Читать книгу "Жестокий век - Исай Калашников"

Под копыта коня стлалась нежная зелень, из травы выглядывали голубые, желтые, белые, синие цветы, и степь казалась чисто умытой, празднично нарядной. Над небольшим озерком кружились селезни, в воде, поджав одну ногу, в задумчивости стояла белая цапля, вдали важно вышагивали тяжелые дрофы, напоминая пасущихся овец. Весна!.. Нет для кочевников времени лучше. На свежей, сочной траве быстро отъедается отощавшая за зиму скотина, появляется приплод; ребятишки досыта пьют молоко, босые, резвые, как жеребята, они с утра до ночи носятся по куреню. Старики и старухи тоже с утра до вечера сидят на солнышке, присматривая за ползунами внуками. Люди становятся мягче и добрее, им не хочется думать о войнах, врагах, куда с большей охотой говорят они о жеребятах, о предстоящих скачках и состязаниях борцов.

Курилтай по обычаю проводили на берегу Онона. Почти все нойоны были уже в сборе. Но, против прежних времен, держались не вместе – рассыпались по большой поляне, сидели кружками, склонив головы друг к другу, толковали о чем-то, опасливо оглядываясь. Есугей слез с лошади под кустом цветущей, одуряюще пахнущей черемухи, бросил повод Мунлику. Чарха-Эбуген, не слезая с седла, оглядел разрозненные кучки людей, и веселость сбежала с его лица, закряхтел, пробормотал:

– Не ожидал…

К ним подошел Даритай-отчигин, улыбчиво жмурясь, приветливо воздев вверх руки.

– А я думал, что ты вперед уехал, брат.

– Молчи, лукавый! – строго сказал Есугей.

Из кустов к ним пробрался Таргутай-Кирилтух, невысокий, грузноватый, одернул халат, вяло удивился:

– Э-э, ты здесь… А мы тебя…

– …в кустах искали, – договорил за него Есугей.

– Ага, – бездумно согласился Таргутай-Кирилтух, но тут же спохватился: – Нет, не искали…

Даритай-отчигин заржал тонким, жеребячьим голоском. Таргутай-Кирилтух медленно повернулся к нему, рыхловатое лицо стало угрюмым, взгляд тяжким.

– Ты чего?

– Врете с братцем моим одинаково, вот он и развеселился, – хмуро сказал Есугей. – Эх, вы… Зачем так делаете?

– Много слухов ходит, – пробубнил Таргутай-Кирилтух, насупленно разглядывая носки своих гутул. – Нойонов на свою сторону склоняешь.

– Я тебя склонял? А Сача-беки? Алтана? А своих братьев? – Есугей подступал к нему вплотную.

– Не будем больше об этом, – проговорил успокоенно Таргутай-Кирилтух, повернулся к Есугею спиной. – Пойдем к нам.

За кустами черемухи собрались молодые нойоны. Есугей втиснулся в их кружок, сел. Все выжидательно поглядывали на него и на Таргутай-Кирилтуха. Есугей озлобленно молчал. Молча сидел и Таргутай-Кирилтух. Даритай-отчигин завел речь о каких-то пустяках, разговор сразу подхватили. Об избрании хана никто не обмолвился ни словом. И когда начался курилтай, Есугей отстал от молодых нойонов, разыскал Чарха-Эбугена: в случае чего есть с кем посоветоваться.

Из толпы вышел старейший – Тумэр-билге. Седой, плешивый и кривоногий, но еще довольно крепкий, он заговорил скрипучим голосом:

– В старое время наши племена не имели своего государя. Потом люди собрались здесь, на этом самом месте, и сказали: косяк гусей без вожака пути не знает, косяк лошадей без жеребца – добыча волчьей стаи. Выберем самого доблестного из нас своим вождем, возведем в ханское достоинство, и пусть он правит улусом. Первым ханом был избран славный Хабул. Сейчас мы снова собрались для того, чтобы достойнейшего из нас поставить над нами. Чье имя вы назовете?

Толпа молчала. А Есугей думал, что как только придет время назвать хана, будут наперебой выкрикивать имена по меньшей мере десятка разных людей. Почему же они молчат?

– Почему никого не называют? – шепотом спросил у Чарха-Эбугена.

Старик усмехнулся.

– Скажем, я назову тебя, а изберут Таргутай-Кирилтуха. После этого чего я дождусь от Таргутай-Кирилтуха?

– Ну, кто скажет? – Тумэр-билге подслеповато моргал, вглядываясь в лица нойонов, его взгляд остановился на Есугее. – Скажи нам свое слово, внук славного Хабул-хана, храбрый Есугей.

– Пусть говорят другие.

Тумэр-билге начал обращаться ко всем подряд. Но никто не называл ни одного имени. Есугею стало понятно: в душе чуть ли не каждый ждет, что ханом назовут его. Втайне ждал этого и сам Есугей-багатур: разве он не внук Хабула, разве не его отличал из всех сверстников Амбахай-хан, разве не он был в последнем походе правой рукой Хутулы-багатура? Но его не хотят видеть ханом даже Таргутай-Кирилтух, Сача-беки, Алтан, что уж говорить о других! Ну что ж, избирайте того, кто ближе вашему сердцу.

Есугей отошел в сторону, сел на крутом берегу Онона. Полая вода еще не совсем спала, река была мутна, бурлива, шапки пены плясали на волнах, закручивались в ямки водоворотов, выхлестывались на песчаную отмель. Он смотрел на реку и прислушивался к голосам нойонов. Кто-то напористо убеждал:

– На курилтай мы собрались прежде времени. Великое дело требует великих раздумий. Куда мы спешим? Пусть подумают брат с братом, друг с другом.

Есугей тихо присвистнул. Вот оно что! Кому-то очень нужно время одних уговорить, других одарить-подкупить, третьим пригрозить… Нойоны взбодрились. Каждый надеется, что он лучше других воспользуется временем. Уже, кажется, готовы склониться к приговору: хану пока не быть. Противиться сейчас этому – мечом сечь воду. Не лучше ли подойти с другого конца?

Все обдумать не было времени. Есугей вскочил, протолкался к Тумэр-билге, сказал:

– Мудрые старейшины и храбрые воины! Вы хотите подумать еще и еще раз. Пусть будет так. Но пока будете думать, кто защитит наши нутуги? На востоке татары, на западе меркиты, под боком кэрэиты, на севере беспокойные племена лесных народов – кто будет бороться с ними? Кто соберет воинов? Кто поведет в поход? Вот о чем хотел я спросить у вас, мудрые старейшины и храбрые воины. – Есугей замолчал, отыскал в толпе лицо Чарха-Эбугена, взглядом спросил: верно сказал? Старик одобрительно кивнул головой.

Никто не спешил ответить Есугею. Нойоны знали, что благополучие их владений, не подпертое крепкой воинской силой, пойдет прахом. Но одним хотелось надеть на себя ханскую шапку, другим – продвинуть в ханы своего человека, и это оказалось сильнее страха перед врагами.

– Меркитов мы побили, – сказал кто-то.

– И татар! – с готовностью подсказал другой голос.

– У кэрэитов братья царство делят, им не до нас!

Так нойоны успокаивали себя. Но Есугей не желал отступать.

– Все это так! – согласился он. – Но есть слух – татары собираются в поход на наши кочевья.

– В походы идут осенью, а сейчас весна, – наставительно проскрипел Тумэр-билге, недовольный, что Есугей оттеснил его, завладел вниманием нойонов.