Читать книгу "Записки рядового радиста. Фронт. Плен. Возвращение. 1941-1946 - Дмитрий Ломоносов"

В первый же день занятий на второй паре учебных часов преподаватель сообщил нам о том, что только что было передано по радио срочное сообщение: Германия напала на Польшу, а Англия и Франция объявили войну Германии. Это значит, что началась большая война. Мы в то время не могли себе представить, насколько БОЛЬШОЙ она окажется.

Нападение на Польшу не было неожиданным. Угрозы Польше со стороны Германии звучали уже давно. Газеты сообщали о концентрации германских войск вблизи польской границы, в Данциге, имевшем статус «вольного» демилитаризованного города, во множестве появились немецкие туристы, внешний вид которых не оставлял сомнений в том, что это — переодетые в штатское военнослужащие вермахта. В памяти сохранились фамилии польских деятелей: Бека — министра иностранных дел, «мотавшегося» между Варшавой, Лондоном и Парижем в попытках найти защиту против усиливавшегося с каждым днем давления Германии, Рыдз-Смиглы — военного министра.

Далее время и события понеслись с невиданной скоростью. Не ожидая окончательного разгрома Польши, которая не могла противостоять мощи Германии, наши войска вступили на ее территорию под лозунгом присоединения западных областей Украины и Белоруссии и освобождения от капиталистического рабства их народов.

К этому времени я, в значительной степени под влиянием моего друга Олега, в каждом официальном сообщении пытался найти скрытый смысл. И здесь мне представилось, что в действительности оккупация восточной части Польши диктовалась необходимостью отодвинуть линию соприкосновения с Германией от наших границ в преддверии неизбежного будущего столкновения.

Что на самом деле происходило на присоединенных западных территориях, было не известно, приезжавшие оттуда военные хранили молчание, говорили, что рассказывать подробности им строжайше запрещено. Газеты же вещали о многочисленных проявлениях радости по поводу воссоединения с советскими свободными республиками и освобождения от власти польских панов и капиталистов.

Иногда военные переодевались в штатское и, прогуливаясь по городу, поражали воображение ростовчан своим непривычным видом: длиннополые светлые пиджаки свободного покроя, штаны до колен, гетры, башмаки на толстой подошве, на голове — береты или шляпы с пером…

По радио и на концертных эстрадах зазвучала мелодичная песня-вальс «Ждем вас во Львове». Всего текста не запомнил: «Полки соловьев вам кантату споют, просим во Львов…» И далее весьма многозначительно: «Во Львове ремонт капитальный идет, шьют девушки новые платья…»

Незаметно прошло сообщение о том, что наши войска, не встретив сопротивления, вернули Бессарабию, до того считавшуюся спорной территорией, незаконно оккупированной Румынией еще в ходе Гражданской войны.

Вскоре «в соответствии с волей народов Эстонии, Латвии и Литвы» эти страны стали союзными республиками СССР. Эти события запомнились мне благодаря весьма любопытным сообщениям радио и газет. Не гарантируя безусловную точность изложения этих событий, привожу сохранившееся в памяти.

Началось с ультиматумов, предъявленных правительствам этих стран, в которых под предлогом проникновения многочисленных агентов западных стран, проводящих враждебную СССР деятельность, высказывалось требование о допущении советских войск на специальные военные базы. Обращало на себя внимание, что эти ультиматумы были предъявлены одновременно и написаны в совершенно одинаковых выражениях, как будто «под копирку». Также одновременно в этих странах прошли многолюдные митинги трудящихся, на которых были приняты резолюции, требовавшие добровольного присоединения к СССР. И эти резолюции были как копии, повторявшие один и тот же текст. Далее оставалось лишь пойти навстречу требованиям трудящихся стран Прибалтики, что и произошло, также одновременно.

Хотя официально ничего не было заявлено, всем казалось очевидным, что эти действия с нашей стороны были предприняты с ведома и по согласованию с Германией в соответствии с состоявшимся тайным соглашением. Естественно, вслух говорить об этом было не принято.

Начало войны с Финляндией не было неожиданностью. Задолго до этого газеты писали о фашистской и антисоветской политике ее руководства, о связях с фашистской Германией. Граница, проходившая лишь в 40 километрах от Ленинграда, якобы представляла серьезную угрозу безопасности городу — колыбели революции. Тем более что постоянные провокации со стороны «белофиннов» требовали решительных действий. И в ответ на якобы артиллерийский обстрел наших пограничных укреплений, как сообщалось в газетах, войска Ленинградского военного округа вступили на территорию Финляндии.

После недавно победоносно завершившихся конфликтов с могущественной державой — Японией — победа в войне с маленькой Финляндией (всего 4 миллиона населения), при огромном количественном, качественном и моральном превосходстве Красной армии, победа ожидалась если не через неделю, то по крайней мере через месяц. Но сообщения с фронта вызывали тревогу. Оказалось, что Карельский перешеек превращен в мощную линию укреплений — линию Маннергейма, — состоящую из системы дотов, минных полей, проволочных ограждений. Железобетонные доты были связаны системой подземных переходов и складов и оказались устойчивыми против артиллерийского обстрела и бомбардировок с воздуха. Красная армия вынуждена более преодолевать эти укрепления, что вызывало большие потери сил и времени. Говорилось, что строительство укреплений линии Маннергейма осуществлялось с помощью и при участии Германии, Англии и Франции.

Эти сообщения посеяли сомнения в непобедимости и могуществе Красной армии. Обсуждая с Олегом сводки с финского фронта, мы не могли найти объяснения тому, что маленькая Финляндия успешно противостоит огромной стране, обладающей лучшей в мире армией и самым совершенным вооружением. Олег высказывал недоумение, почему об этой системе укреплений узнали, только натолкнувшись на нее в боевых условиях, и почему нужно штурмовать ее «в лоб», если существовала незащищенная тысячекилометровая сухопутная и морская граница. В газетах военные действия назывались операциями Ленинградского военного округа, в то время как военные госпитали были переполнены ранеными и обмороженными настолько, что даже в Ростове под госпитали были заняты гостиницы. То же было в других городах. О действительных потерях наших войск не сообщалось.

Перемирие было заключено лишь в феврале 1940 года. Запомнилось сообщение о том, что уже после подписания перемирия и опубликования условий завершения войны, которыми было предусмотрено окончание военных действий в 12 часов следующего дня, накануне наши войска штурмом взяли город Выборг. Непонятно, зачем нужно было штурмовать с неизбежным кровопролитием город, который по условиям перемирия передавался Советскому Союзу.

Итоги финской войны «протрезвили» и высшее руководство страны. Вместо «первого маршала» Ворошилова наркомом обороны стал Тимошенко. Его нововведения сразу стали заметны даже нам, обывателям. На улицах военные при встречах стали отдавать честь, прикладывая руку к козырьку фуражки, говорили, что в армии резко усилилась военно-спортивная подготовка. Олег, ходивший в форме артиллерийской спецшколы, заработал несколько нарядов вне очереди, по рассеянности пропустив, не отдав чести, проходившего мимо командира.