Читать книгу "Злая ласка звездной руки - Сергей Синякин"

Бог уже щедрой рукой засеивал звездами чернозем небес, когда Иксус тайно покинул постоялый двор и ушел из города. С вечера пришлось попросить немного денег у казначея. Кариотянин хмуро выслушал шитую белыми нитками историю, рассказанную учителем, но отсыпал некоторую сумму серебром и медью. Для выпивки с гетерой это было слишком мало, для раздачи милостыни — слишком много, но, как говорится, поступайте с людьми так, как хотели бы, чтобы и они поступали с вами.

Жаркая душная ночь бродила у стен Иерусалима. Каждый куст лавра казался затаившимся в засаде разбойником, а кипарисы были похожи на лохматых чудовищ, мечтающих закусить запоздалым путником.

В бархатной тишине трещали цикады.

Поначалу проповедник заблудился и вышел к Голгофе, На лобном месте пахло мерзко тленной плотью и разложением, а в земле под лучами луны белели высохшие черепа и. кости. Вид этого мрачного места вообще почти отбил охоту у Иксуса бродить по темным окрестностям, тем более что некоторое время спустя на него напал разбойник с лицом, завязанным белой повязкой. Разбойник приставил нож к горлу, хрипло требуя деньги, но потом всмотрелся в бледное от ужаса лицо жертвы и, глухо сказав: «Простите, равви!», ушел, оставив Иксуса Креста в приятном недоумении. Иксус проверил деньги, они не только были в наличии до последнего кодранта, до самой истертой лепты, но сумма ещё и увеличилась, не иначе усовестившийся разбойник добавил к подношениям казначея немного своих. По пропорциям телесным разбойник немного напоминал кариотянина, но тот, конечно, никак не мог бродить по ночам вокруг Иерусалима и грабить путников. Никто из ячейки на это не был способен. Что и говорить, а событие с Иксусом случилось не рядовое. Иксус уже предвкушал, как наутро он скажет казначею, что, мол, мало дал ты денег учителю, да Бог увидел недостойность твою и оделил учителя трижды против выданного тобою. Но тут темным пауком из тьмы выполз дворец Мардука, перед входом в который горели мрачные голубоватые факелы. В отполированном базальте ступеней отражались любопытствующие с вселенского безделья звезды.

Иксус боязливо ступил на ступени и дрогнувшим голосом спросил темноту:

— Есть тут кто?

Ответом было молчание.

Проповедник приблизился к хмурому и неосвещенному проему входа, который напомнил ему пасть Левиафана.

— Есть тут кто? — снова спросил он.

И тут из тьмы к нему выплыла белая тень, более похожая на привидение, нежели на человека. Проповедник испуганно ойкнул и ощутил слабость сразу во всех членах.

— Чего орешь? — хмуро спросило привидение. — Идем раз пришел…

Иксус Крест, опасливо оглядываясь по сторонам, последовал за своим таинственным и загадочным провожатым. Они шли по коридору, слабо освещенному голубыми факелами. Впереди них и позади них слышалось эхо шагов, и от этого казалось, что вокруг много людей.

— Откуда огонь? — спросил Иксус, любознательно приглядываясь к факелам. — Чаду нет, и горят странно… Привидение, не оборачиваясь, пожало плечами.

— Тут поблизости месторождение газа оказалось, — глухо сказало оно. — Грех было не воспользоваться… Да и людей впечатляет…

Путаный гулкий лабиринт коридора окончился хорошо освещенным залом, в центре которого стоял роскошно накрытый стол, за которым сидел Софоний и о чем-то разговаривал с полным мужчиной в белом плаще с алым подбоем. Мужчина сидел спиной ко входу и с ленивым интересом слушал караванщика. Иксус видел лишь мощный бритый и в складках затылок. Лица сидящего человека ему не было видно.

Привидение подошло к столу и оказалось хмурым озабоченным мужчиной с небольшой пегой бородкой. Из-под надвинутой на лоб фуражки на присутствующих смотрели внимательные жуликоватые глаза, по которым в хозяине дворца можно было узнать экстрасенса Онгору, сменившего в одночасье прежних богов. Да полно, богов ли? Все-таки экстрасенсы скорее уповают на нечистую силу, чем на помощь Бога и Ангелов. Онгора кисло морщился. Видно было, что неожиданное сборище в его обители прорицателю не особо нравилось.

Мужчина в белом плаще медленно повернулся, и Иксус обомлел.

Да кто бы не узнал в бритом круглолицем и по-имперски суровом военачальнике беспощадного прокуратора Иудеи? При более внимательном рассмотрении в беспощадном прокураторе проповедник узнал…

— Федор Борисович! Дорогой мой! — Иксус радостно развел руки и кинулся на прокуратора, словно собирался сдаться ему в плен. Прокуратор с еле заметной брезгливостью отстранился, взял проповедника за худые плечи и, делая вид, что всматривается в лицо собеседника, негромко сказал:

— Ну, здравствуй, здравствуй, Митрофан Николаич! Со свиданьицем, как говорится!

— Прошу к столу! — пригласил бородатый Софоний. — Чем, значит, богаты, тем, значит, и рады.

— А где… — Иксус растерянно огляделся.

— Отказался, сучок, — сообщил Софоний. — Никогда ему, стервецу, не верил. И не зря! Я, говорит, Тору изучаю. Я, говорит, с гегельянцами и материалистами никаких дел иметь не хочу. Законы Моисеевы в жизнь претворяет, гаденыш!

Митрофан Николаевич Пригода с жадностью всматривался в лица вновь обретенных товарищей. Надежда теплилась в его душе. Вспомнились скитания по пустыне. Бывшему партийному работнику хотелось верить, что в этих скитаниях он был не из худших. Впрочем, почему бывшему? Партийная принадлежность, она, понимаете ли, неизменная. Люди и в лагерях себя членами партии считали. А тут хоть и в прошлом, но на свободе ведь! А из рядов первых секретарей людей вообще только повышение или смерть исключает.

— А этот… Ромул Луций? — напрягая память, поинтересовался Пригода.

— Молод он ещё на таких совещаниях присутствовать, — сурово и рассудительно сказал прокуратор. — Не по чину. А остальные… Кого уж нет, а кто, как говорится, далече.

Все сели за стол.

Проповедник оглядел стол и восторженно покрутил головой.

— Богато живешь! — сказал он Мардуку.

— Я же не отшельник, чтобы акридами сушеными[14]питаться! — буркнул тот, поднимая чашу. — Да и Софония благодари, он ради встречи расстарался.

— Разбавленное? — осторожно поднял Иксус до краев наполненную чашу.

— Здесь чужих нет, — сказал Мардук. — Чего же вино портить?

Выпили без тоста.

Вино оказалось превосходным, а барашек хорошо пропеченным, хотя и изрядно подостывшим. Иксус вдруг ощутил, что он проголодался. То ли блуждания близ Голгофы его раззадорили или внезапное нападение разбойника с завязанной мордой подействовало, но ребрышки барашка он глодал усердно, не забывая время от времени приложиться к чаше с вином. Остальные с легкими ироничными усмешками наблюдали за проповедником.

— Оголодал ты, Митрофан Николаич, — сказал прокуратор. — Ну, рассказывай, где тебя носило. Где был, что видел?