Читать книгу "Наслаждение - Флориан Зеллер"

Наконец, и Николя берет себе бокал шампанского.

– Так что же это за фотосессия?

– Говорю тебе, это реклама.

– В самом деле?

– Да. Реклама нижнего белья.

Она сидит в кресле напротив него, скрестив ноги. Николя пытается сохранять спокойствие и отпивает глоток игристого.

– Сегодня они заставили меня надевать невозможные вещи…

– В самом деле? Как это?

– Хочешь увидеть? – спрашивает она.

16

Выходя из отеля, Николя, мучаясь чувством вины, сразу же посылает эсэмэску Полин: «Тебе повезло, что ты в Мадриде, здесь не прекращается дождь. День рождения Мари был никакой. Я возвращаюсь домой. Целую». Но когда он садится в такси, его нога скользит по тротуару. Дождевая вода образует крошечный ручей, и нога его сдерживает. Является ли это знаком?

Пока такси везет Николя домой, он снова как бы просматривает фильм сегодняшнего вечера и говорит себе, что мир сильно изменился с того момента, когда люди получили мобильные телефоны. Еще десять лет назад он никогда бы не оказался в этом номере с Викторией, и даже если бы они чувствовали желание, то не пошли бы навстречу друг другу. Конечно, смелость – не новый элемент в истории человечества, и желание всегда умело найти способ быть услышанным. Но этот способ никогда не был столь доступным, и, следовательно, человек никогда не подвергался соблазнам столь часто. Это микроскопическое изменение, к которому все очень быстро привыкли, но у него очень серьезные последствия для повседневной жизни: заигрывание стало теперь технологией.

А не это ли самое важное событие начала XXI века? Можно было бы, конечно, рассматривать это в качестве дополнительного оборудования, связывая его с долгой историей технологических и бытовых товаров (которая включает в себя также холодильники, телевидение, стиральные машины…). Но нет, это не так: с этого момента все изменилось – даже значение слов. С тех пор как появились мобильники, мы и говорить стали по-другому, и любить тоже, и встречаться, и расставаться. Двадцать первый век начался не 11 сентября 2001 года, как мы часто слышим и как пишут в книгах по истории, но именно в тот момент, когда, один за другим, мы стали входить в магазины, чтобы купить себе первые мобильники. Именно тогда мы в первый раз в один миг оказались в новом веке и, следовательно, вошли в него в индивидуальном порядке.

Что касается Николя, то он очень хорошо помнит, как вошел в XXI век – во второй половине дня в октябре 2001 года, на улице де Ренн, примерно в 17 часов. Это был маленький серый аппарат «Сони» с виброзвонком. Николя был очень доволен и понятия не имел, что это повлечет за собой.

17

А это повлекло за собой следующее: через несколько дней, когда Полин захотела посмотреть фото, которое он сделал своим телефоном, то случайно наткнулась на короткую переписку Николя с Викторией («Стаканчик?» – «Почему бы и нет?» – «Ты присоединишься ко мне?» – «Где?» – «Номер 201. Целую».).

Полин едва осмелится поверить. Николя, выйдя с кухни, увидит ее, бледную и застывшую. Он поймет, что она увидела то, чего не должна была видеть, и бросится к своему телефону.

– Что это такое? – спросила Полин.

– Ничего.

– Как это ничего?

Она выхватила телефон из его рук и прочитала вслух. И это не переписка Элоизы и Абеляра.

Николя клялся, что ничего не было и что она должна сначала выслушать его, а не бросаться в какие-то тенденциозные интерпретации.

– Я тебя слушаю, – произнесла Полин, пытаясь успокоиться.

Николя не отрицал, что у него был этот обмен эсэмэсками с девушкой по имени Виктория. Это подруга, которую он не видел в течение длительного времени. Она организовала вечеринку в одном из номеров отеля в тот вечер, когда он пошел на день рождения Мари. Когда они случайно встретились в холле, она предложила ему выпить с ее друзьями, а позже послала ему эти сообщения.

– А что было потом?

– Потом я поднялся в их номер, так как день рождения Мари был никакой, и да, я выпил с ними стаканчик. Но я там никого не знал и быстро ушел.

– И ты хочешь, чтобы я тебе поверила?

– Да.

Николя умоляет поверить ему: Полин должна знать, как он ее любит и насколько ужасно то, что она не верит ему, и, наконец, черт возьми, она не может на все наплевать из-за каких-то трех эсэмэсок! И буря проходит стороной. Но теперь Полин охвачена сомнениями. Что же все-таки произошло в 201-м номере? На следующий день она обедает с Софи и рассказывает ей о ссоре.

– Ты должна бы попросить у него прощения, – отвечает ей Софи.

– Прощения?

– Да. В общем-то, ты суешь нос в его дела…

– Я никуда не совала нос! Я случайно на это наткнулась!

– В любом случае, он всегда с тобой, разве нет? Он тебя любит? Так что же еще?

– Я уверена, что он спал с этой девушкой… Я в этом уверена.

– Этому нет никаких доказательств.

– По глазам видно…

– Даже если и так, никакой трагедии в этом нет.

– Для тебя, может быть, и нет. Но можешь ты понять – я чувствую, будто меня предали…

– Нет, Полин, не предали. Вот если бы он бросил тебя ради этой девицы, тогда да. Или если бы он испытывал к ней что-то серьезное. Но всем ясно, что это не тот случай. Хорошо. Представим себе, что он с ней спал. Очень хорошо. Получил удовольствие, но я так понимаю, тебе это неприятно. Но в чем беда-то? Где здесь трагедия? Я хочу сказать… Это примерно то же самое, как если бы он пошел поиграть в теннис с приятелем. Это же не намеренный выпад против тебя! Что в этом для тебя опасного?

Понятно, что сравнение любовной связи с игрой в теннис Полин не подошло. Для нее верность была очень важным принципом. Она не была наивна, знала мужчин, но именно это и стало причиной ее страданий: она всегда считала, что Николя не такой, как другие.

– Так что теперь? Мне нужно было промолчать?

– По-моему, единственное, в чем ты имела право его упрекнуть, так это то, что он не стер всю эту переписку с мобильника. Полин, не стоит требовать от мужчин, чтобы они всегда говорили правду. Это утопия. Вместо этого нужно требовать, чтобы они были деликатны и держали все при себе. Вот в это я верю.

Софи с удовольствием помогла бы ей справиться с ревностью, потому что обладала важнейшим для человека качеством: добротой.

«Я не знаю других признаков человеческого превосходства, кроме доброты», – говорил Бетховен.

Но ни один из аргументов Софи не смог убедить Полин. Слушая Софи, я думаю о сартровском понимании любви и о важном различии, которое он делал между «необходимой любовью» и «любовью случайной». Софи утверждает, что Полин не должна страдать от случайных влюбленностей Николя до тех пор, пока не будет уверена, что сама она для него – необходимая любовь. Софи никогда не читала Сартра. Единственное, что приходит ей на ум при упоминании его имени, так это слова: «Ад – это другие». Она ничего не знает об этом авторе, кроме того, что он написал эти слова. То, что она говорит, – просто здравый смысл, отсюда и сравнение с теннисом. Полин искренне полагает, что лежащая в основе западных любовных союзов верность – смешное заблуждение и пришло время изменить наш взгляд на вещи.