Читать книгу "Корпорация Богги - Эстер Фриснер"

Дов вернулся, снова снял с телефакса маленькую подвеску и проговорил, старательно подбирая слова:

— Ты — вещь. Устройство. Как ты можешь скучать обо мне? И вообще о ком бы то ни было, если на то пошло? Это выглядело бы примерно так же, как если бы кто-то сказал: «Знаете, я больше не могу пользоваться моим видеомагнитофоном, потому что однажды сказал ему нечто очень обидное».

— Послушай, я не могу этого объяснить. Я просто знаю это, — оправдывающимся тоном выговорил амулет. — И, между прочим, зря ты так пошутил насчет видеомагнитофона. Они очень чувствительны. А все из-за того, сколько всякой сентиментальной чепухи им приходится пропускать через себя. В общем, хочешь — бери меня с собой, а не хочешь — оставляй здесь, мне все равно. Но я тебе вот что скажу: в пути тебе будет очень одиноко, и в одну из таких холодных одиноких ночей тебе может захотеться, чтобы рядом оказался тот, кто выслушает тебя, кому ты сможешь рассказать обо всех твоих бедах и заботах, даже если этот «кто-то» сделан из серебра.

Дов уставился на амулет. Он был сражен этой тирадой. Беда была в том, что побрякушка говорила правду. И только законченный тупица продолжал бы бой, когда давно пора было сдаться.

— Ну хорошо, хорошо, — проворчал Дов. — Если я тебя тут одного оставлю, ты небось еще натворишь что-нибудь с факсом. Придется взять тебя с собой.

С этими словами он сунул амулет в карман.

Но вот ведь незадача: кармана у него не оказалось, поскольку из одежды на нем по-прежнему было только полотенце.

— Штаны надень, Эйнштейн, — посоветовал упавший на пол Амми. — А потом — в путь-дорогу, и тряхнем стариной.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

— Ах, Сейлем! — воскликнул Мишка Тум-Тум, прижав свой любопытный носик к стеклу в дверце взятого напрокат автомобиля. Автомобиль, за рулем которого сидела Пиц, мчался по улице Лафайет на север, к центру города. — Милый, славный, пресловутый Сейлем, обесславивший и обессмертивший себя разжиганием массовой истерии, которая достигла своего кровавого апогея во время «охоты на ведьм» и судилищ над ними в семнадцатом веке... нетушки! — И он захихикал.

Пиц резко притормозила.

— Что значит: «нетушки»? — требовательно вопросила она. — Всякий, кто знает хотя бы капельку об истории Америки, слышал о судах над ведьмами в Сейлеме!

— Угу, — кивнул зловредный медвежонок, явно донельзя довольный собой. — Примерно так же они про это слышали, как слышали про деревянные зубы Джорджа Вашингтона, а также про то, что Покахонтас[11]была вылитой супермоделью и что она по уши втюрилась в Джона Смита[12], а еще про то, как Бетси Росс[13]сшила первый флаг Соединенных штатов... нетушки!

— Ты бы лучше заткнулся все-таки, — пробормотала Пиц. — Такое разве что в тупом мультике услышишь.

— В «мультике»? Ты сказала: «в мультике»! — Открыть рот медведь не мог, но указал на него лапкой и издал такие звуки, будто поперхнулся. — О, как же ты нелитературно выражаешься, а уж юмора вовсе не понимаешь. Нет, ты не крутая. Дай мне ложечку меда — тогда заткнусь!

— Дала бы — если бы это вправду помогло. Может быть, я и не «крутая», но уж историю Америки знаю получше тебя, несчастный комок пересохшей корпии!

— Вот она, благодарность за мои старания в деле повышения твоего образовательного статуса, — со вздохом изрек Мишка Тум-Тум. Он сказал это не просто обиженно. В его голосе прозвучала обида Типичной Еврейской Матери — обида, которую снести поистине невозможно. — Тебе только кажется, что ты знаешь историю Америки хорошо, а на самом деле то, что ты знаешь, — всего лишь авоська, набитая бородатыми анекдотами и затрепанными историйками, которые к истории имеют примерно такое же отношение, как утверждение о том, что французы изобрели французское жаркое.

