Читать книгу "Билет в одну сторону - Наталья Костина"

Кнутом ли, пряником ли загнанные в колхозы бывшие крепкие единоличники чувствовали себя ограбленными и обманутыми: если раньше, в неурожайный год, они могли взять в руки фанерный короб с инструментом и податься в город на заработки, то теперь они оказались заложниками самого настоящего крепостного права. Паспорта у колхозников отбирались, и перемещаться они имели право лишь в строго определенных начальством пределах. Но тут, на Донбассе, паспортов не требовалось: хочешь работать – надевай каску, бери кайло в руки и спускайся под землю. Наскоро рылись землянки, из подручных средств возводились мазанки. Устраивались, жили, рожали детей, гуляли свадьбы – до или после рождения первенца – это уж как карта ляжет. И надеялись на лучшую жизнь. Сейчас – почти то же самое. Тяжелая шахтерская доля, бесспорно, должна быть весомее. Все они – те, кто спускается под землю, – знают, что в один отнюдь не прекрасный день могут не вернуться домой живыми. Не из этого ли, глубоко упрятанного внутрь предчувствия беды и рождается постоянный надрыв: «Услышьте Донбасс»?

Кроме того, уголь становится нерентабельным. Если повысить зарплату да создать действительно человеческие условия труда, то добывать его можно будет лишь в порядке экстремального реалити-шоу. Всем желающим, купившим билет в ад, выдадут полное снаряжение. Через турникет – и вперед, обратного пути уже нет: тесно, как селедки, впихнуться в гремучую, раздолбанную клеть лифта, а потом, внизу, отработать все положенные восемь часов смены. Восемь, а то и десять, двенадцать – вот как он достается, уголек-то! В стоимость аттракциона кроме собственноручно добытого «черного золота», красивенько запакованного в сувенирное ведро, должно обязательно входить купание в облупленной душевой, где плитка отпала еще во времена Хрущева, и неизменные двести граммов «с устатку» – валящие с ног тех, кого шахта не смогла уходить с первого раза. Таким – респект, зачет, уважение и бутерброды – с салом или соленой килечкой – но это даже таким уже за отдельную стоимость. Ну а кто после дня забоя захочет еще раз – тот герой. Настоящий. Мужик с большой буквы, заслуживающий большего.

