Читать книгу "За Русь святую! - Николай Андреев"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Так-с, — пробубнил себе под нос Кирилл Владимирович, бросая взгляд на проделанный труд.
Пять листов, исписанные более или менее ровным почерком Великого князя, слов, принадлежавших лишь сознанию Сизова.
Сперва шло несколько строк, озаглавленных простым и коротким словом: «Возможная цель». Она была ясна: предотвращение гражданской войны в том масштабе, в котором она случилась в истории. Или только предстоит ей случиться? Кирилл отмахнулся от этих мыслей, стараясь не заострять на них внимания. А то и до сумасшедшего дома недолго. Причем сойдет с ума не только Великий князь, но и сам Сизов.
Далее шла «желаемая цель»: не дать бунту разрастись в Февральскую революцию. С этим было посложнее…
За целями следовал пункт, обозначенный как «пути к достижению». Здесь лист делился неровной линией на две части. Слева — «долгий, кровавый, ненадежный». Справа — «быстрый, малой кровью, фантастический».
Больше всего текста Кирилл Владимирович уделил «долгому» пути, более продуманному: несколько лет как-никак не раз появлялись всевозможные мысли «А что, если бы…». Когда же на горизонте замаячила возможность исполнения сокровенных желаний, то с достойным Сизифа рвением Сизов взялся за составление четкого и ясного плана действий.
Сначала следовало заручиться поддержкой наиболее влиятельных, авторитетных и важных лиц. И в первую очередь тех, кто хотя бы с сотой долей вероятности захотел бы встать на сторону Кирилла. Таких, по мыслям Сизова, было не так чтобы много, и большинство из этих людей уже были оповещены Великим князем.
Александр Васильевич Колчак. Контр-адмирал, командующий Черноморским флотом — пока что. На него можно было полагаться, если дать понять: победа зависит от определенных действий, которые указал Кирилл в письме. Колчак, которого Бунин некогда сравнил с библейским Авелем, вполне способен вытерпеть многочисленные лишения, поднять матросов и морских офицеров и повести за собой. К тому же обладает кристально чистой репутацией и немалым авторитетом. Не зря, по некоторым слухам, его прочил в министры своего правительства Лавр Георгиевич Корнилов. Точнее, будет прочить. Хотя, если Кириллу повезет, то этого не понадобится совершенно…
К Лавру Георгиевичу Кирилл подумывал обратиться, но практически сразу же отмел эту мысль: не подойдет. Пускай генерала можно считать монархистом, но — честолюбив, ярый противник правящей семьи, сам захочет занять не последние должности в стране в случае чего. Но в бытность свою начальником охраны семьи уже отрекшегося царя отказался отдавать Александру Федоровну с детьми в руки уполномоченных Петроградского Совета. Да и сама Аликс была очень рада, что именно Корнилов, вокруг которого не потух еще ореол храбреца, сбежавшего из австрийского плена, будет охранять царственных пленников.
Сизов-Романов рассмеялся, подловив себя на мысли, что забывается, в каком времени находится. Корнилову только предстоит защищать семью Николая II от нападок Петроградского Совета.
Карл Густав Маннергейм. Кавалер всех орденов империи, скучающий по столице, ставшей ему родным городом. Хочет, чтобы все было «по высшему разряду», со всей возможной точностью и тому подобное. Чем-то походит на английского лорда. К тому же в свое время предложит Юденичу помощь в наступлении на Петроград. Но с такими условиями, что, кроме отказа, Николай Николаевич даже не помыслит что-либо ответить. Барону тоже пошло письмо.
Антон Иванович Деникин. Сторонник коренных преобразований, но вроде бы за монархию. Правда, конституционную. В Гражданскую будет находиться в натянутых отношениях с Романовыми, не пустив кое-кого из них на Юг. Но на Деникина вполне можно полагаться, если пообещать проведение реформ и улучшение жизни офицеров. И указать на то, что будет твориться после падения монархии. В общем-то, уже сделано. Да и сам Антон Иванович в своих воспоминаниях признается, что лучшим выходом в мартовские дни оказалось бы регентство, а не правление Временного правительства.
Юденич и Николай Николаевич Романов. Им Кирилл Владимирович отправил письмо скорее из глупой надежды. Вряд ли они даже прочтут его послание, а тем более — обратят малейшее внимание на его слова. Не любит Николаша морских офицеров, очень даже не любит. Флот и его офицеры — что-то вроде второго сорта для бывшего Верховного главнокомандующего.
Также Кирилл намеревался обратиться к Алексею Щастному. Единственный человек, которому на Балтике мог довериться Кирилл. Именно Алексей Михайлович пытался спасти Балтийский флот от уничтожения врагом в восемнадцатом году. Спас — а потом его уничтожили уже свои, новые власти России. И флот, и самого Щастного. Последнего расстреляли по обвинению в измене…
Всех этих людей Кирилл хотел задействовать в большой и невероятно рискованной игре. Кирилл не зря решил найти таких разных людей, дополняющих друг друга. Авторитет, военное дарование, обаяние, педантичность, исполнительность, верность Родине — или хотя бы царскому дому. Но сперва этих людей нужно убедить в необходимости участия армии и флота в грядущих событиях.
Едва начнется последняя неделя царской России, то есть настанут революционные события, Великий князь изъявит свою поддержку Временному правительству. Как именно — уже придумано. Потом добьется некоторых постов, уступок, и…
Что будет после этого, Кирилл не хотел раскрывать даже бумаге. Мало ли! Но надежда на то, что даже Временному правительству, показавшему себя с самой худшей стороны в известной Кириллу истории, не удастся получить власть, еще теплилась в сердце Сизова-Романова.
Однако был еще и второй план: быстрый и фантастический. Он состоял в убеждении Николая II немедленно начать преобразования в стране. Удалить неугодных народу министров, согласиться на создание «правительства доверия». И конечно же, предотвратить выступления в двадцатых числах февраля петроградских рабочих и солдат запасных батальонов. Этого можно добиться, запретив «плановую» манифестацию профсоюзов, намеченную как раз на Всемирный женский день. Правда, такой план тоже весьма рискован: вдруг запрет станет сигналом к революции? И полыхнет сильнее, чем после Кровавого воскресенья?
Народ и так устал от множества проблем, от войны, от бессилия правительства. Люди раздражены императрицей, считают ее немецкой шпионкой. Без оснований или нет — тоже не все так ясно для Сизова. Маленький, едва тлеющий уголек, поднесенный к куче тряпья слухов и волнений — и загорится гигантский костер, который уже не потушишь, не пролив океаны крови. А Кирилл не хотел этого, он и решил все-таки взяться за дело изменения будущего, дабы предотвратить гибель миллионов людей…
Сизов-Романов сомневался, что Николай II прислушается к словам Великого князя. Скорее всего, просто отнесется как к очередному глупому слуху из столицы. Но попробовать все равно было надо. Хотя бы ради успокоения собственной души…
Только проводник, робко постучавшийся в купе, оторвал Кирилла от тягостных раздумий. Длинные-предлинные светлые усы навевали мысли о швейцаре, готовом вот-вот произнести: «Извольте-с пожаловать, барин».
Однако проводник более ничем не походил на подобострастного встречающего вас у дверей гостиницы работника. Даже легкий поклон и обращение «ваше высочество», скорее всего, исполнены были из одного чувства долга. Проводник повидал великое множество самых разных людей, постоянно приезжавших в Могилев, в Ставку, к царю, что привычен был и к князьям, и к послам, и к адмиралам.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «За Русь святую! - Николай Андреев», после закрытия браузера.