Читать книгу "Адмирал Дубасов - Владимир Шигин"

Наконец, оставив за кормой гостеприимную Иокогаму, корабли устремились к родным берегам во Владивосток. Там Дубасов снова (в который уже раз) вступил в полемику с министерством. Причиной тому стало нежелание столичных флотоводцев серьёзно заниматься судоремонтом на востоке. Наверное, здесь и сорвался командующий эскадрой. Сказалось многомесячное нервное напряжение. Дубасов отправлял резкие телеграммы, получал выговоры и отправлял новые депеши.

Уже после занятия Порт-Артура Дубасов вернулся во Владивосток для ремонта кораблей, ему пришлось телеграфировать в Петербург, что Владивостокский порт по-прежнему, не удовлетворяет потребности эскадры: «Без материалов работать невозможно, а в Порт-Артуре их нет, и во Владивостоке их недостаточно… Все оказавшееся в порту уже разобрано нашими судами, и теперь порт покупает на рынке то, что можно найти, таким образом, уже 1 1/2 года эскадра живёт случайными присылками и мелкими покупками… Большая часть исполнявшихся в этом году дефектов осталась от прошлого года, хотя суда и чинились во Владивостоке до наступления морозов; если бы суда не произвели ремонт в Японии, большая часть их не могла бы теперь двигаться».

– Надо было срочно развивать ремонтную базу на Дальнем Востоке, строить доки, мастерские, заводы. Но денег на это особенно никто не выделяет. Единственный сухой док не в силах обеспечить всё увеличивающуюся эскадру! – злился Дубасов и слал в столицу всё новые телеграммы.

– И что это Дубасов так беспокоится? – раздражённо хмыкали столичные начальники, читая его послания. – Зачем вкладывать огромные деньги в Приморье, когда мы всегда можем перегонять корабли на Балтику и тут всё прекрасно ремонтировать!

В неоднократных донесениях Дубасов пытался обратить должное внимание Петербурга и на приготовления Японии к войне. «Страна деятельно и настойчиво готовится к ней и в виду этого мы, по моему убеждению, не можем связывать себе руки в действиях, которые прямо необходимы, чтобы не быть застигнутыми в беспомощном состоянии. Об этом я не могу и не должен умалчивать перед моим начальством прямо по долгу присяги». Правильность данной им оценки дальневосточного вопроса полностью подтвердилась последующими событиями, вызвавшими неудачную для России войну с Японией.

В конце концов терпение у начальства лопнуло.

– Дубасов устал, и его пора менять! – резюмировал адмирал Авелан после очередного дубасовского послания. – Он прямо-таки хочет поссорить нас с японцами!

– Этого крикуна и паникёра давно пора приструнить! – согласился генерал-адмирал Алексей Александрович, больше известный в морских кругах под прозвищем Семь пудов августейшего мяса.

Император, как это обычно за ним водилось, повздыхал:

– Конечно, Фёдор Васильевич – герой турецкой войны. Но уж больно неуживчив стал. Подавай ему войну, и всё тут! А где мы ему войн понаберём?

Посмеялись. Николай рапорт генерал-адмирала об отзыве Дубасова в Петербург подписал.

В двадцатых числах июля 1899 года, когда командующий готовил эскадру к новому походу в Порт-Артур, во Владивосток прибыл вице-адмирал Гильтебрандт. Немного смущённый ситуацией, он передал Дубасову засургученный пакет.

– Всё ясно и без бумаг высочайших! – буркнул Дубасов, печати срывая. – Ну вот, значит, и отплавался я! Принимайте дела! И поздравляю вас с назначением!

В последний день июля Дубасов спустил свой флаг на своём любимом «Рюрике», на катере обошёл эскадру, прощаясь с командами и кораблями. Через несколько часов паровоз уже уносил его от берегов Тихого океана, уносил навсегда. Горькую пилюлю отстранения от службы Дубасову подсластили вице-адмиральским чином и должностью начальника технического морского комитета.