И вот этот-то самый мужик почему-то начал считать, что это большее отчего-то весомее, крупнее и слаще в другом государстве. Но не в Европе, нет – умная Европа и свои-то угольные шахты с половины позакрывала – там денежки считать хорошо умеют! Вся надежда шахтерская – на соседей. Эх, Россия, страна-через-дорожку! Что ж ты так замутила, смутила умы? Оно и понятно: рыбку – ее сподручнее ловить в мутной воде. Крым ты уже «отмутила», но наш Донбасс-то тебе зачем? Он же спокон веку дотационный – по крайней мере, на моей памяти. Что ты, великая держава, где и своего с лихвой хватает, с нашим Донбассом делать-то будешь? Его ж кормить, поить, за уши из болота тянуть надо, пенсии повышенные платить, инвалидов содержать! Или права соседка Люба – только сухопутный коридор в Крым их и интересует? Чтобы не мучиться с самолетами, паромами. Черное море неспокойное: помнится, мост через Керченский пролив однажды уже возвели. Просуществовал торжественно, с перерезанием красной ленточки и тушем, громогласно извергнутым из меди духовых, пущенный в эксплуатацию мост всего три месяца – хотя раньше и воровали меньше, и строили качественнее – знаменитый Карлов мост в Праге с четырнадцатого века стоит без единого капитального ремонта. Так что вряд ли россияне поедут в крымнаш по мосту – и не в этом году, это уж точно. Ну а мы… мы с Женькой теперь в Крым ни ногой. Потому что как бы мы не любили это место, но лазить по скалам Фороса и собирать обкатанные морем голыши в Коктебеле нас уже не соблазнишь. Что ж… будем открывать для себя новые горизонты! На учительскую зарплату не слишком разгонишься в Париж или ту же Прагу, которая меня очаровала на всю оставшуюся жизнь, но возить кровные людям, которые, оказывается, всю жизнь были «притесняемыми» и «несчастными» – нет уж… сидите без наших с Женькой сбережений! Обидчивые мы. Хотя, конечно, далеко не все крымчане ходили голосовать на этот дурацкий референдум – да и я больше чем на сто процентов уверена, что результаты его были сфабрикованы. Потому что никто и никогда не запрещал ни в Крыму, ни где бы то ни было в Украине русский язык. Половина страны говорит и пишет по-русски, да и школы в нашем регионе в большинстве своем русскоязычные. В том же Крыму на весь огромный полуостров функционировало всего семь школ с украинским языком обучения! После этого начинайте рассуждать о притеснениях, а мы посмеемся. Да и в Харькове, где я училась, за все пять лет чистую украинскую речь на улицах я также не слышала ни разу – разумеется, колоритный суржик, повсеместно звучащий повсюду, был не в счет. Моя бабушка, которая до замужества жила в «первой столице», рассказывала, что когда-то с певучим украинским языком здесь было куда лучше. Однако потом, после того как началась повальная русификация и русский язык насаждался «от Москвы до самых до окраин», украинский стал забываться, отошел на второй план и даже в семьях люди начали общаться уже только по-русски. Возможно, эта политика огромной империи под названием СССР была в чем-то и верной: ну как иначе могли поговорить чукчи с таджиками или жители Еврейского автономного округа с уроженцами Казани? Разумеется, верной она была только для самой империи, а от национального, родного, кровного во многих местах осталась лишь декоративная составляющая: ансамбли песни и пляски да два урока по сорок пять минут в неделю. Вот и получилось, что язык той половины страны, где я родилась и выросла, так и остался на втором месте. Я сама начала учить его лишь во втором классе общеобразовательной школы. Многие и сегодня выбирают «русские» классы, чтобы их детям было легче: потому как родители, учившие украинский на уровне факультатива, языком также не владеют, а помогать ребенку с уроками все же нужно. Потому-то и не хотят мамы-папы разбираться со всеми этими «шлунками» и «нирками», «лугом» и «кисенем», им легче, как и они учили, – желудок и почки, щелочь и кислород…. Позорище, как говорит наша директриса, слушая некоторых учителей, ведущих обязательные уроки на украинском и при этом безбожно коверкающих язык. Да что говорить об учителях, когда сам бывший премьер Азаров, которого за глаза называли не иначе как «Азиров», каждый божий день вещал с экранов на таком диалекте и с таким акцентом, что граждане родной страны не знали – смеяться им или плакать. Денежки из бюджета, впрочем, и он, и сбежавший в Ростов Янукович при этом воровали очень квалифицированно. Словом, в результате их слаженных действий и наступили те самые обещанные «покращення і стабільність». Нас стабильно обстреливают с территории соседней державы – наверное, для того, чтобы довести начатое сбежавшими к соседям же правителями «покращення» до логического конца и развалить все окончательно. Что-то я сегодня невеселая… А чему радоваться? Связи нет третий день, и даже неизвестно – живы ли те, с кем я общаюсь, не накрыло ли их дом при обстреле, не расстреляли ли их машину на дороге в город, куда все мы периодически выбираемся – потому как жить без некоторых привычных вещей оказалось трудно. У нас с Женькой уже не осталось ни шипучего аспирина, который так хорошо помогает от мигрени, ни любимых Женькиных шоколадных конфет – которые и для, и от. От хандры и для хорошего настроения. А у меня как раз хандра. Наверное, на сегодня буду заканчивать – засиделась далеко за полночь, а завтра будет тяжелый день: накануне прошел дождь, и самое время прополоть и окучить картошку. Может быть, как пессимистически утверждает моя соседка Люба, зимой нам придется надеяться только на собственный урожай.