Читать книгу "Кровь тамплиеров - Вольфганг Хольбайн"

– Да, – сказал Давид покаянным тоном, не глядя на Квентина. – Я довольно сильно отделал Франка. Но он первый начал… И я вовсе этого не хотел…

– А что случилось с тобой? – резко перебил его Квентин.

Давид вздрогнул.

Он был ребенком, не требовавшим особого ухода, а позже стал надежным, сознающим долг молодым человеком. Но время от времени бывали моменты, когда он навлекал на своего воспитателя позор. Например, Давид вспоминал об одном дне примерно шесть лет назад, когда он хотел обрадовать Квентина и его собратьев, сделав новое покрытие для статуи Марии в маленькой церкви и придав ей совершенно иной вид. Он взял водостойкий лак, приспособленный для разбрызгивания на поверхности, и покрыл им статую. Он не знал, что этому произведению искусства четыреста лет и что антикварные ценности требуют специального обращения и опытных реставраторов. Во всяком случае, старый монах не один раз повышал голос по поводу этого кощунства. Но даже тогда он не был так взволнован, как сейчас, и плутовская улыбка появилась на его лице, после того как он объяснил Давиду его проступок.

Теперь его голос звучал потрясенно и почти панически:

– Тебе от него тоже досталось? Квентин, сделав два быстрых шага, подошел к нему и поднял пальцами его подбородок, так чтобы Давид больше не смог избегнуть его взгляда.

– Один из дружков Франка разбил о мою голову бутылку. – Давид постарался придать голосу как можно более спокойную интонацию.

– Что?! Значит, ты ранен? – Квентин мгновенно сорвал пластырь со лба Давида.

Давид знал, что от раны ничего, совершенно ничего не осталось. Он установил это утром, поглядев в зеркало. Но он наклеил на это место новый пластырь, чтобы Стелла и другие свидетели, которые присутствовали, когда бутылка с шампанским опустилась на его голову и разлетелась на тысячу осколков, не сразу поняли, что с ним что-то не так.

– Собственно, рана уже почти зажила, когда мы приехали к врачу, – объяснил Давид. – Тот был, однако, здорово ошарашен…

– К врачу?! – Квентин почти кричал, и Давид отодвинулся от него на один шаг.

– Як нему вовсе не хотел ехать. – Давид защищался от того, что, по его мнению, совсем не требовало оправдания. Но он решил проникнуться смирением, что бы Квентин ни предпринимал и ни говорил, какое бы наказание он на него ни наложил, чтобы не делать положение вещей еще хуже, чем оно уже есть. – Но Стелла очень беспокоилась, – объяснил он и попытался улыбнуться вымученной улыбкой. – Я думаю, я ей нравлюсь.

– Врач брал у тебя кровь на анализ? – Монах не захотел отклониться от темы.

Давид ответил отрицательно.

Но Квентин взглядом, полным ужаса, снова внимательно осмотрел его лоб, а затем без слов взглянул из окна на большую поляну.

Давид собрался покинуть библиотеку и вернуться в свою комнату, чтобы сделать новую попытку упорядочить тот хаос в мыслях, который накануне вечером воцарился в его голове.

Но он медлил. С Квентином что-то не так. Давид был уверен, что монах о чем-то умалчивает. Видимо, Квентин знает что-то, что, возможно, имеет огромное значение для дальнейшей жизни Давида.

– Квентин, серьезная кровоточащая рана заживает в течение одного часа. Что это?.. – неуверенно начал Давид, но монах не реагировал на слова, он по-прежнему молча смотрел из витражного окна на лужайку. Давид подошел к нему вплотную: – Что с тобой, Квентин?

– Ну, ты всегда имел крепкую комплекцию, ты ведь знаешь… – Монах постарался принять спокойное выражение лица, но от Давида не ускользнуло, что, прежде чем ответить, Квентин несколько раз прикусил нижнюю губу. Квентин не был искусным лжецом, и, так как сам знал это лучше всех, быстро добавил: – Слушай, я должен сходить в свой кабинет. Я кое-что там забыл.

– Квентин… – вздохнул Давид, но монах не позволил себя удержать.

Он быстрым шагом вышел из библиотеки и оставил своего приемного сына наедине с мучительным сознанием, что тот упустил шанс узнать нечто очень важное.

Все эти годы Роберт фон Метц ни на минуту не терял из виду своего сына. Он втайне наблюдал за ним и полагал, что хорошо его знает. Он заранее предугадывал, что в обозримом будущем с юношей неизбежно возникнут проблемы. Давиду было уже восемнадцать, и лишь благодаря его замкнутости и редкой деликатности по отношению к окружающим это не началось гораздо раньше – прямые вопросы об определенных вещах, раздумья о том, откуда он и как представляет свою будущую жизнь. Это естественно, что молодому человеку с такой ясной головой однажды захочется уехать и посмотреть мир, что юноша не будет слишком долго довольствоваться жизнью в уединенном монастырском интернате под наблюдением стареющего монаха с орлиным взглядом. Первая любовь, первое путешествие, развеселые праздники, волнующий новый опыт и неизбежные разочарования, тесно связанные с взрослением, – все это назрело уже давно. Фон Метц принял твердое решение как можно быстрее просветить Давида относительно его истинного «я», прежде чем тот начнет доискиваться до всего сам и, возможно, без особой нужды навлечет на себя серьезную опасность.

Несмотря на это, фон Метц не ожидал, что все это случится так скоро и неожиданно. Скорее, он рассчитывал на осторожно растущее недовольство мальчика своей жизнью, на тихий ропот, а не на то, что его сын на первой же вечеринке, которую посетит, ввяжется в драку с другим юношей. Тем не менее фон Метц получил доказательство того, что раньше мог только предполагать: в Давиде, хотя тот сам не имел об этом никакого понятия, под внешностью не слишком тренированного робкого книжника скрывался выдающийся боец и подлинный рыцарь.

Единственная проблема состояла в том, что Давида уговорили обратиться к врачу. Фон Метц не мог теперь сделать ничего другого, как ограничить вред от этого действия и как можно быстрее перевезти сына в безопасное место.

Не простое предприятие, если принять во внимание следующие обстоятельства: сам он во время телефонного звонка Квентина находился в небольшом красивом отеле в центре Лондона, где как раз в тот момент, когда зазвонил его мобильный, был занят тем, что торговался с потенциальным покупателем богато украшенного меча, которым в свое время дрался сам Уильям Уоллес[7]в битве при Стирлинге. Покупатель, должно быть, счел его обманщиком, так как после разговора с Квентином его о драке Давида и, главное, о посещении им врача Роберт немедленно прервал переговоры, не объясняя причин, и попросил клиента удалиться. Затем он быстро запихал немногие необходимые вещи в дорожную сумку, одновременно связываясь по телефону сначала с Цедриком, затем с Уильямом, и известил их о том, чтобы они тотчас же были готовы отправиться в Мариенфельд.