Справедливости ради следует сказать, что Гильтебрандт, едва приняв командование эскадрой и войдя в курс дела, также стал требовать приобретения порта на юге Кореи и также не нашёл никакой поддержки. Проблема незамерзающей русской военно-морской базы на Тихом океане, пусть крайне неудачно, была решена.

Начало войны с Японией и бандитское нападение на Порт-Артур, закончившееся торпедированием нескольких наших кораблей, Дубасов воспринял как неизбежное зло. Тотчас поехал в министерство узнать: может, ему какую-нибудь должность на действующем флоте предложат?

– Я готов на любое место! – заявил он Авелану. – Могу эскадру, отряд кораблей принять, далее портом командовать. Опыта хватит!

– Успокойтесь, Фёдор Васильевич! Тут и так голова кругом идёт! – не очень вежливо оборвал его управляющий министерством. – Надо будет – позовём!

– А кто назначается командующим Тихоокеанской эскадрой? – поинтересовался Дубасов.

– Государь распорядился определить туда Макарова.

– Что ж, Степан Осипович кандидатура достойная, – заметил Дубасов.

Дубасов и Макаров были старыми друзьями и соперниками одновременно. Оба – герои турецкой войны, оба всё время шли и в чинах, и в должностях, как говорят, «ноздря в ноздрю». Конечно, Дубасову было где-то обидно, что не его, а Макарова определил государь к столь важной должности, но зла на Степана Осиповича Дубасов не держал, и на вокзал проводить его пришёл, и на прощанье обнял.

И Макарову, и Дубасову история отвела своё место. Оба остались в народной памяти, но, увы, по-разному. Вице-адмирал Макаров погиб на броненосце «Петропавловск», подорвавшемся на мине. Судьба Дубасова сложилась иначе.

На дипломатическом поприще

С возвращением в Петербург для Дубасова наступил относительно спокойный отрезок его жизни. Должность председателя Морского комитета при всей её важности и хлопотливости всё же была куда более спокойна, чем должность командира отдельной эскадры. Теперь Дубасов мог наконец-то быть в кругу семьи, что для моряка всегда является синонимом настоящего счастья.

В это время в адмиральских кругах европейских государств кипели самые нешуточные страсти. Тон задавали французы. Французская «молодая школа» во главе с адмиралом Оба, отводившая миноносцам главенствующую роль в будущих морских войнах, приковала к себе внимание адмиралов многих стран. Но наиболее ревностные почитатели идей Оба нашлись в России. Принцип противопоставления маленьких и недорогих корабликов неприятельским броненосным эскадрам казался тогдашнему руководству Морского ведомства очень привлекательным. Тем более что Балтика с её многочисленными шхерами, островами и проливами действительно выглядела идеальным театром для применения миноносцев. Последовательными сторонниками «молодой школы» стали адмиралы Дубасов и Макаров, капитаны 1-го ранга Щенснович и Доможиров. В своей книге «Рассуждения по вопросам морской тактики» Макаров недвусмысленно намекал, что главным препятствием на пути превращения мин Уайтхеда в главнейшее наступательное оружие является пресловутая российская «экономия», запрещавшая стрелять торпедами с больших дистанций. Вместе с тем самодвижущаяся мина в 1890-е годы была всего лишь в три раза дороже, чем выстрел из 12-дюймового орудия. Поэтому, по словам Макарова, миноносцам надо, «не дожидаясь сближения на пистолетный выстрел, стрелять минами на всякие доступные им дистанции». Тогда эскадра вражеских броненосцев не сможет противостоять массированной атаке кораблей-москитов и будет разгромлена. Старый миноносник Дубасов полностью поддерживал своего коллегу. Адмиралы были искренне убеждены, что «величина судна не есть сила», и даже предлагали вообще отказаться от строительства больших броненосных кораблей.