш.

— Тогда вперёд! Погоня наверняка уже пущена по нашему следу.

Юноша оглянулся:

— Я ничего не слышу, сеньор.

— Они будут преследовать меня, и очень упорно, — объяснил Вильгельм. — На этот раз мой милый кузен не может дать мне ускользнуть у него из-под носа.

— Так вы знали об этом всё время? — в ужасе воскликнул Рауль.

— О том, что мой бургундский кузен будет счастлив оказаться на моём троне? Ты принимаешь меня за дурака, Рауль?

— О нет, милорд! Но вы никогда не показывали виду, и, когда однажды я из невежества попытался предупредить вас, вы, казалось, не придали этому значения.

— Я не придаю этому значения и сейчас, — ответил Вильгельм. — Господи, неужели одиннадцать лет я пробыл герцогом Нормандии, чтобы испугаться кучки бунтовщиков? Знай, Рауль де Харкорт, первое, что я помню в своей жизни, это то, как мой дядя Вальтер выкрал меня из замка в Водрилле, чтобы спрятать в лесной хижине бедняка от врагов. Так он делал не один раз, ибо, едва мне исполнилось восемь лет, заговор против меня сменялся заговором. Они убили моего опекуна Торкиля и графа Гилберта, которого народ называл Отцом Государства. Ты видел Фиц-Осберна, моего сенешаля. Его отец Осберн, сын Герфаста, состоял на службе у меня. Его убили на пороге моей комнаты, а мне не было и десяти. Боже мой, я переплыл через реки крови! Я научился никому не доверять, ибо те, кто должен был защищать меня, искали моей смерти, когда я был ещё ребёнком. — Вильгельм горько рассмеялся. — А сейчас Гюи, произносивший сладкие речи, поднял голову, чтобы нанести удар герцогу Нормандскому! Клянусь памятью отца, я сведу с ним счёты, — повторил угрозу Вильгельм, и в устах такого человека это было равносильно смертному приговору.

Кони мчались галопом. Дул ночной ветерок, и волосы герцога растрепались, а накидка развевалась сзади подобно чёрной туче. Он резко обернулся и, заранее торжествуя над поверженным врагом, произнёс:

— Оставайся со мной, Рауль-часовой. Клянусь Богом, ты увидишь, как Нормандия склонит передо мной голову!

— Милорд, — с готовностью проговорил юноша, — именно для этого я поступил к вам на службу. Я в вашем распоряжении до самой смерти и после неё. Моя голова и мой меч в вашей власти!

— Пусть будет так! — проговорил Вильгельм и протянул Раулю руку. Их плечи соприкоснулись, а руки встретились в горячем пожатии.

— Сеньор, раздавите гадюку, будоражащую Нормандию, и установите долгожданный мир!

— Прежде чем установить мир, я развяжу войну и буду вести её до конца. Видит Бог, этот меч, до сих пор не получивший ни одной жертвы, скоро узнает, что такое кровь! Пройдёт день, может быть, неделя, и Нормандия поднимется против меня во всеоружии. Пальцев одной руки хватит, чтобы пересчитать всех, кому я могу доверять.

Голос Вильгельма стал резче, и Рауль скорее почувствовал, нежели увидел, что герцог нахмурился.