Читать книгу "Соблазнить негодяя - Лорен Хит"

— Родить Джона было трудно?

— Господи боже, мама! — воскликнул майор Лайонс. — Неужели вы постепенно превратились в варвара, пока меня не было в Англии? Разве за обеденным столом о таком говорят? Да и вообще, к чему эти разговоры?

— Почему бы тебе самому не предложить тему для обсуждения? — произнесла герцогиня.

К немалому удивлению Мерси, глаза герцогини торжествующе засветились, и Мерси стало понятно, что она наверняка специально затронула эту тему, чтобы вывести сына из состояния мрачной задумчивости. Оставалось надеяться, что его молчаливость не являлась чем-то для него необычным и не была вызвана неожиданным появлением Мерси. Но что было странного в том, что его преследуют ужасы войны?

Каждый день для нее был борьбой. Если бы не Джон, она, наверное, иногда и не вставала бы с постели. Бывало, мысленно бродя по госпиталю, она чувствовала себя совершенно беспомощной и слабой. Джон всегда помогал ей отвлечься от этих гнетущих путешествий в прошлое, которое она не могла изменить.

Что отвлекало майора Лайонса от подобных призрачных прогулок по полю боя? Глядя, как он осушает очередной бокал вина, она подумала, что ответ может находиться на дне этого сосуда.

— Погода, — бросил он.

— Погода ужасная, — отозвалась герцогиня. — К тому же это скучно. Выбери что-нибудь другое.

Он прищурился и посмотрел сначала на мать, потом на Мерси, словно это она была каким-то образом виновата в том, что за столом воцарилась такая странная атмосфера. Несомненно, в этом он был прав.

— Вы играете на фортепиано, мисс Доусон? — спросил Лео. Она тут же повернулась к нему, благодарная за этот простой вопрос, и усмехнулась. Краем глаза она заметила, что выражение лица майора Лайонса сделалось еще более убийственным. Господи, что же его мучает?

— Когда-то играла, но в последний раз мои пальцы касались клавиш несколько лет назад. — Майор Лайонс издал какой-то булькающий звук, как будто подавился вином. — Боюсь, что я уже совсем разучилась играть.

Лео улыбнулся.

— Я думаю, вы скромничаете. Пожалуй, нужно будет вас как-нибудь послушать. Знаете, я весьма силен в дуэтах и без труда смогу скрыть любые ваши оплошности.

— Зачем ставить ее в неудобное положение? — спросил майор Лайонс. — На ее долю и так достаточно унижений выпало.

Мерси обомлела. Желудок ее как будто сжался. Еда, которой она только что наслаждалась, запросилась обратно в тарелку.

— Стивен, как ты можешь?! — изумилась герцогиня. — Немедленно извинись.

— За то, что говорю правду? — Он поднялся так стремительно, что его стул едва не отлетел в сторону. Будь этот предмет мебели сделан не из такого крепкого, тяжелого дерева, заметила Мерси, он наверняка опрокинулся бы. — Вы все делаете вид, будто ничего не случилось. Но я причинил этой девушке самое настоящее зло. Свое доброе имя ей уже не вернуть. Теперь единственное ее спасение — выйти замуж за меня, и вы все прекрасно знаете, что это безумие.

Пока все ошеломленно молчали, он стремительно вышел из комнаты. Мерси захотелось догнать его, извиниться, признаться во всем. Она тоже ничего не поняла. Почему он думает, что, если она выйдет за него, это будет трагедией? Безумие? О чем это он?

Может быть, он страдает от ран, которые не видны?

Но ей было все равно. Ничто не могло заставить ее отказаться выйти за него, если он согласится взять ее в жены. Оставалось только убедить его сделать это.

Айнсли прокашлялся и сказал.

— Я должен извиниться за брата. После возвращения домой он немного не в себе.

— При всем уважении, ваша светлость, я думаю, он как раз в себе. Просто он уже не тот человек, которого вы знали до его отъезда. Да и разве мог он остаться прежним? Он прошел через такой ужас, которого, я надеюсь, вы и представить себе не можете. — Смутившись своей грубоватой откровенности, Мерси отложила салфетку и встала. Мужчины тут же сделали тоже самое. — Прошу меня простить. Мне нужно к Джону.

Она удивилась, как легко ложь слетела с ее языка. Ей ужасно захотелось выбежать из комнаты, но она заставила себя выйти спокойно, как леди, а не как невоспитанная девчонка. Ей нужно было произвести хорошее впечатление на этих людей, но в ту минуту она могла думать только об одном: где его искать?

В библиотеке. Он стоял у окна, всматриваясь в ночь, со стаканом в руке. Графин со спиртным стоял рядом. Сердце ее заколотилось, и ей показалось, что шаги ее зазвучали как-то особенно громко, когда она пересекла просторную комнату и остановилась рядом с ним. На лице его мука боролась с яростью. За столом он смотрел на нее так, что не оставалось сомнений: он вспомнил ее и знает о ее двуличности. Теперь он заберет у нее Джона. Нужно было с самого начала сказать ему правду. Оставалась надежда, что, если теперь быть с ним совершенно откровенной, ей будет позволено остаться с дорогим ее сердцу малышом.

— Майор Лайонс…

— Черт возьми, Мерси, если вспомнить, насколько близки мы были, я думаю, нам лучше называть друг друга по имени!

Чувство облегчения накатило на нее с такой силой, что она едва удержалась на ногах. Он не вспомнил обстоятельства той единственной ночи, которую они провели вместе! Значит, другая причина заставила его встать из-за стола. Невероятным усилием воли она заставила себя устоять на ногах.

— Я знаю, непросто слышать, когда другие вот так беспечно рассуждают о войне, — тихо произнесла она, охваченная желанием утешить его, заключив в объятия, как когда-то поступил он с ней. Но ее слишком страшила возможность встретить отпор. — И, несмотря на все старания корреспондентов, которые так страстно описывают невыносимые условия, в которые попадают наши солдаты, слова на бумаге — это совсем не то, что кровь на руках. Члены вашей семьи не были там. Они не могут знать, как вы страдали.

— Но вы были там, — ровным голосом проговорил он, глядя в темноту за окном. — Вы знаете.

Она кивнула. Врачи, сестры, солдаты — все они думали исключительно о физических ранах, о тех, которые можно увидеть, существование которых не вызывает сомнения, но Мерси была уверена, что есть и другие, невидимые раны, которые тоже нужно лечить. Скольких мужчин она знала, которые, казалось бы, шли на поправку, но умерли? Она вспомнила один случай, когда солдат жаловался на такую боль в руке, что не мог удержать ружье, хотя многочисленные обследования не обнаружили источника боли. Его объявили симулянтом и трусом, но Мерси была уверена в том, что он на самом деле испытывал боль. Человеческое тело — не часы, которые можно без труда открыть, чтобы изучить работу механизма. На ее глазах люди умирали даже от незначительных ран. Но еще она видела, как выживали буквально разорванные в клочья солдаты. Она была уверена, что нечто — либо душа, либо сердце, либо дух — придает телу способность восстанавливаться после страшных ран.

— Мне кажется, постоянный страх смерти не проходит даром, — продолжила она. — По-моему, борьба с испытаниями, которым мы подвергаем друг друга, влияет на нас, как ничто другое. Это подтачивает нас, хотя сами мы этого не замечаем. У меня бывало такое, что, если бы не Джон, я вообще не вставала бы с кровати.