Читать книгу "Мания - Александр Потемкин"

Автомобильный эротический марафон закончился под утро. Около половины пятого Наталья Никитична заснула в спальне своей квартиры на Красной Пресне.

Будильник прозвенел в восемь тридцать. В десять нужно было быть на работе. Времени вполне хватало, чтобы успеть. Но никаких сил вставать, приводить себя в порядок и ехать на фирму «Шоко Он-лайн» не было. Наталья Никитична попыталась снова заснуть, но сон никак не шел. Она набрала номер мобильного телефона Ивониной, чтобы объяснить ей свое состояние и отпроситься у нее как у шефа отдела до двенадцати часов дня. «Мне бы еще часок-другой поспать, милая! — взмолилась госпожа Мегалова. — Я отработаю пропущенные часы в вечернее время». Оказалось, что Ольга Ильинична находилась в таком же состоянии. «Я позвоню на фирму и скажу, что мы до тринадцати часов полемизируем с транспортниками. Спи. А в двенадцать заезжай ко мне. Выпьем по чашке кофе и помчимся в офис. По дороге я успею рассказать тебе о темах переговоров с ними. Пока!» — и Ивонина отключилась.

Наталья Никитична встала, налила стакан воды, запила свои таблетки «Диане» и «Микрофоллин» и опять легла в постель. «Чудесный день выдался вчера! Столько разных эротических сюжетов пережила, просто замечательно! Но неужели от этого многообразия мне так худо? Не может быть! Просто, видимо, недоспала. Ведь не больше четырех часов сна! Это очень мало».

Она хотела включить телевизор, но перед самым нажатием кнопки передумала. Уткнувшись в подушку, Мегалова закрыла глаза, пытаясь заснуть, но вместо сна погрузилась в воспоминания о минувших днях. Опять перед мысленным взором возник Захожий с его низким доверительным голосом и гладкой головкой. «Почему он так долго отговаривал меня стать женщиной? И к геям хотел меня направить… Может, он сам этим делом увлекается? Нет, видимо, он человек старых времен. Они построже нынешнего поколения. А мне-то, собственно, что? Я свое дело сделала и никакого сожаления не испытываю. Мне бы сейчас найти свой ритм жизни, чтобы на многое сил хватило. Чем больше эротических удовольствий — тем безмятежнее будет душевное состояние, сильнее жажда жизни. Этот Руслан Олегович имел странную манеру общения. С какой-то сердечностью он не раз говорил: “Вкусив необыкновенную радость близости с мужчинами, вы должны стараться одаривать своих партнеров этими же прекрасными чувствами. Иначе они отвернутся от вас навсегда. Для вас это губительно…” Может, моя сексуальная ненасытность этим и объясняется? Без эротической агрессии я труп. Чем еще я смогу заполнить себя? Ведь никакого другого дела, способного увлечь меня, не было и нет. Я же не осуждаю геев, лесбиянок, морфинистов, шулеров, людей, имеющих другие, чем я, наклонности. Да, я стала женщиной! Кому от этого плохо? Общественному сознанию? Чепуха! Я сексуально агрессивна только с теми, у кого глаза выдают нетерпеливое желание поиметь меня. Я же не пристаю без повода! У меня управляемая мания. Это чисто московское заболевание. А у них всех? Что, они без изъянов? Ведь почти все охвачены манией обогащения, манией угодничества, манией власти, манией собственной значимости. У нас в мегаполисе становится все меньше людей, не имеющих гипертрофированных чувств. Москвичи просто не могут не реагировать на неприятных им людей, спокойно проходить мимо них, жить своей жизнью, — они обязательно должны их ненавидеть, активно и жестоко. Они не в состоянии любить так, как это было веками. Если они любят, то до полного сумасшествия, до лишения своего возлюбленного всех прав. Если они пьют, то до бессознательного состояния. Если играют в казино, то проигрывают все, даже совесть и жизнь. У нас полностью потеряно чувство умеренности, уравновешенности, рациональности, потому что мы все инфицированы манией. Я стала женщиной, чтобы полностью сломать себя, забыть прошлое, погрузиться в секс и отрешиться от столичной реальности, чтобы не оставалось времени задумываться над логикой существования. Но я же законопослушная, чтящая ценности цивилизации, и ничто человеческое мне не чуждо!» — расфилософствовалась госпожа Мегалова.

