Читать книгу "Слабая ведьма - Ирина Цыганок"

Мужчина принялся неторопливо жевать.

Мирра покраснела, у нее действительно мелькнула мысль, что Эйнар потребует расплатиться телом за предоставленный приют. Акель своей любовью заставил ее забыть, что в глазах здешних жителей, впрочем, как и жителей собственной деревни, она выглядит дурнушкой. Признанным эталоном красоты горожане считали высоких блондинок с кожей золотистого оттенка, голубыми глазами и осиной талией. Ни под один из этих параметров Мирра не подходила. Она была невысока ростом да к тому еще полновата, хотя и сложена пропорционально. Темно-русые, невыразительного оттенка волосы обрамляли бледное лицо с отчетливо видимыми веснушками. Единственным своим достоинством Мирра считала глаза глубокого зеленого оттенка, напоминающего редкий сорт мха, растущий в их долине, но никто из мужчин (до Акеля) не брал на себя труд рассматривать ее глаза, коль скоро фигура девушки их не устраивала. Мирра напомнила себе, как непривлекательно выглядит, так что вряд ли кто позарится на ее женские прелести.

В комнату вошла Бинош и подсела к столу. Мирра покосилась на служанку, слышала ли она их разговор? Но та, судя по всему, их беседой не интересовалась. Она уминала хлеб с сыром, поминутно посматривая в маленькое оконце — не начали ли посетители подтягиваться к трактиру, тогда ей следовало бежать обратно. Ленна опустила глаза, ей было стыдно — как-никак камеристка отрабатывала свой постой у их спасителя, в трактире ей не так уж плохо платили, да к тому же она бесплатно получала еду. А сама Мирра больше недели как бесполезный куль пролежала на лавке, не способная себя обслужить, не то что помочь по хозяйству. Все ее имущество (деньги, полученные от жреца и от Акеля, носильные вещи, безделушки, прихваченные из дома) осталось на злополучной площади, откуда она, да и то не сама, едва унесла ноги. Никаким особым ремеслом Мирра не владела (ну, не считать же ремеслом ее упражнения с молотом в их домашней кузне) и как прокормить себя в чужом городе — понятия не имела. Пока она болела, об этом можно было не думать. Но теперь она поправилась, так что пора и честь знать. Необходимость покинуть хоть бедное, но такое надежное и уже ставшее привычным убежище вызызала у Мирры ужас. Предыдущей ночью она даже всплакнула по этому поводу.

Со стороны трактира донесся звон наддверного колокольчика, Бинош доела свой завтрак и, на ходу выпив кружку горячего отвара, выбежала на улицу. Мирра продолжала сидеть за столом.

— А какой у вас научный интерес? — робко спросила она.

Эйнар поудобнее уселся на лавке, положил локти на стол, что, видимо, было приготовлением к долгому разговору. Последние дни он почти не отлучался из дому, и девушка плохо представляла, чем он зарабатывает себе на жизнь.

