Читать книгу ""Зверобои" штурмуют Берлин. От Зееловских высот до Рейхстага - Владимир Першанин"

Один из зарядов взорвался поблизости, осколки взрыли бруствер, несколько штук вонзились в дно траншеи под ногами у самоходчиков. Неизвестно, чем бы все кончилось, но открыла огонь наша артиллерия, и немецкие гаубицы понемногу замолкли.

Еще с неделю продолжалась переформировка, затем объявили приказ готовиться к наступлению.

Бои за Кюстрин и плацдармы на правом берегу Одера шли, практически не прекращаясь. Основной удар был нанесен в первых числах марта. В течение трех дней немецкий гарнизон был расчленен на несколько частей.

Город-крепость оборонялся ожесточенно, несмотря на постоянные удары советской авиации и артиллерийский обстрел. В нем участвовали бригада 203-миллиметровых гаубиц и дивизион из шести 280-миллиметровых мортир, самых мощных сухопутных орудий Красной Армии.

Снаряды весом около трехсот килограммов летели в сторону укреплений, нанося огромные разрушения. Даже на расстоянии сотен метров немецкие солдаты получали контузии, обрушивались подземные форты и укрытия, где прятались защитники крепости.

Слыша сотрясающие землю удары, наши бойцы, особенно те, кто помнил сорок первый и сорок второй годы, с нескрываемой злостью переговаривались:

— Жрите досыта, гады!

— Получай, фриц, подарок за Ленинград!

— А это за Севастополь!

Десятого марта после упорных боев была захвачена железнодорожная станция Кюстрин. Железнодорожные ветки на Берлин с востока были перерезаны. Пытаясь удержать остатки крепости, немцы взорвали мосты через Варту.

В течение нескольких дней шли уличные бои в самой укрепленной части Кюстрина, фортах Нейштадта. Здесь участвовали две батареи тяжелого самоходно-артиллерийского полка подполковника Пантелеева.

Первая и вторая батареи Глущенко и Чистякова выдвинулись на исходные позиции туманным мартовским утром. Вместе с ними находился подполковник Фомин, взвод десантников и зенитно-пулеметная установка.

Обе батареи были укомплектованы до полной штатной численности, по пять машин в каждой. На расстоянии стоял «студебеккер», загруженный снарядами, так как даже полуторный боезапас каждого из «зверобоев» составлял всего тридцать снарядов.

Тяжелые самоходки обычно действовали совместно с танками, но сейчас у них была другая задача — взламывать укрепления.

Батарея Чистякова рассредоточилась среди развалин домов, кое-где торчали деревья. Ждали, когда откроют огонь немецкие орудия, чтобы ударить с наибольшей эффективностью. Комбат обошел машины. Почувствовал нервное напряжение экипажей, особенно молодых.

— Мы же почти на открытом месте стоим, — шепотом, словно его могли услышать немцы, поделился своими опасениями один из командиров, младший лейтенант Анатолий Корсак. — Откроют огонь или авиация налетит…

— Передвинь свою машину вон к той стене, — перебил его Чистяков. — Авиации в такую погоду можно не бояться. А когда дальнобойные орудия из фортов стрелять начнут, тогда и наша работа начнется. Ты свой участок обстрела знаешь, жди команды.

Туман понемногу рассеивался. Где-то правее шло наступление. Слышался гул танковых моторов, вели огонь полевые пушки и минометы.

Расстояние до главного форта и дотов составляло немногим более километра. Орудия, спрятанные за броневыми заслонками и в узких каменных амбразурах, пока молчали.

К Чистякову подошел его заместитель Виктор Ерофеев и сообщил, что между развалин в сторону батареи продвигаются десятка три немецких пехотинцев с фаустпатронами и ручными пулеметами.

— Вон там, — показывал старший лейтенант. Капитан и сам разглядел в бинокль цепочку солдат, пробирающихся через каменные завалы.

— Пугнуть бы их, да не хочется раньше времени себя обнаруживать.

— У нас десантников всего семнадцать человек, — сказал Виктор Ерофеев. — И один ручной пулемет.

— Дай им команду выдвинуться метров на двести вперед. Подожди минуту. — Позвал Манихина: — Василий, сбегай, отнеси десантникам наш трофейный МГ и ленты к нему.

— А мы чем обороняться будем? — начал спорить заряжающий.

— У нас автоматов четыре штуки.

— Ну и что? Раздадим все, а сами…

— Быстрее, Василий.

Манихин, бурча, вытащил трофейный пулемет, коробки с лентами и запасной ствол.

Вскоре впереди послышалась стрельба. Десантники оттесняли пехотный немецкий взвод, не давая им приблизиться к самоходкам. Вряд ли бы они сумели сдержать упорное продвижение немецкого штурмового взвода, но подоспела пехота.

Пулеметная и автоматная стрельба длились с полчаса. Послышались взрывы гранат, затем бой затих. Пехотная рота, видимо, закрепилась среди развалин. Мимо самоходок пронесли тела двух погибших десантников. На самодельных носилках эвакуировали в тыл тяжело раненных. Один из носильщиков снял шапку, вытер пот и пробурчал:

— Ну, вот, как всегда. Бой еще не начался, а у нас пять человек из строя выбыли.

— Уходите в тыл быстрее, — поторопил их Чистяков. — Сейчас обстрел начнется.

Наблюдатели с форта разглядели скопление наших войск. Открыли пристрелочный огонь две гаубицы — «стопятки». Капитан занял свое место в машине. Новый радист Вадим Линьков протянул ему трубку:

— Вас заместитель командира полка вызывает.

— Чего ждешь? — раздался голос подполковника Фомина.

— В кого стрелять? Две «стопятки» нас дразнят. Ударим, когда тяжелая артиллерия огонь откроет.

— Ну, жди-жди. Не больше десяти минут. Меня уже подковырнули. На прогулку десять «зверобоев» вывел?

— Надо выждать, — упрямо повторил капитан.

Чистяков знал, как только его батарея обнаружит себя, на него обрушится огонь более тяжелых орудий. Выгоднее ударить первыми. Тем более вели наступление пехотные части, подтягивались танки, и немцы в ближайшее время усилят огонь. Так оно и произошло. Подключились к обстрелу еще несколько «стопяток», минометная батарея. Затем открылись заслонки в амбразурах центрального форта, и ахнули гулкие выстрелы 173-миллиметровых орудий.

Батарея открыла в ответ огонь усиленными бетонобойными снарядами. Цели были распределены заранее. Ерофеев вложил один и другой снаряд в дот, где укрывалось тяжелое орудие. Прочный железобетон не поддавался. Второе орудие, по которому вела огонь самоходка Чистякова, разворачивала ствол в его сторону. Механик Савушкин ахнул:

— В нас целятся. Товарищ капи…

Договорить не успел. Фугасный снаряд весом семьдесят килограммов разорвался с оглушительным грохотом в двадцати шагах от «зверобоя» и снес остаток кирпичной стены.

О броню лязгнули осколки, а спустя несколько секунд свалился обломок сцементированных вместе нескольких кирпичей, который разлетелся как бомба. Удар был такой силы, что наводчика Николая Марфина сбросило с сиденья, Чистякова оглушило. Снаряд был в стволе, но мешала целиться завеса кирпичной пыли.