Читать книгу "Ордынское иго и становление Руси - Вольдемар Балязин"

При Иване III были в основном построены и те стены и башни Кремля, которые мы видим сегодня. Разумеется, можно говорить о том, что они были построены в главных своих чертах, а потом было привнесено немало различных дополнений и изменений, но в общих чертах стены и башни Кремля и ныне сохраняют облик конца XV – начала XVI века.

Василий II Васильевич Темный

От деда к внуку

Дедом Василия Васильевича по отцовской линии был Дмитрий Донской, а по материнской – великий князь Литвы Витовт. По-видимому, в нем сошлись лучшие качества двух этих династий – Рюриковичей и Гедиминовичей.

Легенда сообщает, что когда Великая княгиня Софья Витовтовна, жена сына Донского – Василия Дмитриевича, «не скоро разрешилась от бремени и терпела ужасные муки», взволнованного супруга успокоил один старец: «Не тревожься! Бог дарует тебе сына и наследника всей Руси». В это же время духовник великого князя, молившийся в своей келье, услышал голос: «Иди и дай имя великому князю Василию». Священник удивился, вышел из кельи, никого рядом не обнаружил, прибыл во дворец и узнал радостную весть: княгиня родила сына!

Это случилось 10 марта 1415 года. Ему не было и десяти лет, когда умер его отец, и через два года, после смерти старших братьев, он оказался претендентом на трон, который был никем не занят, но возле которого находился регентский совет, состоявший из его матери, митрополита Фотия и боярина И. Д. Всеволожского. В руки этих людей и была передана его судьба и судьба принадлежавшего ему по праву крови Великого Московского княжества.

Детство и юность Василия Васильевича

После смерти Василия Дмитриевича, разумеется, началась борьба за опустевший московский престол. И конечно же первым претендентом на него оказался брат покойного, второй сын Дмитрия Донского, пятидесятилетний Юрий. Митрополит Фотий пытался убедить Юрия не воевать за Москву, но тот не внял совету и стал собирать войско. Блюстители трона ответили тем же и пошли к Костроме. Юрий не вступил в бой с московской ратью и бежал сначала в Нижний Новгород, а потом – в Галич Мерьский, расположенный в 120 верстах к северо-востоку от Костромы.

Вскоре в Галич приехал на переговоры с Юрием Фотий, но переговоры ни к чему не привели, и митрополит поехал в Москву. И тут, если верить летописям, случилось чудо: сразу после отъезда Фотия на Галич налетела страшная болезнь. Она нещадно косила людей и сильно напугала Юрия. Он догнал митрополита, уговорил его вернуться в Галич и благословить народ. Согласно летописным легендам, Фотий исполнил просьбу, болезнь из Галича ушла, а Юрий замирился со своим племянником до окончательного решения вопроса о великокняжеском престоле в Орде.

На следующий год на Русь, в том числе и на Москву, в очередной раз налетела моровая язва, и дедушка малолетнего Василия, Витовт, пользуясь слабостью десятилетнего внука, собрал крупное войско, в котором были «даже богемцы, волохи и дружина хана татарского, Махмета», и напал на город Опочку. Лишь удивительная воинская смекалка русских и страшная буря вынудили Витовта отступить. Однако по пути на родину он осадил Порхов, жители которого, а следом за ними и новгородцы решили откупиться от воинственного старца.

То был последний поход Витовта. В 1430 году он, видимо предчувствуя скорую кончину, пригласил к себе в гости всех знаменитых правителей Восточной Европы. В Троку (Тракай) – резиденцию князей литовских – приехали Василий II Васильевич и митрополит Фотий, многие русские князья, послы императора Византии, великий магистр прусский, польский король Ягайло, другие знатные и венценосные особы. Каждый из них старался перещеголять всех в роскоши, но Витовт, восьмидесятилетний седой старик, удивил их роскошью пиров. «Ежедневно из погребов княжеских отпускалось 700 бочек меду, кроме вина, романеи, пива, – а на кухню приводили 700 быков и яловиц, 1400 баранов, 100 зубров, столько же лосей и кабанов. Праздновали около семи недель в Троках и в Вильне…» – писал Н. М. Карамзин.

