Читать книгу "В дебрях Камасутры - Светлана Славная"

— Смилуйтесь, мэтр! — взмолился главшеф. — Я убежден, что коллектив моего Института потрудился на славу. Скажите, на каком этапе создания, воспроизведения, сокращения или воплощения «Камасутры» появляется наша Соня и где вы предполагаете ее искать?

В экземпляре книги, сосканированной в Либерее Ивана Грозного, есть указание на то, что загадочные иллюстрации, дающие нам надежду отыскать пропавшую девушку, были списаны с каменных изображений на стенах храма Каа-мы близ Сионийских гор.

— Не может быть! Да у кого же рука поднялась поместить ТАКОЕ в храм?

— Эротические мотивы в той или иной форме присутствуют во многих индуистских храмах. Любовное соединение мужчины и женщины, связанное с магией плодородия, считается служением божеству...

— Ладно, допустим. Так что там у нас с храмом Каа-мы?

— Олег Сапожков, разрабатывая материалы по теме, обнаружил любопытную вещь: первоначально этот храм назывался иначе! Мы предполагаем, что имеет смысл начать поисковую экспедицию с момента переименования храма — благо дата этого события известна — и затем двигаться по исторической шкале в сторону более поздних времен, пока не удастся найти какие-либо свидетельства о пребывании в тех местах Сони. Есть серьезные опасения, что девушке пришлось вести жизнь рупадживы...

— Какой ужас! — в праведном негодовании воскликнул главшеф и на всякий случай уточнил: — А что такое «рупаджива»?

Птенчиков смутился:

— Ну, если перевести дословно, то рупаджива — это «живущая красотой». А если буквально... публичная женщина. Что-то вроде греческой гетеры. По уровню образования и интеллекта она изрядно превосходила женщин-домохозяек...

— О, разумеется, Соня должна была стать рупадживой! — убежденно закивал главшеф.

— Вот я и говорю, что нужно немедленно высылать спасательную экспедицию, — жестко заключил Птенчиков.

— Как дела? — поинтересовалась секретарша, когда Птенчиков покинул кабинет начальства.

— Отлично! — искренне ответил Иван, которому удалось добиться разрешения на очередной штурм минувших веков.

— Вас искал начальник полиции. Соединить?

— Ох, Мариночка, будьте так любезны! И когда же я научусь не забывать мобильный?

— Никогда, — рассмеялась секретарша. — Гении должны быть рассеянны.

— Вы так считаете? — Птенчиков пригладил волосы, размышляя, настолько ли он гениален, насколько забывчив.

Экран видеофона высветил грузную фигуру начальника полиции, надвигающуюся откуда-то из глубины служебного кабинета.

— Мэтр! Наконец-то. — Генерал опустился в удобно изогнувшийся модульный трансформер. — Долго же вы занимались Ка... э... ну... — Он неожиданно смешался и замолчал.

— Извините, главшеф никак не отпускал, — простодушно пояснил Птенчиков. Секретарша фыркнула в кулак, начальник полиции покрылся нервным румянцем.

— О... я понимаю. Я бы тоже... в смысле, я бы ни за что! Но... уф... — Он утер вспотевший лоб.

— Казалось бы, что нового можно обнаружить в «Камасутре»? — риторически продолжал Птенчиков.

— Ну... — задумался генерал.

— А ведь сумели! — Птенчиков торжествующе воздел палец к потолку. — Но об этом как-нибудь при встрече. Что с вами?

Поперхнувшийся генерал натужно закашлялся.

— Не беспокойтесь, мэтр... я польщен... но, как человек традиционной ориентации, вряд ли смогу... ох! — зашелся, он в новом приступе кашля.

— Я вижу на вашем столе графин. Вы попейте, попейте! — озабоченно посоветовал Птенчиков.

— Ничего, мэтр. Я уже в норме. — Генерал перевел дух. — Я хотел с вами проконсультироваться. Получить, так сказать, квалифицированный совет.

— Всегда рад, — ободряюще улыбнулся Иван. — Что вас тревожит?

— Понимаете, вопреки вашим недавним прогнозам, никто... кроме вас, конечно... так и не сделал мне непристойного предложения!

— Да?! — Глаза Птенчикова округлились. — Надо же...

Он тщетно попытался припомнить, что именно мог предложить генералу, однако решил, что лучше не уточнять.

— Это, конечно, проблема. А если вам взять инициативу в свои руки?

— В смысле сделать непристойное предложение самому? — растерялся начальник полиции.

— Вот именно.

— Интересная мысль. Но кому?

— Ну, знаете ли! — возмутился Иван. — Может, еще прикажете вам рупаджив из Индии выписать?

— Ру... — По лицу генерала снова поползли пятна. — Так вы считаете, что в деле о хищении моей фуражки замешаны рупадживы? Но какие они могут выдвинуть требования?

— Ах, фуражка! — уловил, наконец, суть разговора Птенчиков. — Неужели она до сих пор не нашлась?

— Стал бы я вас беспокоить по менее важному поводу, — проворчал полицейский. — Так какими вы располагаете сведениями о деятельности индийских рупаджив?

— Самыми разнообразными, — честно признался Иван. — Чего только не приходилось делать бедняжкам! Они были обязаны осваивать искусства пения, рисования и татуировки, а кроме того, такие экзотические виды деятельности, как украшение кумира рисом, укладку на полу мозаики из цветного стекла, игру на наполненных водой музыкальных стаканах, хранение воды в акведуках, уж не говоря о приготовлении благовоний, изготовлении искусственных попугаев, навыках маскировки, скандирования, фехтования, плотницкого ремесла. Помимо всего прочего, они должны были иметь знания о копях и карьерах, а также об обучении скворцов говорению...

— Боже, зачем же им моя фуражка?!

Птенчиков осекся на полуслове.

— Да, думаю, им ваша фуражка ни к чему. — Он заметил отчаяние, отразившееся на лице начальника полиции. — Не падайте духом! При чем здесь вообще индийские рупадживы? Оглянитесь вокруг! Мало ли рядом интересных женщин?

— Шерше ля фам? — задумчиво протянул генерал.

— Вот именно!

— Вы полагаете, в деле замешана тайная поклонница-фетишистка? Спит, прижимая к груди мою фуражку? — Глаза генерала заблестели. — Интересная версия!

— Да, неординарная, — вынужден был признать Птенчиков, не ожидавший от собеседника такого полета фантазии.

— Спасибо, мэтр! Вы подарили мне надежду! — Начальник полиции легко вскочил на ноги и исполнил прощальный пируэт.

ГЛАВА 5

Варя с Егором сидели на краю самоходного тротуара, медленно продвигаясь в сторону дома. Снег на городских улицах давно растопили работники ГИБДД, и первые цветы мать-и-мачехи с любопытством тянули из травы желтые головки, опережая своих деревенских родственников едва ли не на месяц.

Егор обнял девушку за плечи:

— Как это чудесно — вернуться из мрачных подвалов коварного и неуравновешенного царя и заглянуть в твои лучистые глаза!