Читать книгу "Война по понедельникам - Антон Первушин"

— Блестящий ответ, милая, — оценила Александра фон Больцев, а потом вдруг шагнула к Вере и крепкими пальцами взяла ее за подбородок, чтобы теперь та не могла спрятать взгляд. — У тебя красивое имя: Вера. И потому именно тебя я хочу спросить: ты веришь , Вера, в то, что говоришь?

— Верю…

— Тогда громче, пусть все слышат.

Девушки затаили дыхание: подобное на их глазах происходило впервые.

— Я верю!

— Странно, очень странно, — Александра фон Больцев отпустила Веру, спрятав руку за спину, — а мне тут рассказывали, что именно по этому вопросу ты как-то обронила в столовой: «там хорошо, где нас нет». Как понимать твои слова?

Вера в отчаянии закусила губу. Уже донесли! Dieu! Dieu! Что за люди?!

— Ты не веришь, — покачивая головой, заключила Александра фон Больцев. — Ты сомневаешься… И это мне нравится, — она резко развернулась на каблуках и направилась к доске. — Вы удивитесь, милые, — говорила она, а класс видел ее спину, — но почему-то именно из сомневающихся получаются самые хорошие разведчики. Мы, Гвардия, ценим сомневающихся. Сомневайтесь, милые, сомневайтесь, — она остановилась и, обернувшись, вновь посмотрела на Веру. — А с тобой, Найденова, я бы в разведку пошла.

Девушки разинули рты: более высокой оценки личных качеств ученика в школе не существовало.

И тут очень вовремя прозвенел звонок.

— Урок закончен, — объявила Александра фон Больцев. — Все свободны. А ты, Вера, подумай над моими словами.

— Я подумаю, — пообещала Вера.

А подумать было над чем.

Когда девушки покинули класс, Александра фон Больцев уселась за одну из парт, посидела, сцепив пальцы и недолго о чем-то размышляя, затем набрала на телефонном диске номер коммутатора школы и попросила:

— Пришлите ко мне смерта по имени Азеф. Срочно. И пусть захватит бумаги по формированию групп. Я буду ждать.

ПОНЕДЕЛЬНИК ЧЕТВЕРТЫЙ

«Возможность стать собственным родителем — еще не самая главная проблема путешествия во времени. Откровенно говоря, вопрос материнства или отцовства — сущий пустяк, который в дружных семьях с прогрессивными взглядами разрешить не так уж сложно».

Дуглас Адамс

11 мая 1992 года (год Обезьяны)

Основной вектор реальности CELT-167.09.Z

Он коснулся кончиками пальцев гладкой зеркальной поверхности ворот, и створки легко разошлись, пропуская Вячеслава во двор.

Двор замка был широк и совершенно пуст. Здесь вполне можно было бы устроить парад, смотр войск и тому подобное, если бы кому-нибудь в этом пустом мертвом мире понадобилось по странной причуде держать войска. Даже Вячеславу-прим, несмотря на его склонность к разного рода помпезным забавам, это показалось излишним. Он предпочел жить здесь в одиночестве — этакий добровольно ушедший от мирской «суеты сует» в тишину и благодать отшельничества гордый, независимый, и великолепный в свой гордости и независимости лорд.

«Позер, — думал о нем Вячеслав, шагая через двор. — Неужели и я где-то в глубине души поддерживаю некую позу? Не хочется верить. Но ведь он — это я, а я — это он. Как все сложно, хотя пора уже и привыкнуть…»

Да, пора бы уже и привыкнуть. А ведь не думалось, что так далеко все зайдет, даже когда Вячеслав замкнул первое и далеко не последнее в своей жизни хронокольцо, похитив у более молодого биологически двойника Джулика и отправившись с вновь обретенным другом в будущее сразу на миллиард лет, надеясь увидеть закат планеты Земля, ее старость, сравнить реальность со знаменитым описанием Уэллса: «Не могу передать вам, какое страшное запустение царило в мире. На востоке — багровое небо, на севере — темнота, мертвое соленое море, каменистый берег, по которому медленно ползали мерзкие чудовища…». Все усложнилось с тех пор. И в усложнении этом Всадники сыграли не последнюю роль. А для чего — вопрос пустой, потому что никогда никто из рода Homo sapiens не получит на него ответа.

