Читать книгу "Невеста Темного Дракона - Ольга Пашнина"

Наг проводил меня обратно в покои. Слово свое он сдержал: на знакомом подносе стояла миска с молоком, рядом лежали два огурца и большая булочка с вареньем. И Ларан, и Рыс, кажется, были рады внезапному угощению. Птенец медленно пил свежайшее молочко, радостно причмокивая, Рыс довольно хрустел огурцами. Я наслаждалась свежеиспеченной сдобой, запивая горячим чаем, также приготовленным нагом.

— Спасибо! — изрекла я, подняв голову вверх.

А, точно, у Ладона же какое-то очень важное совещание. Из-за которого он даже отменил свое свидание, бедняга.

— Рысеныш, — настроение отчего-то было неплохим, — все будет хорошо!

Кот удивленно на меня посмотрел. Ларан на звук моего голоса что-то пролепетал на своем, драконьем, и бросился к кровати. Расстояние птенец чувствовал еще плохо, хоть и стремительно учился ориентироваться в пространстве вслепую. Ударился о бортик и обиженно засопел.

— Иди-ка сюда, — фыркнула я.

Я чесала ему спинку, животик, шейку и улыбалась, глядя, как малыш наслаждается лаской и теплом. Подоспел и Рыс, обиженный отсутствием внимания. Мы так и уснули поперек кровати, все вместе. Кажется, это становилось традицией.

Мама говорила, что нельзя спать в одной постели с животными. Но в данной ситуации Рыс и Ларан — единственные родные существа, которые были рядом. Без них спать я не могла.

«Ветер здесь завывал протяжно. И отовсюду, насколько мне было слышно, доносились неясные, но чем-то напоминающие крики, звуки. Неприятные, царапающие душу звуки. И все та же небольшая площадка, освещенная красноватым светом, на которой я стояла. Босая, в легком белом платье.

Я снова была одна. Одна среди завывающего ветра. Одна, а вокруг пугающая темнота. Совсем одна. И чувство одиночества никак не проходило, а скорее даже усиливалось.

Я снова была в Расщелине».

Три дня, пролетевшие почти незаметно, ничем особенным не ознаменовались. Меня кормили, что было хорошо, не били, что не могло не радовать, со мной не разговаривали, что не очень-то огорчало. Лишь однажды вечером в комнату, предварительно постучав, зашел Тхэш. Точнее, заполз.

— Добрый вечер, Элла.

Я читала какую-то ерунду и одновременно гладила засыпавшего Ларана.

— Привет. Что, Ладону опять требуются водные процедуры, а ты сломал ноготь и не можешь?

Наг улыбнулся:

— Сарказм тебе не идет. Хочешь прогуляться?

Я мигом отбросила книгу в сторону.

— Куда? Зачем?!

— В деревню, до утра. Нужно сходить к одной семье и помочь им. Я решил взять тебя с собой.

— А этот, — я кивнула на потолок, — не будет возмущаться, если мы сделаем ноги на целую ночь?

— Не будет, — отозвался «этот». — Я предложил Тхэшу взять тебя. Поможешь людям, поговорим об улучшении твоих условий содержания.

— Помочь? Как? И какое улучшение? — Это было еще интереснее прогулки и ночевки вне замка.

— Как помочь, разберетесь на месте. А улучшение… придумай, чего тебе хочется.

— Мне хочется домой, — тихо ответила я. — К маме.

— Увы, — сказал Ладон, — это идет вразрез с моими планами. Придумай что-то, что тебя порадует, но не разрушит мои намерения.

— Убить меня, — буркнула я. — Хорошо. Пошли уже в твою деревню, потом придумаю.

Деревня была красивой. Как-то по-особенному красивой. Она очень отличалась от Лесного. Строения были низкими, одноэтажными, с толстыми стенами и прочными, плотно закрывающимися окнами. Широкие улицы были покрыты утоптанным снегом, нетронутые сугробы искрились повсюду. В центре красовался ледовый городок, где гуляли припозднившиеся дети.

Меня поразило это селение, которое, несмотря на близость к Ладону, жило своей, вполне счастливой жизнью. Бойко шла торговля, несмотря на поздний час, из-за двери большого дома с красочной вывеской доносилась музыка.

Мы проходили через местный базар, когда Тхэш впервые со мной заговорил:

— Удивительно видеть это, правда?

— Что? — На миг я растерялась.

— Видеть эту жизнь, праздник, людей. Под гнетом ужасного Ладона. Странно, да?

— На что ты намекаешь?

Мне казалось, наг хочет что-то сказать, но не решается.

— Позже, — улыбнулся Тхэш. — Расскажу тебе кое-что, но попозже. Идем сюда.

Мы подошли к одной торговке, старой женщине, кутающейся в огромную шкуру. Приглядевшись, я увидела, что она торгует браслетами, сделанными из каких-то причудливых разноцветных камушков, чуть светящихся в темноте.

— Снежные самоцветы, господин, — сказала старушка. — Выбирай, смотри, всего серебряный стоит. Внучка плетет. Девочке твоей пойдет.

— Элла, выбери. — Тхэш подтолкнул меня к торговке.

— Зачем? — не поняла я.

— Просто выбери браслет.

Говорил наг очень настойчиво, и поэтому я посмотрела на ящик, который служил своеобразной витриной.

— Этот, — ткнула пальцем в красивый браслет с ярко-красными камнями.

— Красивый, — согласился наг. — Берем.

Дрожащей рукой женщина вложила в мою ладонь холодный браслет и принялась благодарить нага. Тот несколько раз ответно поблагодарил ее и потащил меня дальше, через ряды торговцев, к выходу с базара.

— Браслет-то надень, — посоветовал Тхэш. — Камушки действительно красивые, у вас редкие.

Грустно подумалось, что мне от этого никакого толку. Какая разница, в чем подыхать? Красный браслетик не остановит Ладона, когда придет время меня убить. Но сказала я совсем другое:

— Спасибо, конечно, но для чего?

— Эта женщина никогда не возьмет у меня деньги просто так, — пояснил Тхэш. — А жить им не на что, ее дочь давно умерла от болезни, а зятя задрал медведь. Она живет вдвоем с внучкой и едва не умирает от голода. Продает стекляшки, которые девушка находит в ближайших пещерах. На серебряный можно долго прожить, почти неделю.

Я поскользнулась на снегу, но наг удержал, не дал нырнуть носом в сугроб.

— Устроит тебя такое объяснение?

— Если это правда, — пожала я плечами.

— Правда. Мне незачем врать в таком вопросе, Элла. Вот мы и пришли.

Наг совершенно неожиданно затормозил перед низеньким, довольно просто выглядящим домом, запорошенным снегом. С крыши свисала огромная сосулька, и мне подумалось, что хозяева совсем не следят за внешним видом своего жилища.

И лишь войдя внутрь, я поняла: в доме случилась беда. Подобное ощущение я испытывала лишь однажды, когда пришла домой к однокласснице, у которой в рейсе погиб отец. Тогда я была поражена этой тяжелой атмосферой боли. Мне было очень страшно, что и мой отец однажды оставит меня совсем одну. Ему долго пришлось уверять меня, что ничего не случится, а мама еще неделю спала в моей комнате.