Читать книгу "Мост над черной бездной - Яна Розова"

Седов не хотел злиться, поэтому налил себе полную рюмку водки и выпил залпом.

– А, ты выпил уже? Ну и я!.. – Перцев тоже опрокинул рюмашку. – Хорошо пошло! И я тогда решил: детей у меня будет много!

Вторая рюмка водки позволила Паше расслабиться. Он поковырял вилкой в тарелке, мысли его стали разбредаться.

– А у тебя дети есть? – поинтересовался хозяин дома.

– Нет.

– А тебе уже за тридцать, так?

– Ну.

– А с женщиной той, что у меня в Анапе живет, ты в гражданских отношениях? Не женитесь? А чего, она не хочет?

– Да, – врал Паша и снова пил.

– Вам пора умнеть, жениться и детей рожать. Хотя… прости уж, у нас тут мужской разговор, так что я скажу. Бросай ее, женись на молодой! Ну, кого тебе родит твоя подруга в свои годы? Сколько детей сможет? Ей сколько, тридцать?

– Ага.

И тут он не сказал правды: Яна была его одногодкой, просто выглядела до неприличия молодо. Так что эта ее беременность, из-за которой Седов на стенку лез, была чуть ли не последним Яниным шансом стать матерью. Пашка выпил еще.

– Дети – это счастье! – сообщил Никита Львович. – Вот сколько ни есть, а счастье! Я сразу узнаю женщину, которая родит мне хорошего ребенка. Чувствую. У меня ведь все дети здоровые! Все!

Пашка старался его не слушать.

– И знаешь, как надо воспитывать своих детей? Надо их воспитывать так, чтобы они о тебе написали мемуары! Вот для чего мне эта Малогрязнушкинская жэдэ? Заработать? Нет! Я хочу, чтобы мои дети мной гордились…

Он продолжал вещать о своей любви к потомству, при этом пил все больше, хмелея на глазах. Предвидя финал вечеринки, Седов поспешил разузнать кое-что. Еще вчера в его голове мелькнула мысль о том, что убийцей Артура мог бы оказаться человек из семьи. Улик на счету этой версии пока не было, но традиционно следовало бы поинтересоваться насчет ближнего круга жертвы.

– На всякий случай, Никита Львович, а как вы наследство между своими чадами распределили?

– А! Ты вон куда копаешь! – живо прочитал скрытые мысли сыщика Перцев. – Но тут нет… как это у вас называется…

– Мотива.

– Мотива… Нет его, – пьяно зажмурился человек-паровоз. – Каждому моему наследнику причитается неизменяемая сумма. Ну, не буду называть ее, это не важно. Факт тот, что я специально рассчитал так, чтобы дети не имели повода ссориться из-за денег.

Минут через сорок он сдулся – откинулся в кресле, сделал пару попыток принять достойный вид, а потерпев крах, задремал.

Тогда заговорил рыжий сыщик.

– А какого черта, – сказал он, стараясь тем не менее не разбудить спящего, – ты о своих детях раз в год вспоминаешь?! Они у тебя заброшенные, пустые, как вот эта вот бутылка!

Он потряс в воздухе опустевшей водочной бутылкой.

– И что они напишут в своих мемуарах, а? Папу видели раз в год. Точка. Ты бы им внимания уделял побольше, а то… Что с ними будет? Ну, купишь ты им квартиры, машины и должности, а душу купишь?… То-то и оно, – заключил он свою филиппику и покинул столовую.

Следственный эксперимент

1

Все утро Седов просидел за ноутбуком, а утомившись часам к десяти, вылез из-за стола и потянулся.

Дверь в его комнату приоткрылась. Бочком вошла Элли, скромно остановилась на пороге. Несмотря на утреннее время, она пребывала в романтичном настроении – бретелька платья спадала с плеча, безвольно опущенная рука сжимала за горлышко бутылку виски. А в глазах присутствовало некое выражение, которое Пашка счел за лучшее проигнорировать.

– Ты такой холодный, – произнесла она, надув губки, – мог бы мне комплимент какой сказать… Стихи сочинить…

Павел Петрович отреагировал оперативно:

– На красивой тетке хороши любые шмотки.

Элли хмыкнула, но так как смех в ее образ не вписывался, лицемерно вздохнула.

– Выпьем? – спросила она после паузы, в ходе которой Седов закурил и снова склонился над компьютером.

– Мне надо прогуляться, – ответил Паша, улыбнувшись ей по возможности добродушно.

Элли тут же оживилась:

– Я с тобой!

– Мне в лес.

– Прекрасно! Я только переоденусь!

… В поселке, где элитные жилища областных плутократов столпились, будто бараны в стойле, было пыльно и жарко, а вот в лесу дышалось легко и мысли приходили светлые. В них-то Павел Петрович и погрузился. Элли рассказывала что-то, но Паша ее не слышал.

– … Никита с ним говорить не будет! – Это был конец фразы Элли.

Паша молчал. Элли обиделась:

– Ты совсем перестал на меня реагировать!

– Да нет, – отозвался он. – А кто хочет с Никитой поговорить?

– Ну я же об этом и говорила! Приехал прощения просить его сын из Пензы…

Паша припомнил историю, которую рассказывал кто-то из мажоров, – о парне, обвиненном в употреблении наркотиков и изгнанном Никитой Львовичем.

– Тот, которого Артур заложил?

– А? – Элли смешно округлила глаза. – Так ты меня слышал?

Тут Паша снова погрузился в размышления.

Впереди показалась громадина Немецкого моста.

Подходя ближе, Седов рассматривал мост, прикидывая, каким образом Артур мог взобраться на него, не поцарапав своих белых мокасин из дорогой мягкой кожи.

Его размышления перебила Элли:

– Даже старый мост тебе интереснее, чем я, старуха!..

Она прислонилась к стволу дерева и достала фляжку.

– Ну что ты!.. – возразил Паша рассеянно.

Речка, протекавшая по дну лесной балки, почти совсем пересохла. Паша пересек ее по камешкам, Элли прошла след в след за ним с балетной легкостью.

Две опоры моста окружала влажная почва, а подняться отсюда вверх без оборудования для скалолазания было невозможно. Третья опора стояла на склоне балки, поэтому и высота этой опоры оказалась на треть ниже. Почти за сто лет, прошедших со времени разрушения железнодорожной ветви, возле этой опоры выросло дерево – развесистый карагач. Паша помнил из детства, что листья карагача на ощупь напоминают мелкую наждачку.

Он покрутился возле дерева, разулся, нашел сук, за который можно было зацепиться. Зацепился, подтянулся. Сверху увидел, что Элли попивает из фляжки и смотрит на него с обидой.

По слишком тонким для своего веса веткам Паша добрался до ответвления, от которого к обломанному краю моста тянулась часть кроны. Пробрался до середины и тут понял, что ветки под ним начинают опасно прогибаться. Напоминая собой обезьяну-паралитика, он попытался найти способ перебраться с дерева на край виадука, но не сумел. Пришлось спускаться вниз.