Старик Витовт, поражая всех великолепием и богатством, не забывал, однако, о политике. Он пытался уговорить венценосцев разрешить ему называться королем литовским. Ягайло был категорически против этого, боясь, как бы Литва не отделилась от Польши. Нунций папы римского стоял на стороне интересов Польши. Витовт, завоевывая земли на востоке, вполне мог войти в тесный контакте православными русскими и отойти от католиков – поляков. Праздник для Великого князя Литовского был загублен. Он загрустил, занемог. Гости разъехались. Лишь митрополит Фотий еще некоторое время оставался при больном Витовте, надеясь, видимо, получить у Великого князя разрешение на присоединение Киевской митрополии к Московской.

Витовт вскоре умер. Государство Литовское пережило вместе с ним апофеоз могущества и славы. Князья Тракая и Вильно, потомки Витовта, долгое время представляли грозную силу, но того могущества они уже не имели, того громадного влияния на дела русских князей уже никогда не оказывали.

В 1431 году исполнилось шесть лет со дня заключения договора между Василием II и Юрием Дмитриевичем, не позабывшим, на беду русским людям, о великокняжеском престоле и заразившим этой мечтой своих упрямых сыновей. В 1428 году дядя и племянник продлили договор, но по прошествии трех лет Юрий объявил великому князю войну. Тот не хотел кровопролития и предложил дяде решить спор в Орде. Претендент на великокняжеский престол охотно согласился с этим и отправился в Сарай.

Василию II помог московский боярин Иван, который смог убедить хана Махмета оставить ярлык на великое княжение внуку Дмитрия Донского. Счастливый Василий Васильевич вернулся в Москву, и здесь ордынский царевич Улан посадил его на трон. После этого город Владимир окончательно потерял статус столичного.

В том же 1433 году состоялась свадьба великого князя и Марии Ярославны, правнучки Владимира Андреевича Храброго, княжны Серпуховской и Боровской. И здесь, на свадьбе, вдруг воскресла, казалось бы, давно и основательно забытая история о похищенном много лет назад драгоценном поясе Дмитрия Донского.

Вот как описывает этот эпизод А. П. Торопцев:

«Давно утерянный, подмененный еще на свадьбе Дмитрия Донского, золотой, красивый, с цепями, осыпанными драгоценными каменьями и жемчугом, забытый многими (но не всеми!), он вдруг появился на свадьбе Василия II Васильевича и Марии, правнучки серпуховского князя Владимира Андреевича. В 1367 году тысяцкий Василий, видимо, надеялся на то, что суздальский князь Дмитрий Константинович либо его дети победят в борьбе за власть, и тогда драгоценный пояс поможет возвыситься, приблизиться к вершинам власти ему либо его сыну Николаю, женатому на дочери князя суздальского, которому вор и подарил драгоценную безделушку.

Уже тысяцких в Москве давно не было, ликвидировал их Дмитрий Донской, но история с подмененным поясом, начатая ими, еще не закончилась.

На свадьбу Василия II прибыли сыновья Юрия, Дмитрий Шемяка и Василий, который явился во дворец, опоясанный дивным поясом. Не скрывая восхищения, все смотрели на богатую, исполненную прекрасным мастером игрушку, но вдруг Петр Константинович, наместник Ростовского княжества, старый человек, подошел к матери жениха, Софии, шепнул ей на ухо: „Это тот самый пояс, который подменили на свадьбе великого князя Дмитрия Ивановича“. София, неравнодушная, как и большинство женщин, к такого рода изделиям, гордой походкой подошла к Василию Юрьевичу, медленным движением сняла с него пояс.