— А что, не они? — искренне изумилась Пиц.

— А вот и не они! Бельгийцы, да будет тебе известно!

— О! — Пиц вдруг поняла, что позволила медвежонку взять верх над собой, и, поспешно притворившись равнодушной, попыталась отвоевать утраченные позиции. — То есть — кому какое дело? История бесполезна.

— Только не в Сейлеме, — отозвался медвежонок. — Здесь история — это бизнес. Очень большой бизнес. А если ты считаешь, что большой бизнес бесполезен, то не смей называться американкой!

Пиц скорчила рожицу и тронула машину с места. Мишка Тум-Тум вел себя невыносимо — то ли нарочно, то ли просто так, этого Пиц пока не поняла, — с того самого момента, как они сели во взятую напрокат машину возле аэропорта Логан. Так или иначе, почему-то эта несносная игрушка решила, что просто путешествовать вместе с Пиц для него — слишком несерьезное занятие. Нет, Тум-Тум по собственной воле назначил себя ее наставником, стратегическим советником и карманным Макиавелли. Все время, пока Пиц вела автомобиль, медвежонок болтал без умолку. Он то оповещал свою хозяйку о том, что ожидало их в Сейлеме, то излагал ей методы решения всех вопросов, которые должны были возникнуть по приезде.

Он был — вылитая мамочка.

— Ладно, ладно, не слушай меня, — буркнул медвежонок. — Вот посмотришь, что с тобой будет. А если точнее — посмотришь, что будет с твоим братцем.

Пиц резко свернула вправо и повела машину на восток. Она старалась сосредоточиться на уличном движении и том маршруте, которым ее снабдила кропотливая и пунктуальная до последних мелочей Вильма Пайлют. Нет-нет, она не так уж боялась сбиться с дороги. Просто подумала, что своим молчанием заставит умолкнуть Тум-Тума.

— О-о-о-о! Ты решила в Бетховена поиграть, — осклабившись, выговорил медвежонок. — Ну просто Мерил Стрип, ни дать ни взять. Сейчас все брошу и поверю, что ты оглохла... нетушки! Ты не обязана обращать внимание на то, что я говорю, но клянусь жирным призраком Тедди Рузвельта, ты меня услышишь! Ты рискуешь не только своим будущим, а и моим тоже. Я все обдумал и решил, что не желаю до конца своей, пусть и не самой естественной жизни быть спутником законченной неудачницы. Потому что именно это тебе грозит, если твой брат огребет корпорацию, а ты — фигу с маслом. Что с тобой тогда станет? У Вильмы — и у той резюме покруче, чем у тебя. Может быть, ты и найдешь где-нибудь работенку, где платят по грошу за час и преимущества такие, что их невооруженным глазом не различить. Если тебе повезет, то ты, пожалуй, сумеешь подтянуть поясок потуже и начать откладывать кое-что на черный день, и потом твоих скудных денежек хватит на то, чтобы снять нищенскую квартирку где-нибудь так далеко от Нью-Йорк-Сити, что твои тамошние соседи будут искренне верить, что бигль — это смешная собачонка вроде Снупи![14]Помнишь, ты всегда твердила Дову о том, что люди к нему добры только из-за того, что хотят поближе подобраться к Эдвине? Что ж, это так и было, и я тебе вот что скажу: люди хотели к ней подольститься не потому, что она лучше всех в квартале пекла хрустящее шоколадное печенье. Нет, сударыня, это было из-за того, что она была наделена могуществом. Могущество обладает силой миллиона магнитов, и это гораздо более сильное средство притяжения, чем устрицы, духи, поездки на Мауи[15], кружевное белье, билеты в супербоулинг, счет в швейцарском банке...