Читать книгу "Страшный дар - Елена Клемм"

– Ежели вы не против, мисс, так я вас тут высажу. Неохота его преподобию на глаза попадаться. Сказать по правде, грызутся они с ее милостью, как кошка с кошкой.

– А не с собакой? – уточнила девушка.

– Э-э, нет, мисс, чего кошке с собакой-то делить? И живут они порознь, и кормятся – собака воробьем подавится, кошка говяжью кость не разгрызет. Иное дело, коли два кота встретятся, да притом оба злые, а по силе равные! Такая баталия начнется, что и волкодав на дерево запрыгнет. Вот так и пастор с ее милостью. Хотя нам-то какое дело до ихних склок? Мы люди маленькие. – Кучер широко развел руками, включая в понятие «люди» двух каурых лошадок.

Агнесс не протестовала и сердечно попрощалась с кучером, хотя тот даже не предложил донести ее сундучок. Гостье не терпелось осмотреть пасторат. Кто знает, вдруг она задержится здесь надолго? На месяц, а то и на два. Место гувернантки так просто не найдешь – нужно давать объявления в газетах, а после отсеивать нанимателей с двенадцатью детьми и домишком где-нибудь на Оркнейских островах.

По сторонам гравийной дорожки, бежавшей к крыльцу, стелились лужайки – зеленый рубчатый шелк с пестрой бахромой. Пусть на клумбах росла только наперстянка, зато уж точно всех оттенков, которыми ее наделила природа, – и розовая с белыми крапинками, и лиловая, покрытая мягким белым пухом, и такая прозрачно-желтая, что при взгляде на нее на языке чувствовался вкус меда.

Сорвав белую башенку, густо усеянную цветами, Агнесс подошла к дому, но никак не решалась постучаться. Уж слишком он казался внушительным. Прошлым летом она гостила у Ханны Гудрэм, в чеширском приходе ее отца, и с тех пор пребывала в уверенности, что пасторат выглядит именно так – унылый каменный домик в два этажа, со скрипучими полами и неистребимым запахом плесени. Вдобавок ей пришлось делить кровать с Ханной и ее трехлетней сестренкой, которая пиналась во сне и сосала волосы Агнесс. Теснота была ужасная.

Так что к холлу, достойному лорда, а никак не сельского пастора, бедняжка была совсем не подготовлена.

Этот дом тоже был двухэтажным, но до чего же высоким! Стены из серого известняка едва виднелись из-за плюща, густого, словно вертикальная клумба. Здание казалось древним, но как-то неравномерно. Центральная часть – самая старинная, зато восточное и западное крыло явно были пристроены в конце прошлого веке. И камень посветлее, и оконные рамы очерчены свежей белизной. Под коньком крыши, чуть выше высокого стрельчатого окна, виднелся герб семейства Линденов. У входа располагались две арочные двери – дубовые, потемневшие от времени. Они окончательно сбили девушку с толку. В какую стучать? Или попробовать с черного хода? И Агнесс отправилась на задний двор.

Северный фасад не отличался пышностью, да и плющ не вился по стылому камню. Чуть поодаль виднелись хозяйственные строения – сараи, конюшня и еще какой-то домишко с трубой, по-видимому кухня…

Тут Агнесс юркнула за каменный фонтанчик для птиц. Из конюшни вышли двое. Мальчишка-грум, рыжий и коренастый, вел белоснежную лошадь, предназначенную для джентльмена, который нетерпеливо поигрывал хлыстом. Агнесс сразу же опознала дядюшку. Черный сюртук до колен в сочетании с белым шейным платком выдавали пастора с головой.

Мистер Линден ничуть не напоминал седовласого старца, которой уже прижился в ее воображении.

На отца Ханны, низенького весельчака, загорелого после работ на церковном поле, он тоже не был похож.

До чего же он молод!

Приличия не позволяют таращиться, но Агнесс не могла удержаться.

Изможденный вид отчасти старил пастора, но в его черных волосах не было седины. Это сколько же ему лет? Точно не сорок, тогда начинается старость. Тридцать? Но разве в таком возрасте становятся ректорами? Хотя, если отец подарил ему приход…

Теперь уже и пастор заметил незнакомую девицу и, бросив слово груму, направился к ней, но чем ближе он подходил, тем более зловещей казалась его улыбка. С такой учитель приветствует опоздавшего ученика, между делом поглаживая трость. Как же так? Они еще познакомиться не успели, а она уже чем-то его прогневала.

Не дойдя несколько шагов до фонтана, пастор поклонился с преувеличенной вежливостью.

– Надо полагать, мисс, вы из усадьбы леди Мелфорд? Извольте же передать своей госпоже, что если ей впредь будет угодно что-то мне сообщить, пусть приезжает сама, а не присылает надушенную записку.

И как дядя узнал, что она от леди Мелфорд? Тут Агнесс сама догадалась – жасмин. Все в Мелфорд-холле было пропитано этим ароматом. А на промозглом дворе, где царили запахи навоза и сена, жасмин так и бил в нос.

– Я, сэр… я только остановилась у леди Мелфорд, – пролепетала девушка. – А так… я Агнесс Тревельян!

– Агнесс? – ужаснулся дядюшка. – Тебя исключили из пансиона?

– Так я всё! Ну, то есть уже научилась всему, что мне нужно знать… Разве вы меня не ждете?

Первым совладал с чувствами пастор.

– Нет, Агнесс, я тебя не жду, – промолвил он печальным голосом человека, чрезмерно обремененного родней. – Впрочем, с такими обширными знакомствами, как у тебя в наших краях, ты, верно, и не нуждаешься в моей помощи.

От растерянности Агнесс затеребила нитяную перчатку. Вот это встреча! Напомнить о письме она не осмеливалась. И без того понятно, что дядя так зачитался Тертуллианом, что про ее корреспонденцию и думать позабыл…

Сердце пастора явно было жестче, чем у простых смертных, но все-таки не геологический экспонат. Заметив, как задрожали губы племянницы, он слегка оттаял – примерно настолько, насколько оттаял бы айсберг, коснись его солнечный луч.

– Ступай в дом, Агнесс. Там поговорим. – И мистер Линден кивком приказал ей следовать за ним.

– Расседлать Келпи, сэр? – спросил мальчишка-грум, с интересом наблюдавший за воссоединением семьи.

– Нет. Хотя… Нет, я скоро вернусь.

Дилемма Агнесс разрешилась – они вошли в левую дверь. Несмотря на ее тяжесть и толщину, дядюшке стоило лишь дотронуться до ручки, как дверь распахнулась. Агнесс обдало прохладой. Она ступила в просторный холл с лестницей, ведущей на второй этаж, но не успела как следует осмотреться – мистер Линден шагал слишком быстро. Гостиная находилась на первом этаже, в западном крыле, и оказалась неожиданно темной: продольные перекладины разделяли окно на пять узеньких частей, сквозь которые сочился скудный свет. Серые обои тоже выглядели безрадостно, как если бы по стенам растерли пепел. Но особенно Агнесс не понравились стулья и оттоманки, не расставленные в центре комнаты, а придвинутые к стенам по моде прошлого века. До чего же неуютно! Как в подземелье.

– У тебя есть «талон на суп»? – бросил через плечо дядюшка.

– Что? – обомлела Агнесс. Неужто и кормить ее здесь будут по талонам?

– Рекомендательное письмо, – вздохнул мистер Линден. – Когда его кому-то показываешь, то как минимум можешь рассчитывать на обед. Если, конечно, рекомендации хороши.