— Уже пять лет я служу гильдии купцов привратником на Рыночной площади, — начал рассказ собеседник, и наконец стало понятно, почему его лицо казалось знакомым. Она по нескольку раз на дню проходила мимо Рыночных ворот, расположенных недалеко от «Твердыни Эйвингов». — Но так было не всегда! — По лицу Эйнара словно пронеслась тень, и глубже обозначились складки по бокам рта. — Десять лет назад я жил в Люцинаре[4]— этот город далеко на севере отсюда, он не входит в Соединенное королевство. Здесь, в Сан-Аркане не жалуют колдунов и ведьм, а в Люцинаре они пользовались большим почетом, ведь тамошние маги сотни лет ограждали город от набегов диких кочевников из Северной пустыни. С семи лет я был учеником у одного такого мага. Великий Аргол был искуснейшим волшебником, и я, как его ученик, тоже подавал большие надежды. К семнадцати годам я в совершенстве постиг искусство инозрения, создания иллюзий и переселения душ. Я знал почти наизусть «Большую Книгу Заклинаний» и «Дополнения», написанные к ней моим учителем, а также собственноручно составил «Каталог магических растений», в котором систематизировал сведения о наиболее часто применяющихся в заклинаниях цветах и травах. Впереди меня ждало посвящение и блестящее, как я полагал, будущее. Надежды эти были не беспочвенны: по мнению всех городских магов, я обладал необычайно сильной, хотя еще и недостаточно расширенной маной. Ты знаешь, что это такое? — Она отрицательно покачала головой. — Это свойство, присущее каждой вещи или человеку. Только в природе оно сильно рассеяно, а у людей — сконцентрировано. Маги, владеющие инозрением, наблюдают ее в виде язычка пламени, встающего у человека над затылком. Когда Аргол научил меня видеть скрытое, он объяснил, что по цвету пламени можно определить, как сильна твоя мана. Самая сильная — фиолетового цвета, потом — голубая, зеленая, розовая… У простых людей она похожа на огонек свечи, а у волшебника — расширяется кверху. Мой «огонек» был цвета морской волны.

Эйнар остановился, подвинул к себе кружку с отваром и отхлебнул.

— Знаешь, почему Сестру-Смерть иногда называют Гасилыцицей? — неожиданно спросил он, и Мирра подумала было, что он решил сменить тему разговора, она неопределенно пожала плечами. — Это потому, что, когда человек умирает, его «огонек» гаснет. Человек, исчерпавший свою ману, жить не может, вот и считается, что Смерть серебряным колпачком гасит пламя, и душа человека дымком поднимается в мир теней.

Мирра невольно провела рукой у себя по затылку и вздрогнула.

— Не бойся, — грустно усмехнулся Эйнар — это просто легенда. Так вот, если человек не творит заклятья, то даже очень небольшой маны хватает на долгую жизнь, ну, а если начнет колдовать — то даже сильной надолго не хватит. Поэтому маги бережно расходуют собственную силу, и если кто-то просит их об услуге, то для сотворения заклятья они используют энергию просителя. В этом и есть искусство мага — пользоваться маной того, для кого творишь заклинание.

Эйнар взглянул на Мирру, та сидела широко раскрыв глаза, явно захваченная его рассказом.

— Бывают маги, — продолжал Эйнар, — что берут у человека гораздо больше этой энергии, чем требуется для исполнения его просьбы. Обычно проситель этого не замечает, но есть и такие, что начинают болеть, а бывало, что и умирают. Так что не зря за помощью к магу идут в самом крайнем случае. Но мой учитель был не такой, он никогда не брал у своих посетителей «двойной платы» — так это называют волшебники. Если у человека было «слабое пламя», он мог и вовсе отказать ему в просьбе или просил помолиться за него всем кланом и брал понемногу силы у каждого из родственников просителя. Одним словом, его называли Аргол Добрый или Аргол Мудрый, а я гордился, что стал его учеником и вдвойне восхищался его мастерством и бескорыстием, так как видел, что собственная мана у него едва розовая. Потом пришло время мне пройти обряд инициации, перед этим я три дня постился, пил только воду, выполнил кучу других положенных церемоний. Наконец я и учитель, одетые в торжественные белые одежды, одновременно опустили руки на магический шар. Я замер в ожидании того, как почувствую прилив силы, но вместо этого через некоторое время стал ощущать противную слабость в коленях. Взглянул на своего учителя и заметил, как язык его «пламени» взвился вверх расширяющимся пучком, на глазах наливаясь фиолетовым цветом. Я подумал, что и со мной происходит нечто подобное, но, обратив «иновзгляд» внутрь себя, увидел, что моя энергия совсем истончилась. Я хотел отнять от шара руку и не смог, и тогда услышал смех Аргола… — Рассказчик мрачно усмехнулся. — Он выпил меня почти до дна и бросил умирать в своем пустом доме. Больше я его никогда не видел.