Читать книгу "Лермонтов и Москва. Над Москвой великой, златоглавою - Георгий Блюмин"

Вид на Бештау около Железноводска.

Рисунок М.Ю. Лермонтова

Военный верхом и амазонка. Рисунок М.Ю. Лермонтова

Предполагаемое место дуэли М.Ю. Лермонтова.

Фото В. Вельской

А вот Екатерина Григорьевна Быховец (1820–1880) – дальняя родственница Лермонтова. Поэт познакомился с ней в доме ее тетки М.Е. Быховец в один из своих приездов в Москву в 1837–1841 годах.

Екатерина Григорьевна Быхо

Екатерина Быховец напомнила Лермонтову одну из самых глубоких привязанностей поэта Вареньку Лопухину (1815–1851) в период его учебы в Московском университете. Имя Е.Г. Быховец просияло звездой первой величины в русской поэзии. Именно ей посвятил Лермонтов свой поэтический шедевр «Нет, не тебя так пылко я люблю» (1841). В начале 1900-х годов стихотворение положил на музыку русский композитор А.В. Шишкин. Пуля Мартынова оборвала эту сердечную привязанность М.Ю. Лермонтова, равно как достигший в ту пору максимального расцвета великий поэтический дар русского гения.

Нет, не тебя так пылко я люблю,

Не для меня красы твоей блистанье:

Люблю в тебе я прошлое страданье

И молодость погибшую мою.

Когда порой я на тебя смотрю,

В твои глаза вникая долгим взором:

Таинственным я занят разговором,

Но не с тобой я сердцем говорю.

Я говорю с подругой юных дней,

В твоих чертах ищу черты другие,

В устах живых уста давно немые,

В глазах огонь угаснувших очей.

Вспомним, как герой «Княжны Мери» Печорин проводит ночь, предшествующую поединку. Память о Шотландии для Лермонтова неотступна. Нижеследующий отрывок взят в «Герое нашего времени» из дневника Печорина: «Я помню, что в продолжение ночи, предшествовавшей поединку, я не спал ни минуты. Писать я не мог долго: тайное беспокойство мною овладело. С час я ходил по комнате; потом сел и открыл роман Вальтера Скотта, лежавший у меня на столе: то были «Шотландские пуритане»; я читал сначала с усилием, потом забылся, увлеченный волшебным вымыслом… Неужели шотландскому барду на том свете не платят за каждую отрадную минуту, которую дарит его книга?..» Кстати, княжна Мери, и Лермонтов это подчеркивает, – московская княжна.

А вот еще благоуханный глоток лермонтовской прозы, и тоже из «Княжны Мери»: «Я не помню утра более голубого и свежего! Солнце едва выказалось из-за зеленых вершин, и слияние первой теплоты его лучей с умирающей прохладой ночи наводило на все чувства какое-то сладкое томление; в ущелье не проникал еще радостный луч молодого дня; он золотил только верхи утесов, висящих с обеих сторон над ними; густолиственные кусты, растущие в их глубоких трещинах, при малейшем дыхании ветра осыпали нас серебряным дождем. Я помню – в этот раз, больше чем когда-нибудь прежде, я любил природу. Как любопытно всматривался я в каждую росинку, трепещущую на широком листке виноградном и отражавшую миллионы радужных лучей! Как жадно взор мой старался проникнуть в дымную даль!..»

…Восемьсот лет тому назад, в октябре 1214 года, норвежский король по бурным волнам Северного моря привел свое войско в Шотландию. При селении Ларгс произошло сражение. Шотландцы тогда отступили, но их доблесть в бою воспел Томас Рифмач, сам бившийся в первых рядах шотландских дружин. Правитель Шотландии епископ Стюарт вручил тогда храброму воину и славному поэту шкатулку с драгоценностями древних пиктов – прародителей шотландцев. Шкатулка эта известна в преданиях под именем «клад шотландских королей».

Ещё римляне называли пиктами народы северной Шотландии. Слово это может означать «расписанный» (татуированный). Пикты были докельтского происхождения и говорили не на кельтском языке. Ими населена была большая часть Англии до появления бриттов-кельтов. Пикты объединились с шотландскими кельтами при правлении Кеннета Макальпина в 844 году.

При передаче шкатулки с сокровищами древних пиктов епископ Стюарт произнес пророчество, записанное в старинной грамоте, отданной на сохранение Томасу Рифмачу: « Потомству Лермонта идти на восток, через четыре века и четыре народа, и клад сей оставить в христианской земле, где еще через четыре века вновь обретен будет»…

В октябре 1614 года только что избранный на царство семнадцатилетний государь всея Руси Михаил Федорович Романов отправился из Москвы на богомолье в Саввино-Сторожевский монастырь, что близ города Звенигорода, в 50 верстах от Кремля. Князь Дмитрий Михайлович Пожарский выделил для царя отряд охраны под командованием лучшего своего офицера, на преданность которого можно было вполне полагаться. Это был шотландец по имени Георг Лермонт. В нескольких верстах от монастыря царь остановился на отдых в монастырских землях.

Здесь, на левом берегу Москвы-реки, раскинулось село Аксиньино. Самому государю отвели патриарший дом, а отряд Лермонта расположился на живописном берегу в походных шатрах. В архиве патриаршей кафедры сохранился акт, повествующий о долгих беседах русского царя с воиномшотландцем. По-видимому, царь был очарован умом и познаниями иноземца, ибо тогда же подписал один из первых своих указов о даровании Георгу Лермонту за верную службу части здешних земель. Усадьбой пожалованье не назовешь – Лермонт получил « у того Оксиньинского села за рекою Москвой полу-усадьбу с луги, и с пожнями, и с лесом».

Через пять лет, у того же села Аксиньино, Лермонт будет встречать возвращающегося из польского плена отца царя – патриарха Филарета. Сопоставив старинное предсказание, данное четыре века назад его предку Томасу Рифмачу, с сиюминутной действительностью, шотландец закопал шкатулку с драгоценностями пиктов под старым дубом на берегу Москвы-реки возле Аксиньина. В 1621 году русский военачальник Георг Лермонт будет пожалован поместьями в Галичском уезде Костромской губернии, а свое аксиньинское владение передаст Саввино-Сторожевскому монастырю. Прямые потомки Лермонта навсегда остались в России, передавая из поколения в поколение правдивый рассказ их прадеда о сокровище шотландских королей. Ведь Георг Лермонт действительно пришел в Россию ровно через четыре века (1214–1614) после своего предка Томаса Рифмача, пройдя на восток четыре страны (Францию, Германию, Польшу, Россию), и выполнил завет предка.