Читать книгу "Когда придет твой черед - Марина Серова"

Жанна сжала виски — движение худых рук оказалось неожиданно изящным, и я подумала, какой красивой была эта женщина в молодости. Даже сейчас Стюардесса еще вполне ничего, если, конечно, ее отмыть, постричь и переодеть, сводить к дантисту и вылечить от алкогольной зависимости. Хотя не представляю, кому такой подвиг по силам…

— И ведь не помню, как все случилось, — продолжала жаловаться Стюардесса. — Как кислоту в банку наливала — помню, как по лестнице за кулисы шла — помню… А сам момент — темнота какая-то. Очнулась, девки голые орут, а эта краля на полу валяется. Больше уж никто на ее личико не позарился после такого! — Жанна хрипло рассмеялась. — И Кеша сразу к ней охладел — даже в больницу ни разу не пришел. Я знаю, мне сказали…

— И что, Иннокентий больше не женился? — полюбопытствовала я. Силиконовая Кира не в счет, вряд ли семидесятилетний авторитет рассчитывал завести потомство в таком возрасте…

— Женился! — торжествующе оскалилась Жанна. — Девять раз! Сначала целку какую-то взял, но года через три ее выгнал. Детей-то у них не было! Затем на секретарше женился — окрутила она его. Но тоже ничего! А он сына хотел!

Жанна заухала, будто филин. Мне стало жутковато.

— А потом уж он этих жен менял… Раз — и следующая. Все с конкурсов красоты брал. Для того и конкурсы эти спонсировал….

Все это отлично согласовывалось с тем, что рассказала мне Кира. Интересно, откуда Жанна все это знает, да еще с такими подробностями? Последние пятнадцать лет она проживает далеко от Тарасова. Не иначе как у нее есть свой источник информации в ближайшем окружении Серебряковых…

— Я всем говорила, что это я его сглазила. Только вранье это все, — рассудительно проговорила женщина. — Нету во мне силы такой. А то бы он давно уже в гробу лежал. Просто он трипак как-то подхватил. И с тех пор детей иметь не мог. Вот так и вышло, что Машенька моя — единственная дочка у него.

— Может, позовете ее? Нам ведь ехать пора, — напомнила я. Стюардесса поднялась и накинула телогрейку:

— Пошли, поищем ее.

Я удивилась — Волчьи Ямы не производили впечатления места, где есть множество способов проведения досуга. Где же может находиться девушка в одиннадцать утра?

Мы вышли из дома и зашагали по улице. Время от времени Жанна покрикивала:

— Машка, Машка! — будто козу звала.

— Слушайте, Жанна, а почему ваша деревня так странно называется? — спросила я, разглядывая совершенно пустую улицу. За все время навстречу нам попалась всего одна скрюченная до земли бабка с пустым ведром. Бабка направлялась к обледенелому колодцу.

— Да здесь до революции много волков водилось, — ответила Стюардесса. — И сейчас встречаются, представляешь? С тех пор как колхоз местный загнулся, экология сильно улучшилась. Никаких тебе удобрений на полях… Зимой волки приходят, но нечасто. У бабы Кати ружье есть, мы пугнем — они уходят. А что?

— Да так, ничего… А не скучно дочке вашей в таком месте? Молодежи здесь немного…

— Молодежи? Колька, Васька и Сережка — вся молодежь. Братья они, погодки. Кольке в армию скоро, а два другие еще пацаны. Тут вообще жителей мало. Старухи одни да детишки. Взрослые все в городе работают, здесь работы нету. Вон, Леха мой электрик, а где работать-то? Вот и пьет по-черному.

— А как же школа? — поинтересовалась я, рассматривая занесенные снегом дворы.

— Школа у нас за сорок километров. Машенька раньше там жила, в интернате. А в этом году она школу окончила, вот и мается без дела. По хозяйству мне помогает.

Я вспомнила клеенку с котятами и чистенькое полотенце.

— Так что Серебряк вовремя помер, — отрезала Жанна. — Девочку пора к делу приставить. О, вот она, шалава!

Дверь стоящего на нашем пути сарая отворилась, и оттуда выбрались двое — девушка и мальчик-подросток, на вид лет четырнадцати. Пацан застегивался на ходу, а девушка куталась в платок, накинутый на пальто, надетое прямо поверх длинной ночной рубашки. На ногах у наследницы финансовой империи Серебряка были обрезанные по щиколотку валенки. Девушка щурилась от яркого света и улыбалась:

— Мам, чего кричишь?

— Гости у нас, не видишь? — рявкнула на дочь Стюардесса. — Беги домой, переоденься.

Жанна повернулась к мальчику:

— А ты, Сергунька, не боишься, что тебе брательник ноги повыдергает?

— Не, не боюсь! — заржал подросток. — Они с Васькой со вчерашнего квасят! У бабки самогон поспел, на березовых почках настоянный — их теперь за уши не оттащишь! Пока все не выпьют, не отвалятся.

Жанна попыталась дать парнишке подзатыльник, но тот ловко увернулся и припустил по улице.

Мы двинулись в сторону дома. Я незаметно разглядывала Машу Серебрякову. Удивительное дело! Давно я не встречала такой красоты. У вчерашней школьницы была чистая кожа с жарким румянцем, ясные серые глаза, опушенные длинными ресницами, волосы цвета спелой пшеницы развевались на холодном ветру. Ну просто Марья-Моревна из книжки «Русские народные сказки»!

Девушка поймала мой взгляд и улыбнулась. Зубы у нее были плохие, а вот улыбка хорошая — открытая и искренняя.

— Вы за мной приехали, да? — спросила меня Маша, когда мы подходили к дому.

Я кивнула.

— Значит, мой папка умер, — опечалилась девушка, — и теперь я наследница, да?

— Да, Маша, это так.

Девушка вздохнула и сообщила мне:

— Знаете, я всю жизнь этого ждала.

Мы вошли в дом. Там наследница согнала кур и заперла их в клети в углу, разожгла газ, подогрела воды. Перемыла всю посуду, скопившуюся в раковине, сварила макароны, разложила еду по чистым тарелкам и даже натерла сверху плавленый сырок, что в этом доме было вообще уж невообразимым шиком. Леху будить не стали — за стол уселись одни женщины. Жанна налила всем по рюмке «помянуть твоего папку, Мария». Наследница послушно хлопнула стопку, не морщась, но больше пить не стала. Я тоже застолья не поддержала, так что Жанна, которая все подливала себе деревенского абсента, вскоре едва ворочала языком.

— Доча, ты ведь нас не забудешь, как в город уедешь? — еле выговорила женщина. — Будешь нам денежки присылать? Мы ведь тебя растили, поили-кормили, обували-одевали…

— Конечно, мама. Ложитесь, отдохните!

Маша взяла сухонькую Стюардессу за плечи и отвела на диван. Уложила рядом с Лехой и прикрыла одеялом. По-моему, женщина захрапела раньше, чем ее голова коснулась подушки. Потом Маша откинула волосы со лба неожиданно красивым жестом и сказала:

— Ну что, я пошла собираться, да?

— А как же… — я указала на бесчувственные тела ее родителей.

Девушка махнула рукой:

— Они теперь до вечера не проснутся. Проснутся, похмелятся и до утра спать будут. Нам их дожидаться ни к чему. Лучше поедем.