Читать книгу "Темные дороги - Тони О'Делл"

Когда боекомплект у него закончился, он перешел к тарелкам. Похватал их со стола, с размаху переколотил и вылетел вон, только дверь хлопнула.

Мы не шевелились, ждали, что будет дальше. Собака завизжит, косилка взвоет, машина взревет или тишина все поглотит.

Он выбрал машину. Я опять принялся за еду. Вернулась Эмбер. Мисти мотнула головенкой в сторону двери и пролепетала: «Па-па».

Мама достала тряпку и обвела взглядом испещренный желтыми лужицами пол. Они были повсюду, словно солнце пролилось. Мама вздохнула и записала в перечень покупок: ЯЙЦА.

Я обернулся и уставился на маму с Джоди на коленях. Она заметила мой взгляд.

– Ты как будто хочешь сказать что-то, – произнесла она.

– Где у тебя хранятся запасные лампочки?

– Под раковиной в ванной, в глубине справа, – моментально ответила мама.

– А у нас они еще есть?

– Не знаю, Харли, – вздохнула она. – Столько времени прошло.

Тон у нее был совсем беззаботный, и я понял: она приняла новые условия жизни, в то время как я всего лишь приспособился. Я и не знал, что между «принять» и «приспособиться» такая большая разница. А тут мне стало ясно: в первом случае ты действуешь сознательно, а во втором – только подлаживаешься под обстоятельства, чтобы выжить.

Прочь из этого помещения! Оно такое тесное. И окон нет. Стулья привинчены к полу. Кресло-качалка приковано цепью. Ни подушек, ни картин на стенах. А все телекамеры сделаны в Японии.

– Я знаю, радость моя. Это очень мило, – услышал я мамин голос.

– Харли принял мой банан за полумесяц, – хихикнула Джоди.

Я несколько раз сглотнул, но во рту у меня по-прежнему было сухо. Зато лоб был весь мокрый, пот по щекам стекал. Я провел пальцем по щеке, сунул в рот. Соленый. Клаустрофобия, вот как это называется. Нормальная реакция на тесную комнату без окон. Я не сумасшедший. Псих убил бы того парня. И не стал бы трогать диван.

– Забавно, ты подписываешь рисунки, как Харли когда-то, – сказала мама Джоди. – Только он, конечно, не писал «твоя дочь».

Джоди опять хихикнула.

– «Твой сын» – вот как он подписывался. Эмбер и Мисти это и в голову не приходило. По их мнению, я и так знала, кто автор.

– Харли рисовал тебе картинки?

– Ну конечно. Готова поклясться, я их тебе показывала. Они лежат в подвале, в коробке вместе со школьными работами Эмбер и Мисти. Он обожал рисовать.

Она опять поцеловала Джоди в макушку и потерлась щекой о ее волосы. Доля матери все-таки печальна. Никуда не денешься от забот, даже если жизнь круто поменялась. Ссоры-споры-разговоры, ахи-страхи, вопросы к матросам.

Для нее мы были и остались детьми. А она для нас кто?

– А папе это было не по душе, – объясняла мама Джоди. – Он был за спорт и охоту Как всякий мужчина.

– Это глупо, – заявила Джоди.

– Еще как. Помню, как он вытаскивал Харли на улицу и пинал в него мячом, как колотил, если Харли… – Она закашлялась. – Хотя как знать? Вон дядя Майк приставал-приставал к Майку-младшему со спортом, а теперь сын в Пенсильванском университете футбольный стипендиат.

Она положила рисунок на пол, и я представил себе, как его намазывают тапиокой.

– Ты хочешь быть здесь, – прохрипел я.

Мамина голова дернулась.

– Харли, это смешно.

Перед глазами у меня встала ее карта. Меня волокли по черной линии к той точке, где она обрывалась и обращалась в ничто. Я оглянулся и вместо желтого дома увидел карандашный рисунок, изображавший маму. Глаза у мамы были серые, а волосы – оранжевые, и она улыбалась. Я до сих пор помнил, как назывались карандаши, «Тимбер Вулф» и «Биттерсвит».

– Нет, – настаивал я. – Ты хочешь быть здесь.

Она легким движением спустила Джоди с колен и встала.

Сказала испуганно:

– Харли… – И сделала шаг в мою сторону.

Пот заливал мне глаза. Я заморгал, но все равно ее фигура расплывалась. Руки у меня затряслись, как у дряхлого старикашки. Я посмотрел на них и увидел, что из пор каплями выступает пот. Дыхание перехватило.

– Харли… – повторила мама, на сей раз более резко.

И бросилась ко мне. Мое имя раз за разом срывалось у нее с губ и хлестало меня словно кнут.

Ноги у меня подкосились, и я осел на пол. Руки ее гладили меня по лицу. Они дрожали не хуже, чем у меня. Она велела мне успокоиться. Положила голову мне на грудь.

Я заорал. Отодрал ее от себя и вскочил на ноги, хватая ртом воздух. Кинулся к двери. Заперта. Забарабанил в дверь кулаками:

– Выпустите меня!

К маме бросились два охранника. Джоди подхватила свой рисунок. Тоже приспособилась, гляди-ка.

Я осел обратно на пол.

Охранники загнали маму в угол. Она закрывала лицо руками и причитала:

– Я его пальцем не тронула.

Тогда-то я и увидел в первый раз слова в воздухе. Они горели у меня перед глазами, яркие, точно фотовспышка.

ТВОЙ СЫН ХАРЛИ.

Глава 5

Против поездки к мамочке ставлю галочку. Теперь мне позарез надо избавиться от обрубка трубы, что остался торчать из земли после того, как срезали папашину спутниковую антенну Это для меня НЕПРИЕМЛЕМО.

Все выходные я изучал вопрос. Можно было спилить трубу ножовкой у самой земли, но тогда она станет еще опаснее, поскольку подросшая трава совсем ее скроет, а Джоди летом вечно бегала босиком. Распорет себе ногу о зазубренный металл, а медицинской страховки у нас нет. То есть если бы мы сидели на пособии, тогда страховка бы полагалась. Или если бы я пропал без вести, а девчонок отдали на воспитание. Социальные службы четко мне все объяснили.

Можно попробовать выкопать цементную пробку, из которой торчала труба, но это займет целую вечность. Динамит пустить в ход – точно повредишь скважину. Получается, лучше всего будет срезать трубу пониже и пометить место, чтобы бросалось в глаза.

Утром в понедельник, пока я шел от дома к машине, мне пришло в голову, что из дивана получится отличный опознавательный знак. А потом придумаем что-нибудь еще.

Мисти прикрыла почерневший каркас старым замызганным покрывалом. От бывшего дивана так и разило соляркой, горелым поролоном и прочими легковоспламеняющимися материалами. Я пошевелил обгоревшие подушки, не забрался ли туда какой зверь, навалил их на трубу, и на душе полегчало.

В магазине Беркли я проторчал целый день. Тащиться на машине домой ради обеда из хлопьев, а потом трястись обратно в город на вторую работу в «Шопрайт» смысла не было. К вечеру потеплело. Возьму-ка я лучше в магазине пакет картошки фри и кока-колу и заеду на автомойку самообслуживания, решил я. Вдруг приедет полная машина девчонок. Я уже был на полпути к мойке, и в голове у меня вертелись шорты и покрытые мыльной пеной ляжки, когда вдруг вспомнил, что следует забрать Джоди из гостей от Эсме Мерсер.