Парадные двери, ведущие во внутренние помещения замка, скрывали за собой герметичный тамбур со сложной вентиляционной системой — среда замка была более привычна для человеческого организма, и Вячеслав-прим позаботился о том, чтобы ни грана ядовитого наружного воздуха не попало внутрь. Дело в том, что порой ему нравилось в нарушение своего гордого одиночества пригласить в гости какого-нибудь экзотического персонажа из мира людей. Рядом с парадной дверью на высоте человеческого роста был врезан обыкновенный электрический звонок. Вид этого звонка в который уже раз позабавил Вячеслава: прекрасная иллюстрация на тему твеновского «Янки при дворе короля Артура» — круглая кнопка электрического звонка на стене величественного, в готическом стиле замка. Красев протянул руку и нажал на кнопку.

— Ага! — прогремел через полминуты усиленный скрытыми динамиками голос. — К нам, оказывается, гости пожаловали. И нетрудно догадаться, кто же именно из гостей.

— Нетрудно, — согласился Вячеслав. — Кто же еще может заявиться к тебе без приглашения?

— Что ж, проходи. Гостям, даже незваным, всегда мы рады.

«Позер, — улыбаясь, думал Вячеслав, заходя в тамбур. — Какой же все-таки позер. О себе говорит не иначе, как во множественном числе. У кого-то из юмористов было: „мы“ могут позволить говорить о себе лишь короли, да беременные женщины. Король! Хотя если вдуматься, каждого из нас действительно много: какой хвост из разных „тебя“ тянется за любым человеком из прошлого».

Дверь за его спиной закрылась, с характерным чмоканьем сработала система герметизации; загудели компрессоры, заполняя тамбур воздухом далекой отсюда реальности. Вячеслав-прим славно потрудился, построив здесь, на золотой планете, свой «высокий замок».

Наконец состав воздушной среды в тамбуре изменился настолько, что ничем теперь не отличался от принятого за норму в IS-реальностях, и дверь во внутренние покои открылась с веселым мелодичным перезвоном.

Вячеслав шагнул через порог. Он привычно миновал импровизированный вестибюль, за ним — целую анфиладу комнат, освещенных мягким рассеянным светом, наполненных тончайшими арматами незнакомых цветов и мелодиями — у каждой комнаты своя. Он встал на бегущую бесшумно дорожку, и она понесла его по бесконечной галерее мимо знакомых и незнакомых картин, мимо знакомых и незнакомых скульптур и скульптурных групп, мимо чего-то вообще для человека ХХ века непредставимого, изваянного с использованием технологии голографических проекций и изощренной компьютерной графики.

«Кроме всего прочего, — думал Вячеслав, оглядываясь вокруг, — мой разлюбезный двойник — еще и сибаритствующий эстет. Хотя, конечно, в присутствии вкуса ему не откажешь».

Дорожка, приобретенная, по всей видимости где-то в самом начале XXI века, вынесла Вячеслава к приемному кабинету, обставленному хозяином замка с подчеркнутой скромностью. Красев уже бывал здесь и, войдя в кабинет, отметил, как мало изменилась обстановка за последние семь лет биологического времени (чего не скажешь, например, о галерее, которая всегда поражала новизной размещенных там экспозиций). Все тот же широкий, просто необъятный, стол; мягкие и чертовски удобные кресла из ни на что не похожего и теплого на ощупь материала; сияющие золотом тиснения книги в добротных переплетах на стеллаже от потолка до пола; на столе — компактный, но до невозможности вместительный компьютер n-го поколения на биопроцессоре, позаимствованный хозяином из середины XXI века. Вячеслав-прим использовал этот компьютер для разных целей. Но главной называл компьютерные игры производства все того же XXI века, которыми, вроде бы, не на шутку увлекался. Красев считал это его увлечение пустым времяпрепровождением.