Читать книгу "Перехлестье - Алена Алексина"

Это что ж получается — страху Василиса натерпелась нечеловеческого, а на деле, как оказалось, только попусту геройствовала. Зато наоралась на год вперед. И набегалась тоже.

…Телега выехала из леса, когда солнце уже касалось горизонта. Девушка сидела в повозке, жестоко страдая от физического и информационного голода. Причём, муки второго были просто нестерпимы. Томительные часы езды стали временем непрестанных размышлений о неведомом мире, в который угораздило попасть, о своём туманном будущем и полном отсутствии перспектив на возвращение. Наконец, оставалось совершенно неясным — как выжить в столь причудливых обстоятельствах. Полное незнание местных традиций чревато новыми печальными приключениями. Впрочем, и это ерунда, главное другое — скоро ночь, а Василисе негде не то что преклонить голову, но и просто перекусить. Негде и не на что.

— Ты, девка, чья будешь–то? Куда тебя везти? — прервал размышления своей спутницы старичок.

Такого поворота событий девушка, прямо скажем, не ожидала. Расспросы дело гиблое, поди, сообрази, что и как врать. Да и стоит ли?

Однако пока тугодумка размышляла, чего бы ответить, язык сам собою брякнул:

— Я работу ищу. Не знаете, куда податься?

Дед сдвинул шапку на лоб и поскреб в затылке.

— А умеешь–то чего?

Василиса пожала плечами:

— Готовить. Может, есть у вас тут харчевни, куда стряпухи требуются?

Старичок хмыкнул:

— Харчевни–то есть, но чтобы баба стряпала… Это где ж такое видано?

— А что, разве женщины, ну… в смысле, бабы — не готовят? — удивилась Вася.

О, чудесный новый мир! Может, здесь не надо и убираться? Может, и стирать не придется?

На нее посмотрели с хитрым прищуром:

— Где ж это видано, чтобы баба в харчевне стряпала? Ну, там посудомойкой, чернушкой или на побегушках — это да, святое дело, даже богоугодное. Но, чтобы иначе как…

И сидящий на облучке снова хмыкнул.

Лиса удивилась:

— Как же так? Значит, дома у печи хлопотать можно, а в таверне у той же печи не доверяют?

Ее собеседник хлопнул себя по колену, досадуя, что спутница не понимает таких элементарных истин:

— Отчего ж не доверяют? Доверяют. Дай, подай, уйди, не мешай. Поскольку за бабой глаз да глаз нужен. И строгость. Ибо, что баба без мужского догляда сделать может? Не–е–ет, девка, бабам никакое дело доверить нельзя. Ежели только от безысходности.

Васька помолчала, свыкаясь с мыслью, что она теперь не выпускница кулинарного техникума, получившая красный диплом и с блеском прошедшая практику в кафе "Сказка", а абстрактная "баба", коей страшно доверить даже просто помешивать кашу в горшке. М-да…

Тем временем старичок зыркнул на едущего рядом дэйна и нахмурился. Однако хозяин вороного жеребца словно не заметил этого. Только равнодушно изрек:

— В "Кабаний Пятак" попробуй податься. От городских ворот первый проулок налево. Там уже два месяца на кухне никого, кроме тараканов, да и те, наверное, разбежались. У Багоя мало кто приживается. С его характером только жаркое мирится. Так что — баба или мужик — этот трактирщик привередничать не станет.

Василиса уныло кивнула. Перспектива устроиться на работу к человеку, который не отличается приятностью нрава — мало радовала. Дальше ехали в молчании. А когда повозка выкатилась на большак, всадник на вороном коне что–то негромко сказал старику и, пришпорив жеребца, был таков. Лиса некоторое время любовалась, глядя в спину удаляющемуся мужчине — так уверенно он держался в седле бешеного скакуна.

— Эк, погнал–та… — неодобрительно покачал головой дед. — Лют. Эх, и лют!

Девушка с уважением кивнула. И впрямь лют. Далеко не каждый осмелится даже подойти к такому коню, не то, что верхом сесть, да ещё погонять. А наездник свирепого жеребца так пришпоривает, что сердце заходится.

— А кто он, дед? — спросила Вася, по–прежнему всматриваясь вдаль.

На горизонте чернел город. Ещё немного и на месте.

— Кто–кто, — ответил старик, — известно кто — фадир. У него, девка, родословная длиннее турьего… э–э–э… рога.

Собеседница прыснула.

— Чего скалишься? — заулыбался дед. — Правду говорю.

Дорога до городских стен заняла еще приблизительно четверть часа и Василиса вздохнула с облегчением, когда впереди — на высоком холме, наконец, выросла крепостная стена. Путешественница даже замерла от восторга — аккуратная кладка, выполненная из природных камней, поднималась метров на пять вверх, конструкцию поддерживали пологие контрфорсы. Через равные расстояния стена округлялась пузатыми башенками. Скромненько, но впечатляет. Кстати, ни рва с водой, ни подъёмного моста тут не оказалось. Дорога упиралась в надёжные ворота, могучие створки которых сейчас были распахнуты.

На въезде в город царило оживление. В воротах ругалась с караульными толпа крикливых пёстро одетых людей. Все они махали руками, галдели, сверкали разноцветным тряпьём. Одним словом — пробка. Скрипучие кибитки, лай собак, детский гомон, крики женщин, храп лошадей.

Дед обречённо вздохнул:

— Скоморохи пожаловали. Теперь до темна простоим, пока их досмотрят и пропустят, — и он со скучным видом подпёр подбородок кулаком.

Между тем рядом с повозкой, на которой ехала Василиса и ее спутник остановились ещё несколько бричек, телега с сеном и двое конных всадников. Девушка с интересом глазела по сторонам. Народ был одет просто, без изящества. Преобладали ткани чёрного, коричневого или серого цветов. Реже попадались одеяния белые или буро–красные. Сапоги и ботинки здешних жителей, сделанные грубо, но надёжно, и вовсе имели самый затрапезный вид. Осознав это злосчастная попаданка предусмотрительно прикрыла свои кроссовки подолом платья.

Попавших в затор постепенно прибавлялось, однако все терпеливо ждали, не выказывая раздражения. Хм, пожалуй, кое в чём этот мир выгодно отличается от привычного 21 века. В данной ситуации, например, вспоминались автомобильные пробки и нервные таксисты, без умолку сигналящие и подрезающие всё, что движется. В отличие от них, здешние жители предпочитали не суетиться попусту.

Люди спокойно переговаривались, гадая, что такое могло приключиться в воротах. Конники, которым с высоты лошадиных спин было лучше видно происходящее, щедро делились с собравшимися информацией. Так, один из верховых, привстав в стременах, сообщил:

— Там три ливетинки брюхатых, дак стражники требуют, чтобы они пуза оголили. Те ни в какую, вопят по–своему, пальцами тычут, а мужики ихнии злятся и орут громче баб. Говорят — пуза настоящие. Но не верят им, думают, бабы чего запретное пронести хотят.

Лиса поразилась беспардонности стражников. Ничего себе! Может, кроме живота, им ещё и грудь предъявить? Ну, вдруг, она тоже поддельная?! Кстати, особам с пышным бюстом есть чего бояться… Девушка плотнее запахнула свой полушубок и даже на всякий случай ссутулилась. Между тем, остальные участники средневековой пробки ничего запретного в действиях стражей явно не видели. Напротив! Дюжий парень, везший в город телегу сена, заломил на затылок шапку и заржал: