Читать книгу "Юный граф Дракула - Дмитрий Емец"

– Но как ты…

– Узнала адрес? У Мокренко. Позвонила ему. Он, кстати, не очень хотел его давать. И, кажется, я догадываюсь почему.

– Почему?

Наташа пытливо посмотрела на одноклассника.

– Ты ни в чем не хочешь мне признаться? – поинтересовалась она с какой-то особой значительностью.

Хитрову стало досадно. Неужели она пришла только за этим? Поглазеть на вампира. Он не цирковой медведь, чтобы на него глазели.

– Почему не хочу? Хочу! – сказал он.

Девочка нетерпеливо подалась вперед.

– И в чем же ты хочешь признаться?

– О, в ужасной вещи! Я без спросу играю на компьютере брата! Пару раз он даже зависал из-за этого.

– И все?

Филька прищурился.

– Нет, не все. Еще я поменял в дневнике несколько страниц. Разогнул скрепки и вытащил их из прошлогоднего дневника за тот же месяц. Там у меня трояков было малость поменьше.

Наташа досадливо поморщилась.

– Я вчера говорила с Даниловым, – сообщила она.

Теперь уже Филька напрягся.

– С Антоном? Разве он был вчера в школе?

– Для того, чтобы поговорить с кем-то, не обязательно, чтобы он был в школе. Он приходил ко мне домой.

Хитров испытал ревность, смешанную с беспокойством. Этот пройдоха уже пролез и туда. Пудрил Наташе мозги. Интересно, что он ей нагородил?

– Данилов в ужасе. Он утверждает, что ты едва его не загрыз. Что он теперь вообще боится ходить в школу. Что ты ва… вамп… – девочка запнулась.

– Вампир, – спокойно закончил Филька.

Наташа жадно уставилась на него. В ее глазах был ужас. Ужас и любопытство. И, пожалуй, еще что-то.

– Да! Что ты вампир! – выпалила она. – Именно это он мне и сказал. Это правда?

Филька передернул плечами.

– Чушь, – фыркнул он. – У Данилова в голове полная помойка.

Не желая продолжать этот неприятный для него разговор, Хитров отвернулся и, не оборачиваясь, быстро зашагал по асфальтовой дорожке. Он шел и чувствовал, что ему смотрят вслед.

2

На школьном дворе стояла милицейская машина.

Филька приостановился. Он как-то сразу почуял, что это связано с недавними событиями.

Помешкав немного, мальчик подошел ближе.

Двое милиционеров курили под баскетбольным кольцом, а еще один, на вид самый дотошный, стоял у входа в школу, внимательно смотрел на каждого входящего и о чем-то спрашивал.

Рядом с милиционером Хитров увидел какую-то полную заплаканную женщину. В руках у нее был альбом с фотографиями.

Когда Филька оказался рядом, милиционер поднял на него внимательные глаза.

– Ты из этой школы?

– Да.

– Класс? Фамилия?

– Филипп Хитров. Восьмой «А».

Милиционер сделал какую-то пометку в блокноте.

– Ты не знаешь, где находится Костя Коробкин?

– Коробкин? Кто такой Костя Коробкин? – удивленно спросил Филька. Он и правда не знал такого.

Толстая женщина громко всхлипнула.

Милиционер пристально посмотрел на мальчика и махнул рукой, давая знак, чтобы он проходил. Хитров зашел в школу и уже у раздевалки вдруг сообразил, кто такой Костя Коробкин. Так звали Орангутанга.

«Ну и ну! Выходит, я соврал. Причем соврал очень убедительно. Соврал еще лучше, чем если бы готовился заранее», – подумал Хитров.

Его никто ни в чем не подозревает. Никто не видел, что случилось вчера в кабинете биологии. Только Мокренко знает. Но в том, что Петька будет молчать, Хитров не сомневался. Мокренко не из тех, кто закладывает друзей. К тому же у него у самого рыльце в пуху: едва ли Петьке захочется рассказывать о фотографии Стафилококка, которую он вложил между ребрами скелета.

Единственным, кто был способен проболтаться, оставался Антон Данилов. Но если разобраться, что он сможет рассказать? Про Стафилококка и Орангутанга ему ничего не известно, а если так, то что он скажет? Что они с Хитровым подрались из-за девчонки и у Фильки выдвинулись клыки? Но прислушаются ли в милиции к такой ахинее? Особенно сейчас, когда в магазинах полно всяких челюстей, масок монстров и прочих подобных пугалок.

Филька поднялся по лестнице и, прежде чем идти на урок, набравшись храбрости, заглянул в кабинет биологии. Только заглянул, потому что там сидел сейчас другой класс.

Голова скелета была повернута к двери, и получалось, что его пустые глазницы упираются точно в Фильку. Левую руку скелет за ночь согнул в локте, и его указательный палец был направлен точно мальчику в грудь. Одна из ступней отделилась от подставки и теперь была напряжена, словно каждую секунду скелет мог прыгнуть. Клыки графа Дракулы за ночь выросли еще сильнее. Теперь они распирали уже незакрывавшиеся челюсти.

Но Фильку поразило даже не то, какие огромные изменения произошли со скелетом за истекшую ночь. Его удивило, почему никто, кроме него, их не замечает?

Класс, сидевший на уроке у Туфельки, галдел как ни в чем не бывало. Даже сама Туфелька, занятая своими мыслями, выглядела расстроенной, но не удивленной.

«Только я вижу, что с ним происходит. Я и больше никто! Для остальных – это самый обычный скелет!» – понял Хитров.

«Так оно и есть. Только ты и больше никто. Разве могут они, жалкие обычные людишки, понять, что чувствуем мы, вампиры? Сейчас они в большинстве и правят бал, но ничего: настанет наше время! Очень скоро настанет! Твое и мое время, юный граф Дракула!»

3

Чем меньше часов, минут, даже секунд оставалось до ночи, тем все больше Филькой овладевало беспокойство. В его теле начинала бродить неведомая, упорная сила. Зрение, и без того острое и без того проникавшее сквозь предметы, становилось еще острее. Голод медленно поднимался от желудка вверх и заставлял клыки беспокойно выдвигаться. Теперь они почти непрерывно скользили взад-вперед, то появляясь, то исчезая.

«Я не хочу, чтобы наступала ночь! Не хочу!» – с ужасом думал мальчик.

А тут еще чья-то чужая мысль навязчиво вторгалась к нему в сознание. Он чувствовал, что это мысль Дракулы.

«Жди меня, юный граф! Я приду! Я буду у тебя в полночь! Мне нужна твоя свежая сила, твоя энергия. Я обрету плоть, а ты станешь настоящим вампиром!»

Филька то и дело смотрел на часы. Минутная стрелка неслась вперед с такой стремительностью, что мальчику казалось, она почти догоняет секундную. Было уже без чего-то пять.

«Семь часов до полуночи! Всего семь часов!»

«Я не могу оставаться дома! Если я останусь, то Дракула явится сюда. Что он сделает с Витькой, с родителями? Я должен уйти, но куда? Куда?» – лихорадочно размышлял мальчик.