Впрочем, в этих ее рассуждениях не было ничего необычного для граждан нашего замечательного города. Они любили рассуждать, и если про себя, то с незначительными фрагментами самокритики, а если публично, то обязательно с самодовольной напыщенностью и патриотическим пафосом. Говорят, что жители других мегаполисов мира имеют иные странности. Но в российской столице об этих чужеземных причудах мало кто знал, а тем более ими интересовался. Многим казалось, что за чертой города жизнь вовсе заканчивается, а если она и существует, то лишь в виртуальном, телевизионном мире. А зачем задумываться над тем, что неизвестно где?

Тут в сознании Натальи Никитичны опять всплыл образ Захожего. Обходительный мужчина, несмотря на огромное количество пациентов, всегда находил время на приватные дискуссии. Когда он понял, что переубедить клиента Мегалова нельзя, что стремление к изменению пола у него — не пьяный порыв, а одержимость, плод сложных, еще непонятных ему размышлений, врач предложил известный медицинский курс перевоплощения. В его рекомендациях не было ничего индивидуального. Разве что он посоветовал снять отдельную квартирку, запастись провизией, стараться не выходить из дома и лишь раз в месяц поглядывать в зеркало. Медик даже несколько раз повторил: «Пожалуйста, как можно реже смотрите в зеркало. Так будет безопаснее! Береженого бог бережет!» Борис Никитич гадал тогда, почему нельзя уделять больше времени наблюдениям за собственными изменениями. И какая в этом сугубо личном занятии таится опасность?

Он снял небольшую однокомнатную квартирку на Зоологической улице, купил себе десяток килограммов различных круп, несколько пачек спагетти, сухих супов и полдюжины ящиков минеральной воды. Хотел было купить женскую одежду, но быстро понял, что еще не до конца понимает, в чем именно будет нуждаться. Поэтому приобрел несколько спортивных костюмов, маек, пару кроссовок и успокоился. Когда бытовая часть подготовки к путешествию в транссексуалы была завершена, он решился на разговор со своей супругой Майей Михайловной Пинакиной.

Госпожа Пинакина служила в риэлторской компании, что однозначно определяло линию ее повседневного поведения: без участия во всевозможных тусовках трудно было бы заработать. Ведь тусовки придуманы бизнесом для победы над сердцами и волей клиентов! Ей платили около процента от каждой сделки, или двадцать процентов от всего гонорара, получаемого маклерской студией. В месяц она продавала около двух тысяч квадратных метров жилой площади, за что получала около тридцати тысяч долларов, десять из которых декларировала в налоговых органах. В двадцать пять лет иметь такой приличный доход суждено далеко не каждому. Ее муж имел свой довольно прибыльный бизнес и деньгами жены совершенно не интересовался, поэтому Майя Михайловна тратила все только на себя. Она одевалась в элитных бутиках столицы, всегда наряжаясь в самые модные декольтированные платья. Имея филологическое образование, она легко могла поддержать разговор в любом обществе, очаровывая клиентов своей изысканной классической лексикой и модным сленгом. В первое время, посещая вечеринки, она даже пыталась показать свою начитанность и декламировала стихи признанных поэтов — Мандельштама, Тютчева, Фета, Рильке, Бернса, Шекспира. Но покупатели недвижимости в столице — а это были в основном мужчины самого разного возраста — интересовались совсем другим. Одни пристально рассматривали ее груди, другие за пачку денег предлагали поднять юбку, чтобы полюбоваться коленками и бедрами. Третьи выкладывали приличный гонорар за ее отказ от каблучков — Майя Михайловна была высокого роста, все 180 сантиметров, — чтобы не выглядеть рядом с ней коротышками. Четвертые, рассказывая о своих миллионах и виллах на Лазурном берегу, настойчиво приглашали в гости. Пятые были готовы тут же подарить ей любую марку автомобиля, выбранную по каталогам, которые валялись в их спальнях. Шестые навязывали каких-то сценаристов и режиссеров, чтобы снять фильм с ее участием в главной роли. Одним словом, это были традиционные столичные вечеринки денежных людей с привычными предложениями. Так что очень скоро поэзия, которую так хорошо знала Пинакина, стала забываться, пикантные предложения, получаемые ежедневно от клиентов маклерской студии, перестали ее возмущать, чуть позже она стала к ним привыкать, прислушиваться, а уже потом и принимать. Но принимала она их от отчаяния и безвыходности. К этому времени она уже поняла свою обреченность: оставаться независимой в нашем замечательном мегаполисе совершенно невозможно. На какой этаж власти, денег, возможностей ни попадешь, в каком сословии ни окажешься — мания секса придавит любого самым жестоким образом.