Читать книгу "Курсовая работа по обитателям болота - Александра Черчень"

Ну что ж, я могу себя поздравить с исключительностью. И все бы ничего, если бы не обмолвка Элли про то, что если зеленый примет на себя такие обязательства, то его сочтут ну совсем уж испорченным извращенцем. Выводы неоптимистичные. Ибо Феликс, конечно, мужчина интересный, но все мое любопытство лежит… нет, пусть лучше стоит, исключительно в вертикальной плоскости! Так… Тогда получается, все же лежит… Как несовершенна геометрия!

Так! Ну, пока этот ненормальный отсутствует, Риша права, метаться смысла не имеет. Это уже потом, со свежими силами, можно устроить большой и красивый скандал!

Пока я размышляла, мы вышли из какого-то бокового хода и теперь стремительно двигались к запасным воротам. Я проводила взглядом садившееся за горизонт солнце и нерешительно спросила:

— А не поздновато ли за покупками?

Нага остановилась так резко, как будто я ей как минимум на хвост наступила! Повернулась, странно на меня уставилась и проговорила:

— Точно… Вы же устали!

Она развернулась и поползла обратно к замку, я ее догнала с ощущением полного бреда происходящего.

— Риша, мы куда?

— Спать, — сосредоточенно ответила нага. — Простите, я совсем забыла, что у вас, человейков, очень строгий режим.

— А поесть? — напомнил про себя мой желудок, которому сейчас было все равно, как организм обозвали в целом.

— Точно, — радостно оскалилась горгона, и одна из ее прядей обернулась в змейку. Девушка рассеянно накрутила пеструю ленту на когтистый пальчик. — Идемте!

— Ришаль! — Я решилась на подвиг и схватила разошедшуюся экономку за руку, удерживая: — Давайте поговорим?

— О чем? — Она наклонила голову, внимательно глядя на меня. Змейство. Притом такое… порывистое. Она что, совсем молодая? Но как тогда смогла стать экономкой такого замка, как Изумрудный?

— Я человек. Существо несъедобное, — сразу решила предупредить зубастенькую. — А еще я психолог, а это значит, еще и ядовитая. Но полезная.

— Спать не нужно? — верно уловила нага.

— Нужно, — решила пожалеть себя. — Но часов восемь в сутки. И есть. Желательно три раза.

— Простите, я с переселенцами очень мало общалась, — пожала плечами Риша. — Потому допускаю очень грубые ошибки. Но поверьте, только по незнанию!

— Я так и поняла, — доброжелательно улыбнулась в ответ. — Так вот. Надо признать, я, как и любая девушка, покупки люблю, но от этого процесса предпочитаю получать удовольствие. А не бегать, уставшая, по лавкам в первый же день переноса. Поэтому если мой вид не кажется очень уж кричащим, то можно просто погулять.

— Признаюсь, такая программа нравится мне гораздо больше, — тихо рассмеялась Ришаль. — И еще извините за некоторую порывистость. Сейчас период линьки, и поэтому я так себя веду.

— Ничего! — Я заверила ее как можно более искренно и понимающе.

— Отлично, — просияла Риша. — Тогда пойдемте?

— Пойдем, — согласилась я, и мы вышли за ворота Изумрудного замка — вотчины Гудвина.

Внизу у моих ног лежал незнакомый город незнакомого мира. Рядом стояла нага, за облака садилось солнце, освещая зеленые улицы. Волосы трепал ветер с запахам степных трав, а в душе поднималась надежда, что все обязательно будет хорошо. Не может не быть!

После был приятный вечер в хорошем кафе за чашкой изумительного напитка, в котором я с огромной радостью признала кофе. И с интересной собеседницей напротив. Вся эксцентричность змейки как будто осталась в Изумрудном, и сейчас на длинной тахте напротив расположилась вальяжное и, главное, сытое змейство. Теплый медовый свет переливался на черной чешуе, бликами играя на гладких пластинках, высекал искры из тяжелых темных локонов, волнами рассыпавшихся по высокой груди, затянутой в фиолетовый шелк.

— Интересно? — Риша наклонила голову, и я заметила лукавый огонек, который тут же скрыли длинные ресницы.

— Очень, — честно призналась я. — Сколько на тебя смотрю — столько восхищаюсь.

— Но я, по понятиям твоего народа, некрасива. — Она потянулась, и змеиные кольца свились чуть более тесно, а потом расслабились, создавая обманчивую иллюзию безопасности.

— Наши понятия о красоте меняются каждые полвека. — Я пожала плечами, все так же внимательно разглядывая невероятное существо напротив. — А ты… Ты экзотична, а это в любое время имело успех.

— Все же в чем-то традиции народов схожи, — кивнула нага, потом немного подумала, шаловливо улыбнулась и спросила: — Как ты оказалась в Малахите? Феликс ничего сам не рассказывал, но спрашивать не запрещал.

— А ты всегда слушаешься Ла-Шавоира?

— Почти, — спокойно выдержала мой взгляд змейка. — Кикки с детства плохого не советовал.

— Кикки? — Я поперхнулась печенькой и скорее запила ее кофе. — Я слышала это имя, но так только Маэжи его называла. И он так вызверился, когда я назвала, что напугал почти до заикания.

— А это не имя, — тихо рассмеялась Ришаль, помешивая ложечкой какой-то густой кроваво-красный напиток. — Это прозвище. Он же кикимор. Мужчина. Это нонсенс. Вот мы в свое время его и прозвали. Друзьям детства он спускает, а бабушке перечить не имеет права. Вот так и живем… Мы зовем, а он бесится, но откликается.

Гибкий кончик хвоста высвободился из колец и метнулся к столику, на миг в задумчивости завис над ним, а потом ловко подцепил перечницу. Пара взмахов над чашкой — и алая поверхность напитка усеивается черными крапинками. Тот же трюк был проделан с солонкой. Нага аккуратно, один за другим, вернула предметы на место и неторопливо помешала напиток. Отпила и одобрительно кивнула.

— Томатный сок? — мелькнула догадка.

— Вот из таких? — Она взмахнула пальцами, и на узкой ладони появился помидор.

Я молча кивнула. Ришаль перевернула руку, но до пола овощ не долетел, растворился сантиметрах в десяти.

— Да, название немного иное, но это он.

— Друзья детства? — Я решила вернуться к недавней теме. Все же хотелось знать побольше о том, кто теперь являлся моим риаланом. Что бы ни значило это слово!

— Все, кто рос в приграничье, — зубасто улыбнулась она. — С обеих сторон грани.

— А не с Аквамарином ли граница была? — внезапно заподозрила я.

— Да. — Она с любопытством посмотрела на меня: — А почему возникла именно такая версия?

— Вероятность, — ответила скупо, скользя пальцем по неровности резьбы на деревянном подлокотнике моего кресла.

И правда, лишь теория. Просто конфликт между Элливиром и Феликсом производит впечатление давнего и… личного. Так не общаются, если некогда не были очень близки. А потом что-то случилось… Интересно. Но сейчас спрашивать было бы опрометчиво. Потому как Ришаль, может, и скажет, но от Ла-Шавоира вряд ли укроется хоть одна деталь нашего разговора.