Читать книгу "Однажды в октябре - Александр Харников"

Я с интересом посмотрел на генерала, — Это проблема вполне решаемая, Николай Михайлович. Подумайте сами, не остановить германцев мы не могли. Мы же все таки русские. Дело еще в том, что десант во время транспортировки его по морю весьма уязвим, выбивать же потом высадившийся там германский корпус было бы трудно и связано с большими потерями.

Для того чтобы окончательно свергнуть всеми презираемого Временного правительства, теперь остается лишь уговорить товарища Сталина официально возглавить партию большевиков, и взять власть в стране в свои руки. Причем, сделать это надо как можно быстрее. Первым шагом к этого будет сегодняшний выпуск «Рабочего Пути», утренний — с аноносом, и вечерний — с подробным репортажем с места сражения. К завтрашнему утру газета «Рабочий путь» станет самой популярной газетой в Петрограде, а партия большевиков самой популярной партией в России. Уже сегодня вечером не мальчишки-газетчики будут бегать за читателями, предлагая ее купить, а читатели будут бегать за этими мальчишками в надежде найти газету с описанием разгрома германцев. А что именно будет в вечернем номере — о том особый разговор…

В этот момент в закуток вернулся донельзя довольный Сталин. Он залпом допил уже остывший чай, лихо разгладил свои усы, и с улыбкой сказал, — О чем шушукаемся, господа — товарищи? А я едва успел, буквально в последнюю минуту остановил выход номера. Если бы вы слышали, какими словами меня крыл метранпаж? Таких загибов я не слыхал даже от уголовников в Баиловской тюрьме. Но я все же уговорил его срочно переверстать первую полосу. И наша большевистская газета первая и единственная сегодня сообщит о славной победе НАШЕЙ большевистской эскадры, — Сталин вопросительно посмотрел на меня, и дождавшись моей легкой улыбки и короткого кивка головой, продолжил, — над германским флотом, рвавшемся к Красному Петрограду.

— Все правильно, товарищ Сталин, — еще раз кивнул я, — мы там, у себя на эскадре, готовясь к сегодняшней миссии, решили вам немного помочь. Во время боя наш кинооператор вел съемку всего на месте событий, и мы решили на своем полиграфическом оборудовании напечатать примерно полторы сотни цветных плакатов-афиш, которые неплохо бы сегодня же расклеить на афишных тумбах города. В них будут самые эффектные кадры взрывающихся и горящих германских судов, пленных немецких солдат и офицеров, в мокрой и грязной форме. А также сообщение о том, что все подробности о сражении в Рижском заливе можно будет прочитать в вечернем выпуске газеты «Рабочий путь». Сейчас как раз заканчивают печатать эти плакаты. Кроме того, к завтрашнему утру материал будет переведен на кинопленку привычного вам формата, и было бы неплохо организовать просмотр фильма для всех желающих.

В придачу к этому вы получите в самое ближайшее время, — я посмотрел на часы, — где-то к полудню, целую пачку фотографий с места сражения, и репортаж, написанный нашими журналистами. Товарищ Сталин, вы успеете сделать цинковки к вечернему номеру, и набрать тексты? Учтите, что номер получится раза в три-четыре толще, чем обычно.

— Сделаем, в лепешку разобьемся, но сделаем, — Сталин от азарта даже вскочил с места. Глаза его горели, весь он был готов тут же сорваться, и помчаться делать номер, который будет информационной бомбой огромной силы.

— А вы успеете к полудню доставить с Моонзунда фото? — скептически спросил генерал Потапов. — Ведь расстояние от Эзеля до Петрограда немаленькое…

— Успеем, Николай Михайлович, — успокоил я Потапова. — Летательному аппарату, который доставил нас в Петроград, понадобился всего один час двадцать минут чтобы преодолеть расстояние от местоположения нашей эскадры. Как только материалы будут готовы — вертолет вышлют немедленно. О его вылете нас предупредят заранее по радио.

Увидев изумленный взгляд генерала, я пояснил, — Николай Михайлович, вертолет это такая винтокрылая машина, которая может подниматься и опускаться вертикально, и передвигаться по воздуху со скоростью 250 верст в час. Вот только, это очень шумная и заметная машина… Мы-то прилетели ночью, когда никто лишний раз носа на улицу не высунет. А вот как быть днем? Могут возникнуть сложности, в связи с тем, что посадка вертолета привлечет внимание множества зевак. Николай Михайлович, видимо, придется сажать ее где-нибудь подальше от города. Может быть, вы предложите подходящее место для этого?

В разговор неожиданно вмешался Сталин, — Не вижу проблемы товарищи. Мы все равно во всеуслышание заявим, что немцев разбила наша большевистская эскадра, построенная на деньги партии, к примеру, в Америке. Вы сказали, что ваш вертолет может опускаться вертикально. Так вот, товарищи, если он опустится во дворе этого здания, то это только еще больше убедит людей в нашей правоте.

Я побарабанил пальцами по столу, — Тогда, товарищ Сталин, как говорят на Востоке: «Если вскочил на спину бешеного тигра, то скачи, а то он тебя разорвет…»

— Что ви имеете в виду, товарищ Тамбовцев? — Сталин присел напротив меня, — Я вас не совсем понимаю.

Я вздохнул, — Товарищ Сталин, давайте я буду говорить откровенно… — Сталин задумчиво кивнул, — Мне кажется, что это будет непростой разговор.

— А кто вам обещал, что все будет легко и просто? — парировал я.

— Тоже верно, — кивнул мне Сталин, — но нет таких крепостей на свете, которые не смогли бы взять большевики. Говорите, товарищ Тамбовцев, я вас внимательно слушаю?

— Примерно через сутки в Петрограде высадятся примерно пять сотен бойцов, прекрасно обученных, вооруженных и экипированных. С учетом их подготовки, вооружения, техники, боевого духа и решимости, их можно было бы приравнять к нынешнему армейскому корпусу. Теперь вы понимаете, что «бешеный тигр», о котором говорится в пословице, уже на подходе.

Попав в город, наши люди пинком вышвырнут правительство Керенского, и власть можно будет передать в руки тех, кто остановит распад страны и превращение ее в колонию европейских государств. И не только европейских. Вакуум власти надо заполнить немедленно. Мы, с Николаем Михайловичем несмотря на то, что нас разделяет без малого век, единогласно сошлись в одном — той силой, которая будет способна остановить распад страны и иностранную интервенцию, могут стать только большевики. Только вот вопрос — согласна ли партия большевиков вообще, и товарищ Сталин в частности, взять на себя этот страшный груз ответственности? Скажу сразу, в наше время большевики взяли власть, и спасли страну. Но каких жертв и крови это все стоило… Мы хотим, чтобы те муки страдания в этот раз не повторились.

По ходу моего рассказа Сталин то краснел, то бледнел. На его лице явственно обозначились оспинки, обычно незаметные. Потом он вытянул из кармана коробку с папиросами и закурил. Я ему не мешал, и не торопил с ответом. Такую информацию нужно переварить не спеша.

Наконец, раздавив в пепельнице окурок, Иосиф Виссарионович пристально посмотрел на меня. За эти пять минут он будто постарел на десять лет,

— Непростую задачу, товарищ Тамбовцев, вы поставили передо мной. Мне приходилось бежать с каторги, участвовать в «эксах», не бояться ни бога, ни черта. Но каждый раз, что-то приходилось делать впервые. Как вы правильно заметили, товарищ Тамбовцев, нам — большевикам, никто не обещал, что будет легко. Могу ли я переговорить с адмиралом Ларионовым?