Читать книгу "Алмазная пыль - Эльхан Аскеров"

Отправленная за чаем медсестра вкатила в палату сервировочный столик, на котором тихо позвякивал чайный сервиз тончайшего фарфора. К Пашкиному восторгу, ложки оказались серебряными. Удивлённо посмотрев на старика, Пашка решился задать весьма насущный вопрос:

– Простите моё любопытство, а вы, сударь, кто?

– А ты не знаешь? – с интересом спросил старик.

Пашка отрицательно помотал головой.

– И даже не догадываешься? – продолжал допытываться он.

– Я память потерял, – нехотя признался Пашка. – Вроде видел где-то, а вот где… – он удручённо развёл руками.

Задумчиво покачав головой, старик пригубил налитый медсестрой чай и, помолчав, ответил:

– А ведь мы с тобой, дружок, тёзки. Я ведь тоже Павел. Не вспомнил?

Пашка снова помотал головой.

– М-да. Похоже, шарахнуло тебя здорово. Ну да ничего. Кое-что мы тебе и сами напомнить можем, а остальное вернётся. Ты только не унывай. Уныние, дружок, есть тяжкий грех.

– Может, оно и так, спорить не буду. Только радоваться мне тоже особо нечему, – проворчал в ответ Пашка, прихлёбывая чай.

Терпкий, ароматный напиток приятно окатил нёбо, плавно скатившись по пищеводу. Пашку словно обожгло. Когда-то, очень давно, он уже пробовал такой чай. Разрозненные обрывки воспоминаний замелькали в его сознании, словно в калейдоскопе. Едва сдержав рвущийся наружу стон, Пашка осторожно поставил чашку на столик и медленно привалился к спинке кровати.

– Что-то не так? – чутко отреагировал на его жест старик.

– Всё нормально. Просто в себя ещё не пришёл после всего, что в меня это чучело вливало, – тихо ответил Пашка, пытаясь взять себя в руки.

– Не переживай. Больше этого не будет, – пообещал старик. – Только давай договоримся. Я держу этих дураков от тебя подальше, а ты тихо и по доброй воле помогаешь моим умникам.

– Каким образом? – насторожился Пашка.

– Для начала попробуем тебе память восстановить, а потом, когда всё вспомнишь, будешь очень подробно и старательно отвечать на их вопросы.

– И что это будут за вопросы? – не унимался Пашка.

Стоявшая у стены медсестра чуть не застонала в голос.

– Разные вопросы, дружок. Разные. Где бывал, что делал, чем питался.

– И всё?

– Почти. Да ты не волнуйся так. Всё, что нам нужно знать о твоих друзьях, мы и так знаем. Дело не в них, – усмехнулся старик.

– А в ком? – растерялся Пашка.

– В тебе, дружок. Так что? Договорились?

– Ладно. Попробуем, – недовольно пробурчал Пашка.

– Да ты не расстраивайся, – примирительно произнёс старик. – Ничего страшного не будет. Тебе же доктор говорил, что ты сам по себе необычный. Вот мы и хотим понять, откуда это и как так получилось. А чтобы тебе полегче было, ты чаёк пей и меня внимательно слушай. Я тебе про тебя же и расскажу.

– Вы знаете, кто я? – вскинулся Пашка, но старик усадил его на место коротким жестом руки.

– Ты слушай и не перебивай. А то я уже старый, собьюсь и забуду, о чём рассказывал, – наставительно произнёс старик и, помолчав, начал рассказ: – В Санкт-Петербурге, в семье потомственных цирковых артистов родился мальчик. Сам по себе брак его родителей был не простым. Отец, наполовину кавказский горец, наполовину кубанский казак, работал с лошадьми. Джигитовка, выездка, конная акробатика. Мать, на треть латышка, на треть русская и на треть финка, воздушная гимнастка.

– Как это? – не понял Пашка.

– Одна бабка латышка, вторая финка, а деды оба русскими были, – пояснил старик и, помолчав, продолжил: – Как следствие, паренёк получился крепкий, симпатичный и смышлёный. Сальто крутить начал раньше, чем ходить. Но в один не самый прекрасный день родители, оставив четырёхлетнего малыша на попечение бабушки, уехали на гастроли в Одессу. Там их волной и накрыло. Ещё через год он потерял и бабушку. Не перенесла она потерю дочки. Мальчик был отправлен в семнадцатый детский дом, для одарённых детей. Где и прожил до самого шестнадцатилетия. После окончания школы поступил паренёк в училище, на автомеханика. Но к тому времени уже имел разряд по рукопашному бою, и это стало главными критериями, по которым его определили в армейский спецназ. Рукопашник, механик, сирота, лучшего и желать не приходится. Служил паренёк хорошо, в боевой операции поучаствовал, и даже после этого в войсках остался. Психика крепкая оказалась. Но срок службы прошёл, и вышел наш паренёк в отставку. И как оказалось, без хорошего образования работы на гражданке не так уж и много. Скажу честно, с этого момента многое для меня непонятно. Вроде и профессия есть, и жильём обеспечен. Квартиру свою ему бабка завещала, а он зачем-то в рабочей общаге поселился. Не скажешь, зачем? – неожиданно спросил старик у Пашки, вперив в него острый, пронзительный взгляд.

– В районной управе сказали, что бабка перед смертью квартиру продала, а деньги спрятала. Куда, неизвестно. И кроме койки в общаге, другого жилья не светит, – автоматически ответил Пашка и, замолчав, растерянно посмотрел на старика.

Удовлетворённо кивнув, тот медленно опустил глаза и, помолчав, ответил:

– Так я и думал. Ладно, с управой мы потом разберёмся. А вот то, что ты такую важную деталь вспомнил, это здорово. Значит, не всё ещё потеряно.

– Надеюсь, – вздохнул в ответ Пашка. – А дальше-то что было? – с надеждой спросил он у старика.

– А дальше? Дальше наш паренёк помыкался, покрутился, трёх быков дурных в тёмном переулке искалечил и из империи подался. Так сказать, на вольные хлеба. В Испанию, телохранителем. И с этого момента мне о нём ничего не известно. Знаю только, что после армии паренёк наш сильно небом увлёкся. Летать захотел. А вот три месяца назад сбили его на границе ЗСВ. То, что у тебя только половина лица обгорела, это ты должен очки и лётный шлем благодарить. А вот за то, что после семи пулевых ранений выжил, наверное, – только Создателя и собственный организм.

– Не за что тут благодарить, – мрачно бросил Пашка. – И раньше-то жизни не было. А теперь кому я вообще с такой рожей нужен? Мною же теперь только непослушных детей пугать.

– Ну, это ты, Павел Асламович, брось. Не гневи Бога, – строго произнёс старик.

– Что-то вы часто Бога поминаете. Сильно верующий, что ли? – криво усмехнувшись, спросил Пашка.

– Ну, божиться божусь, да в попы не гожусь, – усмехнулся в ответ старик.

– Тогда должны бы знать, что не нужно поминать его всуе, – не удержался от шпильки Пашка, внимательно наблюдая за реакцией старика.

– Уел старика, – рассмеялся тот в ответ. – Шустрый. Это хорошо. Не люблю трусливых и задним умом мудрых.

– Павел Асламович. А дальше-то как? – тихо спросил Пашка.

– Шихоев Павел Асламович. А вот даты и числа сам вспоминать будешь. А то я тебе и так почти всё разжевал и в рот положил, только проглотить осталось, – улыбнулся старик, допивая чай.