Читать книгу "В погоне за мечтой - Марси Мартин"

— Красота, правда? — спросил Элиот.

— Волшебно.

Прислонившись спиной к перилам, Элиот стал изучать профиль Кэтрин, пока она смотрела на океан. Она напряглась еще больше, когда он привлек ее к себе, расстегнул заколку в ее волосах и распустил их, отчего они золотистой волной затрепетали на ветру.

— Известно ли тебе, Кэтрин, что газетчики давно считают нас парой? — прошептал он. — Да и не только они, а вообще вся публика. Но только нам обоим известно, что мы пока еще не настоящая пара. Пока еще… — повторил он.

Кэтрин допила коньяк и, не сдержавшись, хватанула ртом воздух. Взяв у нее бокал, Элиот поставил его на столик рядом с заколкой и властно обнял ее за плечи.

— Я хочу тебя, — заявил он.

Быстро поцеловав девушку, он расстегнул сзади «молнию» на ее блузке и принялся стаскивать ее с плеч Кэтрин. Но она перехватила ее и прижала к груди.

— Должна предупредить тебя — у меня нет никакого опыта в таких делах.

Не обратив ни малейшего внимания на ее слова, Элиот взялся за ее брюки. Через мгновение они облачком упали к ее ногам в золотых сандалиях, и на Кэтрин осталась узкая полоска бикини. Он поднял на нее взгляд — его глаза горели. Элиот стал осторожно разжимать ее пальцы.

— По-моему, ты не понял, — пролепетала Кэтрин. — У меня совсем нет опыта.

— Стало быть, ты еще невинна. Что ж, это еще сильнее распаляет меня.

Рейнолдс отвел руки Кэтрин. Блузка, шурша, упала на пол рядом с брюками. Девушка застыла как мраморное изваяние; на ней были только трусики да бюстгальтер.

— Наверно, ты уже заметила, Кэтрин, — хрипло добавил Элиот, — что я из тех мужчин, которые любят во всем быть первыми. — С этими словами он легко поднял ее на руки и понес в спальню.

Часом позже Элиот заснул, а Кэтрин вышла на залитую лунным светом террасу. Воздух на острове был холоднее, чем в городе. Впрочем, мерзнуть Кэтрин могла и из-за того, что на ней был прозрачный пеньюар, который она все-таки выудила со дна своего чемодана.

Она не сказала бы, что секс занимал значительную часть ее романов, хотя Элуэт в «Страстной невесте» и пылала бешеной страстью. Но описание этого Кэтрин просто придумала. А в жизни все, чему писательница придавала такое огромное значение, оказалось гораздо проще.

В этом не было ничего удивительного. Она впервые была близка с мужчиной, впервые ощутила запах его кожи. Да и осознание того, что это именно она, Кэтрин Уинслоу, довела мужчину до такого состояния, приятно волновало ее кровь. Она сама, правда, испытывала совсем другое — сладкая истома разлилась по ее телу, словно какая-то его часть долго мучилась, а теперь наконец угомонилась и задремала. Кэтрин подумала, что, будь она кошкой, она непременно замурлыкала бы в эти мгновения.

Облокотившись на перила, она улыбнулась, чувствуя, как океанский ветер уносит все дальше и дальше отсюда прежнюю Кэтрин Уинслоу.

Глава 5

Пятница, 3 июня

Горячий душ смыл с Ники следы ночной усталости и легкого опьянения. Вытираясь, она вспоминала Паоло, Елену и остальных гавайцев, которые все последние недели удерживали ее внизу на острове. То, что началось с соревнования по поло в усадьбе Кона, превратилось в долгую вечеринку, включающую в себя и неделю на яхте Елены, и свидание — кульминация события — в прибрежной асиенде Паоло.

За прошедшие годы у Ники с Паоло несколько раз начинались интрижки, которые немало развлекали их, но к которым оба относились весьма несерьезно. Они понимали друг друга. Он был принцем целой кофейной империи, протянувшейся от Бразилии до Кона-Кост, она — наследницей палмеровского состояния. Они оба многое могли себе позволить. И позволяли. Порой, когда обстоятельства бросали их друг другу в объятия и почти погасшая искра вспыхивала вновь, они не противились этим обстоятельствам — как и последние пять дней.

Прошлепав босиком по спальне, Ники распахнула двери своего гардероба и стала осматривать вещи. Близился полдень, а ведь обычно она вставала гораздо раньше. Правда, у нее была еще уйма времени, и впервые за последние недели она оказалась предоставленной самой себе. И что прикажете с этим делать?

Ники охватило беспокойство. В такие минуты ей всегда казалось, будто в вихре развлечений она пропускала нечто важное. Признаться, такие мысли не так уж часто приходили ей в голову, но уж если они начинали донимать ее, то она просто не знала, за что схватиться.

Единственным, что могло успокоить ее сейчас, было ощущение полета. Ники чувствовала себя по-настоящему живой, когда взбиралась на гору, когда парила, как птица, на дельтаплане или когда неслась, как ветер, на быстром коне…

Ники схватила с полки сапоги для верховой езды. Выбрав новые, светло-зеленые брюки и подходящую по цвету блузку, она натянула на ноги толстые носки, а потом — видавшие виды черные сапоги из мягкой, как бархат, кожи.

Ники вышла на веранду. Услышав ее шаги, Остин выглянул из-за газеты, осмотрел девушку и снова нахмурился.

— Едешь кататься верхом?

— Да. А почему ты спрашиваешь?

— Потому что считаю это неприличным.

— Что именно ты считаешь неприличным?

— Да то, что ты так внезапно выскакиваешь из дому. И это после того, как ты целую неделю ходила на голове.

— Но ведь уже утро, дядя, — заметила Ники.

— Похоже, что так, — проворчал Остин.

Потянувшись к вазе с фруктами, Ники взяла гроздь винограда без косточек и спрыгнула с веранды.

Засмеявшись, она помахала Остину на прощание и побежала по газону к конюшне.

Позднее утро было тихим, рабочие уже давно ушли с ранчо. Лишь единственный пастух водил по кругу пони. Девушка зашла в прохладную конюшню, с наслаждением вдыхая запах сена и слушая тихое ржание лошадей, выглядывавших из своих денников. Среди них был и ее пони.

— Кажется, ты не прочь прогуляться, а, мальчик?

Пони в ответ довольно тряхнул головой. Ники направилась в помещение, где хранилась упряжь — там стоял терпкий запах кожи. Выбрав уздечку, Ники пошла вдоль ряда седел, выискивая одно, свое любимое. У нее были и другие седла — новые и более модные, но она предпочитала ездить на том, которое Остин подарил ей в день шестнадцатилетия. За двенадцать лет кожа седла размягчилась, и оно почти идеально повторяло форму ее ягодиц.

Быстро оседлав пони, Ники вывела его из конюшни, села верхом и пустила конька галопом. Они выскочили со двора, и пони молнией понесся по зеленой траве пастбищ. Деревья, заборы и кустарники замелькали перед глазами Ники. Девушка подставила лицо ветру, чувствуя, что хорошее настроение, как обычно, возвращается к ней.

Они были уже на полпути к холму, на который Ники собиралась подняться, когда им встретилась довольно глубокая лощина. Пони как ветер перелетел через нее, но Ники вдруг почувствовала, что парит в воздухе, причем ее бедра по-прежнему сжимают седло, а ноги в сапогах все еще упираются в стремена.