Читать книгу "Аномалия. «Шполер Зейде» - Ефим Гальперин"

– «Гиюр»?[55]

– Как? Так называется? Хорошо! Ги-ю-р так гиюр! И кто этим командует?

– Раввин.[56]

– А вы это… Раввин?

– К сожалению, нет. Недоучился.

Механизатор Онищенко показывает на реб Гутмана:

– А?

– Реб Гутман? Тем более нет.

– М-да. Ладно. Будем искать раввина. Как там у вас «За здоровье»?

– «Лехаим»![57]

– Ну, вот и «Лехаим»!

Все поднимают свои стаканы с водкой. Вдруг раздаются выстрелы. Это на взгорок вылетает на мотоцикле милиционер. Он стреляет в воздух и кричит:

– Прекратить безобразие!

Из коляски мотоцикла выбирается дед Грицько. Оба бегут к перепуганным селянам. Мэр очухивается первым:

– Ты чего, Сашко? Люди отдыхают, закусывают.

Милиционер оглядывает всех, засовывает пистолет в кобуру, переводит дыхание:

– А это… Дед Грицько панику поднял. Беги! Нарушат, говорит, наши козлы субботу!

– А то тут дурные?! – улыбается механизатор Онищенко. – «Шаббат», реб Сашко, он завсегда «Шаббат»! Правильно, реб Гороховский? «Лехаим»!

Живописная картинка – субботняя трапеза на холме, чудная компания хасидов и селян. А вокруг, куда ни глянь, простирается Украина. Голубое небо. Живописные просторы. Реки, сады, поля.

Площадка выгула птиц возле птицефабрики. Мемориал Цадика. Утро.

Понедельник. В центре площадки для выгула кур, вокруг отреставрированного могильного камня уже стоит тонкая ажурная высокая ограда. Такая же ограда обеспечивает проход к могиле с дороги, и даже скамеечка в оградке уже поставлена. Ажурная калитка. На ней табличка на нескольких языках «Мемориал цадика Шполер Зейде».

Гороховский и Гутман в восторге. Они обнимают деда Грицька.

Гороховский торжественно достаёт из кармана мобильный телефон. Победоносно набирает номер.

Окно дома милиционера. Утро.

Милиционер Нечипоренко в свой мощный бинокль наблюдает за хасидами на холме.

Площадка выгула птиц возле птицефермы. Мемориал Цадика. Утро.

Гороховский важно говорит на идише:

– Саймон? Реб Нафтале Гороховский. Прямо с могилы цадика Шполяр Зейде! Докладываю. Этнографическая экспедиция предварительные работы завершила. Ждём Исаака!

Дед Грицько незаметно для хасидов снимает кепку.

Дом милиционера. Утро.

Милиционер принимает сигнал деда Грицька и дает отмашку своей дочке Рае, сидящей на крыше дома. Та поднимает над крышей оранжевый флаг.

Улицы села. Утро.

Селяне смотрят на укреплённый флаг.

Жена механизатора Петра Онищенко достаёт швейную машинку.

Жена милиционера разворачивает ткань. Собирается кроить.

Несколько молодых претенденток в невесты для внука миллиардера склонились над журналом мод.

Учительница Золотаренко уже примеряет модную мини-юбку на дочке Вике.

Площадка выгула птиц возле птицефермы. Мемориал Цадика. Утро.

Гороховский опускает телефонную трубку. Взмывает в небо музыка Благодати.

Сверху кажется, что могила Цадика стоит на белом поле. И пусть это не совсем так, пусть это куры на птичнике вокруг мемориала. Но всё белым-бело.

Офис фирмы Исаака Финкельштейна в Силиконовой долине. Утро.

Сеанс связи по Skype. На экране монитора рав Залцман, директор иешивы,[58]в которой учился Исаак. Рядом с ним светящийся от удовольствия дедушка Исаака, миллиардер Финкельштейн.

– …И вот благодаря твоему деду! – с пафосом излагает рав Залцман. – Ещё одно святое место возвращено миру! И кому, как не тебе, должно быть предоставлено право вознести молитву на этом месте! Подумать только! Выпускник иешивы Shaar Hashamayim, настоящий «талмид – хахам»[59]на могиле цадика Шполер Зейде! С тобой поедет мой заместитель…

– Завтра же! Я даю самолёт, – говорит Финкельштейн.

– Дед! Рав Залцман! – пытается увильнуть Исаак. – А нельзя, чтобы кто-то другой удостоился? У меня проект горит. И подряд три встречи с…

– Исаак! – вскрикивает укоризненно рав Залцман. – Что я слышу!

– Да! – возмущается Финкельштейн. – Ведь всего на сутки. Туда и обратно.

– Ой! Я был не прав! – спохватывается Исаак. – Всё! Только не утром. У меня очень-очень важный митинг. Вечером! Лечу! Но мне надо сразу же назад! А пока извини, дед.

Нью-Йорк. Штаб квартира Финкельштейна. Зал заседаний. День.

Сеанс связи закончен. Гаснет экран монитора. Дед Финкельштейн доволен. Потирает руки:

– Ну, весь в меня! Так! «Бикицер!» – даёт команду Саймону: – Самолёт. Обеспечить в Украине прилёт, машину. Предупредите этого «швицера»[60]Гороховского. Пусть встретит в аэропорту. – Раву Залцману: – Вам понадобится охрана?

– Мне?! Но я же должен быть в середине недели на конгрессе в Лондоне!

– Успеете. «Талмид-хахам» должен ехать в сопровождении десяти мудрецов. Вы один стоите десятка. Тем более что раввин Украины – ваш друг. Только без помпы. Тихо, скромно. Туда – назад. И смотрите, никаких «майе» про специфику чудес Шполяра Зейде. Иначе мы мальчика туда и пушкой не загоним. Я бы полетел с вами, но в понедельник у меня встреча с премьер-министром Франции. – Он вручает Залцману большой жёлтый пакет. – В этом пакете фотографии десяти самых лучших невест мира. А мэйдалах![61]В нужный момент покажете. И в первую очередь вот… Это внучка моего друга. Самого Соломона Розенберга.

– Саймону Стерну: – А ну-ка соедини с Розенбергом.

На экране монитора возникает в своём роскошном кабинете мистер Розенберг.

– Ну? – говорит Финкельштейн.

– Ну? – отвечает Розенберг.

– Шлёма, я тебе обещал сказать… Послезавтра с утра мой Ицик в Украине. Таки нашли!