Читать книгу "Черный беркут - Михаил Нестеров"

Два мощных удара — в пах и височную область, — и второй охранник, не успев воспользоваться своим оружием, упал на пол. Могучий на вид представитель братвы явно растерялся и замер, однако он представлял для боевиков некоторую опасность. Номер второй ударил его ногой в подколенную чашечку и тут же вынес ногу высоко вверх. Голова парня дернулась, и он завалился на бок.

Двое на третьем этаже тоже достигли небольшого отдела, где в витрине были разложены золотые украшения. Третий двигался навстречу охраннику третьего этажа. Когда они сблизились, двое неожиданно отвернули от витрин с золотом, устремившись в служебные помещения рядом с лифтом.

* * *

Бригадир местных спортивных братков Юрий Блинов томился от безделья в своем офисе на втором этаже универмага. Он уже по сто раз испробовал все возможные средства развлечься, вплоть до последнего: выкурил папироску хорошей травки. Затем, гоняя в голове анекдоты про себя, про «нового русского», он дико ржал до слез, удивляясь тупости обладателей последних моделей «БМВ» и шестисотых «мерсов».

Вторая папироса снова вогнала его в скуку и настроила на минорный лад.

Телки надоели, философствовал он. Одно и то же — все вдоль, ни одной поперечной не попалось. Мальчики — и это было. Фу, грязь, отвратно! Острова на Тихом и Атлантике были. Лететь только долго, неохота. Да еще ямы воздушные, своими глазами видишь собственный желудок, вылезающий изо рта. Это еще противней, чем мальчики. Морду кому набить — статус уже не тот. Только свистни, нет, только сложи губы дудочкой — и бригада быстрее «Скорой помощи» прибудет на место и набьет. Хотя даже бить не будут: кому надо, сам разобьет свою башку о стену, об асфальт, обо что прикажут, о то и разобьет. Жратва — все уже перепробовал, перепил, перекурил... Здесь, в «Радуге», в этом офисе самое клевое место, чувствуешь свою значимость: внизу этаж с твоими товарами, вверху и по обе стороны ушей. Директор магазина дерьмо, еще ничего толкового не сделал. Чуть что, бежит: «Юрий Иванович!..» Своя братва тоже начинает по имени-отчеству. Новая жена, под потолок ростом, та строго, медленно выворачивая губы, скажет: «Ю-урий». Сорок лет, а, сорок лет! Сам себя только иногда Юрком обзовешь.

Облака приторно-сладкого дыма возвратили его в прошлое: времена были лучше, радовался первому видику, как первому ребенку, замирал и сжимал кулаки, когда на экране мелькали черные пояса ниндзя, прости господи... И с затаенным страхом ждал милиции, с трепетом ждал; потом пообтерся на нарах в следственном изоляторе... Сейчас страха нет, не ждешь милицию. А если та придет, то просто в гости.

«Чё будешь? Какой? Столетней давности не пробовал? А закусывать чем? Обезьяньи яйца подойдут? Ну чё косеешь, жри!»

Вот эта официальность, она режет, убивает, в натуре! Все распределили, на ломти поломали. А ведь хочется сесть в нашу «шестерку», бережно взять в руки руль — и вперед! Ведь никто не поверит, никто. Ни старая, ни новая жена, ни дети, на которых жалуются телохранители: обзывают-де педерастами. А кто ты есть-то?! Жлоб поганый! Не нравится хватать «зелень» ручищами, иди хватай пастью на лужайке и перхай, падла, перхай!

Уже давно откатила куда-то волна адреналина и застыла вдалеке подобно цунами. Разбежаться бы, нырнуть и долго не выныривать; глотать вязкую жидкость ртом, жадно, с присвистом, всасывать носом. Захмелеть — утонуть — воскреснуть. Появиться в рубище, начать все сначала: купить видик, сжимать кулаки: ха! хо! йя! — и потаенное: ждать и бояться... глотать... умереть... воскреснуть...

Безумство...

Анаша...

Хорошая травка, забористая, заставляет думать. Буквально на днях он угостил косяком знакомого мента, тот вмиг распоясался, осмелел донельзя, с ходу подхватил мысль о дележе, которая не покидала бригадира ни на минуту.

— Все поделено, наломано, согласен. На чужой каравай не разевай. Видишь, твоя полка — лежи. И лежат дела на твоих братков и на тебя на своих полках, а в папках тех все; что, где, когда. Только ведь вас с поличным не возьмешь — вот проблема века. Знаем, а не можем. Да, лежит дерьмо, знаем, кто навалил, знаем когда, но улику — поганую бумажку — ты унес с собой. И спроси теперь меня, что делать с кучей дерьма?

— Ну и что с ней делать?

Они смотрели друг на друга обкуренными глазами. Один — авторитет в криминальном мире, второй вообще никто, нахватавшийся слов о полках, делах и, главное, сам весь в дерьме по уши.

— Отвечаю: полежит, заветрит, вонять перестанет. Или грузовик колесом наедет! И размажет! Ну это же мелочь — одна куча, чего из-за нее расстраиваться, вон их сколько! Стоят за твоей дверью; одни и те же разговоры: про джипы, сауны, телок, разбитые морды, отнятые квартиры. Избито? Нет, скажи, избито?

— Пошло.

Шиза...

* * *

Крутоплечий охранник, услышав грохот на лестнице, поднес ко рту рацию. Алексей Ремез, неожиданно появившись перед ним, мощным ударом ноги вколотил охранника в помещение напротив и двинул дальше. Кульков и Стаценко приближались по коридору с другой стороны. Костя Печинин и Сергей Шевцов разобрались с охранниками в служебном коридоре на третьем этаже.

Братва знала: если тебя арестовывают, лучше вести себя смирно. Однако телохранители Юрия Блинова не дрогнули. Набычившись, они решительно загородили единственный проход, ведущий в святая святых бригадира. Это был его магазин, он «держал» его так крепко, что к нему в офис заходили, вытирая ноги еще на первом этаже.

Один из боевиков остановился перед телохранителями, перекидывая автомат за спину. Сложив руки вместе и отведя их в сторону, он изо всей силы ударил охранника в грудь. Почти одновременно второй сложился пополам от сильного удара ногой в солнечное сплетение. Ремез хорошо работал ногами, часами мог сидеть на шпагате с провисом, клал на подъем ноги пудовую гирю и поднимал ее выше груди.

Рядом с телохранителями остался один боевик, а Ремез и присоединившийся к ним Шевцов с Костей Печининым бежали к офису Блинова.

* * *

Что там за шум? Бригадир затушил косяк в пепельнице и недовольно покосился на дверь: такое чувство, что бежит стадо жирафов. Интересно, они шеи подогнули?

Топот приблизился, и Юра вздрогнул от неожиданности. Так к нему еще никто не входил: дверь открылась хорошим пинком, как к руководителю местной администрации. Однако он не потерял самообладания.

— Вам кого, братва? Может, дверью ошиблись?

И посмотрел на дверь, валявшуюся возле стола.

— Открой! — Голова в черной маске кивнула на сейф, забетонированный в стену.

— Может, присядете сначала? Посидим...

Последний раз Юру Блинова бил отец. Ремнем по заднице. Это было тридцать лет назад... Сейчас его ударили ногой.

Алексей Ремез сдернул бригадира с кожаного дивана, вывернул ему руку и распластал на столе. Грубо ударил по ногам, расставляя их на ширину стола. Коротко и сильно приложился кулаком по почкам. Вдвоем с Костей Печининым они ткнули Блинова лицом в сейф.