Читать книгу "Сам без оружия - Алексей Фомичев"

– Отойдите! – крикнул Белкин и достал пистолет.

Два выстрела вынесли замок. Белкин саданул по дверям ногой, отступил в сторону и повелительно крикнул:

– Живее!

С улицы в зал ворвались жандармы…

Вниз Гриша‑Скок прибежал, когда расслышал шум драки. Кто‑то орал «бей легавых!», звенела посуда, доносились крики боли. Скок не сразу сообразил, что происходит, потом заметил, что подручные Козыря и кое‑кто из завсегдатаев наседают на троих здоровых молодых парней, а те ловко расшвыривают их, отвешивая такие удары, что позавидовать можно.

Лежащего в луже крови Козыря Скок заметил не сразу, как и замершего под столом Баклана. Мелькнула шальная мысль, что это работа того типа, с которым разговаривал наверху. А потом стало не до мыслей. Два выстрела слились в один, Скок отпрянул за столб, потом выглянул в зал и увидел… лежащего брата и бегущего к нему отца.

От неожиданности Григорий застыл на месте, а потом бросился к ним. Над ухом опять шарахнули выстрелы, в зал стали вбегать жандармы. Кто‑то прокричал начальственным голосом:

– Брать всех! Никого не выпускать!

Скок хотел добраться до падлы, которая свалила отца, но на него насели два жандарма. Скок свалил одного ударом ноги, второму сунул в скулу. И тут перед ним возник третий с револьвером в руке. Финтить под стволом в тесноте глупое дело. Скок замешкался.

– Руки в гору, шпынь! – заорал жандарм. – Руки в гору, кажу!

Сзади кто‑то навалился, ударил по спине. Скок плюнул в жандарма и поднял руки.

7

Козыря Щепкин нашел неподалеку от стола. Из пробитой головы натекла лужа крови, лицо побелело, нос заострился.

Неподалеку под столом лежал Баклан. В груди торчал нож, вокруг него расплылось пятно крови. Вот так, оба наповал, и все концы в воду.

Щепкин обернулся. Жандармы вывели почти всех бандитов из зала. Только возле столика рядом с лежащим на животе здоровым парнем стоял на коленях немолодой седоватый мужчина. Он держал убитого за плечо и тихо выл. Два жандарма подняли его с колен, завернули руки за спину и поволокли к дверям. Мужик обернулся, нашел взглядом капитана и скривил рот:

– Теперь ты мой кровник, легавая тварь! За сынка спрошу, не помилую!

Жандарм подтолкнул его в спину.

– Шагай, шелупонь! Грозиться на нарах будешь!

Мужик сплюнул под ноги, бросил взгляд на убитого сына и сдавленно захрипел.

Щепкин подошел к Диане, которая сидела на стуле неподалеку от входа, бессильно свесив руки.

– Могла бы в ноги…

Диана подняла голову, слабо улыбнулась. Улыбка вышла невеселой, блеклой.

– Он уже нож поднял. Промедлила бы – ударил в спину.

Она замолчала, посмотрела, как поднимают тело Козыря.

– И этого успела огреть… он хотел стрелять. Я тебе, капитан Василий, жизнь спасла… два раза. Хоть бы спасибо сказал…

Диана встала, тяжело вздохнула и жалобно посмотрела на Щепкина. Тот благодарно кивнул, погладил ее по плечу.

– Спасибо, милая. Извини…

К ним подошел Гоглидзе, зажимая платком порезанную руку. В драке кто‑то успел полоснуть по ней ножом, глубоко не ранил, но попал неудачно – под сгиб локтя.

– Что дальше, командир? Едем отсюда?

– Да… – Щепкин поискал взглядом Белкина, тот как раз выходил из отхожего места, вытирая платком руки. Следом топал жандарм, волоча за собой полового. Парнишка тихонько подвывал и держался за ухо. – В жандармское. Подведем итоги… операции, ети ее.

– Только без меня, – проговорила Диана. – Я что‑то не очень… мутит.

– Ты не ранена? – встревожился капитан.

– Да нет. – Диана дернула уголком губ. – Это другое… чуть раньше срока.

Щепкин понял, смущенно кивнул.

– Я скажу, тебя отвезут.

К ним подбежал старший группы жандармов, бравый подпоручик с нафабренными усами.

– Господин капитан, мы здесь все! Разрешите убыть?

– Задержанных куда?

– В околоток. А трупы в морг.

– Езжайте. Мы на Фурштатскую. Да, и отвезите даму домой, она укажет адрес.

– Слушаюсь, ваше высокоблагородие, – подпоручик вскинул руку к фуражке, повернулся к Диане. – Прошу, сударыня.

В жандармском управлении пришлось задержаться. Разъяренный Игнатьев сперва распекал своих молодцов, потом отдавал указания и куда‑то звонил. В свой кабинет вернулся взъерошенным, не сразу успокоился и даже не предложил гостям чай.

– Прошу извинить, господа. Нескладно вышло‑с… да, нескладно. Козырь и его подельник мертвы, а с мертвых спросу никакого!

– А тот тип, что с ним говорил? За ним же пошел ваш человек? – спросил Щепкин.

Игнатьев досадливо махнул рукой.

– Ловкий, гад. Слежку заметил, стукнул моего парня и деру. Оцепление его засекло и открыло огонь. Остолопы! – вдруг взревел Игнатьев. – Всех на фронт! Пусть немчуру бьют!

– Убили? – догадался Щепкин.

– Наповал. Ведь предупреждал – только по ногам! Говорят – темно, темно!

– Мы тоже не взяли Козыря.

Игнатьев вдруг успокоился, подошел к капитану.

– Василий Сергеевич, бог с вами! Я вашей Диане лично дюжину шампанского и букет роз!.. Спасла она вас, как есть спасла! Виноват, уж простите неума! Отправил в вертеп без хорошего прикрытия. Кто ж знал, что Козырь кодлу свою приведет, да и остальных подрядит. Два моих мальчика… хоть живы оба, слава богу, разве они помощь?

– Ничего, господин полковник! – вставил Гоглидзе, по старой армейской традиции опуская «под» в звании Игнатьева. – Мы и втроем дали им отпор.

Игнатьев кивнул, посерьезнел.

– Господа, я сегодня же подам рапорт и попрошу отметить вас наградами за мужество и удаль! И Батюшину сообщу, что вы молодцы.

– Благодарю, Владимир Андреевич, на добром слове. Но что с делом? Убитого типа опознали?

Игнатьев, видимо, полностью пришел в себя, вызвал ординарца, велел поставить самовар да подать в кабинет коньяку и закусок. Когда унтер ушел, подполковник задумчиво покачал головой.

– Розенблем Исаак Ааронович, тридцати шести лет, член партии социал‑революционеров. Имел отношение к их боевой организации.

– Козырь был связан с эсерами? – удивился Щепкин.

– Все может быть. Мы попробуем выяснить… Тут другое непонятно… – Игнатьев помедлил, задумчиво нахмурил брови. – Допросы задержанных мы только начинаем. Однако уже ясно, что Розенблем пришел к Козырю не с улицы.

– Мы видели. Он вывернул откуда‑то из зала.