Читать книгу "Волхв - Вячеслав Перевощиков"

И ведь вначале ему удалось ранить хазарина, ранить, потому что тот не знал такого удара. Значит, должен быть еще один удар, такой, который Ворон пока не знает, но обязательно должен узнать. Может, Великий Сварог пошлет ему это знание…

Когда волхв и его верный отрок вновь подошли к восточным воротам, ручеек женщин, уносивших в кувшинах воду от Перунова ключа, почти иссяк. Последний сосуд, наполненный святой влагой, мерно покачиваясь, не спеша плыл на плече пожилой горожанки. Она усталыми шагами дошла до ворот и остановилась передохнуть, поставив кувшин в припудренную пылью жухлую траву. Едва тяжкая ноша покинула ее плечи, как она, охнув, схватилась за поясницу. Видно, наклоны с тяжестью давались ей с трудом.

– Недуг мучит, – участливо посочувствовал Велегаст, останавливаясь рядом с нею.

– Который год покоя нету, – вздохнула женщина обреченно.

– Что же тебя ваш знахарь не лечит?

– Так нету у нас знахаря уж давно, – печально отвечала горожанка, поправляя на голове выцветший убрус. – Поп его греческий выгнал. Сказал, что тот смущает души людей дьявольскими волховскими зельями. Нам теперь велено по случаю болезней всяких к византийскому лекарю ходить.

– Ну и что ж, этот византиец совсем, что ли, не лечит?

– Кого лечит, а кого и нет; тут не разберешь, – снова охнула женщина. – Поп говорит, что лечение помогает только верующим, что если хворь не проходит, то виновата в этом слабость веры в Христа… А еще этот ихний лекарь больно до золота охоч, так что нам, простым людям, осталось только одно – помирать тихо да мучаться.

– Помирать, говоришь. – Велегаст сердито пристукнул посохом. – Это ты погоди, не такая судьба тебе Макошью дадена.

Услышав про богиню Макошь, женщина встрепенулась и обратила полные страдания глаза на говорившего с ней незнакомца.

– Да ты, никак, волхвом будешь, мил человек? – прошептали ее губы.

– Истинно волхвом, добрая Благовея, – улыбнулся Велегаст.

– Ты знаешь мое истинное имя? – от удивления женщина даже забыла про свою боль. – С тех пор как поп запретил нам русские имена, так почти лет двадцать никто меня так не звал.

– Тот, кто вкусил науку Велеса, знает истинные имена не только всех живущих, как обративших свои очи к луне, но и истинные имена всякой вещи природной или созданной руками человеческими, – отвечал волхв, немигающим взглядом въедаясь в женские глаза. – Мне ведома суть всего сущего и все пути земные, и твой путь, Благовея, тоже.

– Боже мой! – всплеснула руками женщина. – И что же мне, скоро ли помирать?

– Рано тебе о смерти думать. – Велегаст провел рукой по седой бороде. – Ты еще сына мужу подаришь и проживешь немало лет.

– Как сына! – испугалась женщина. – Я же больна, да и стара тоже.

– Лекарство от твоей хвори у тебя в руках, – продолжал волхв. – Оно даст тебе не только избавление от болезни, но и вернет силы и молодость.

– Ты смеешься надо мной, незнакомец! – вскричала сердито Благовея. – Нет у меня никакого лекарства.

Стражники у ворот, сомлевшие от солнца и лениво, вполуха слушавшие разговор, вдруг встрепенулись от резкого, обиженного голоса горожанки. Скрипнули их сапоги, принимая на себя вес оторванных от насиженного места тел. Опираясь на копья, воины сделали пару шагов.

– Ты что ж это наших жен обижаешь?! – прогремел грозный голос, не предвещавший ничего хорошего. – Назвался знахарем, а сам что творишь?!

– Вот ты, – Велегаст ткнул пальцем в уже знакомого высокого молодого воина, – пронзишь мое сердце копьем, если здесь и сейчас же эта женщина не излечится от своего недуга.

Не ожидавшие такого поворота воины замолчали, замолчала и растерянная Благовея.

– Лекарство твое у тебя в кувшине, – продолжал волхв, поворачиваясь к женщине.

– Но там же вода, – недоумевала она.

– Да, это вода.

– Какое же это лекарство? – опять начала сердиться Благовея. – Я же ее каждый день пью и…

– Знаешь ли ты, – перебил ее Велегаст, – что родник, где ты берешь воду, священный?

– Слышала, что священный, толку-то что…

– Толку нет потому, что твоя душа как закрытый дом, в который не может войти священная сила Перунова ключа, – терпеливо объяснял волхв, доставая из складок одежды легкий берестяной ковшик. – Темные слова черного волхва запечатали твою душу от лучей животворных отца небесного Сварога. Чужая вера отвратила тебя от благотворного источника. Символ смерти наложили на тебя, дабы не слышала ты гласа Белобога, не видела света Даждьбога. Но тебя, как дитя Светлых Богов, я могу освободить от заклятья Тьмы, от паутины искусных слов из черной книги, которая сковала твой ум, не давая ему вспомнить великую Матерь Сва и Священные Законы Прави.

– Да ты никак колдовать вздумал? – оборвал его хмурый воин, увидев, как старец водит посохом около женщины. – У нас за это на кол сажают.

– Если ты меня хочешь убить, то убей сейчас! – Велегаст обратил на стража свои страшные глаза. – Пронзи мое сердце своим копьем, но никогда не смей называть колдовством знания, данные нам самим Сварогом!

Воин отступил, прикусив язык, вспомнил, наверное, древнюю мудрость, что спорить со стариками и женщинами – все равно что с зимним ветром бодаться – толку никакого, а нос и уши надерет. А волхв тем временем дочитал свое заклинание: «Крест на крест, свет на тьму, с души Благовеи зло изыму, заверну его в глины липучей ком, глубоко под землей теперь его дом».

Потом наклонился к кувшину и протянул женщине берестяной ковшик, полный воды. Иссохшая береста пропускала редкие капли, и они падали в пыль, разбиваясь на мелкие тусклые бусинки, которые, немного прокатившись по земле, превращались в мокрые пятнышки.

– Испей из Перунова ключа, – сказал Велегаст, – и через каждый глоток повторишь такие слова: «Сила небесная, сила земная, сойдись воедино, будь водица святая, Перуновой дланью сбит камня замок, чтоб родник животворный Благовее помог».

Женщина приняла ковшик и недоверчиво покосилась на стражников, словно спрашивая их, пить или не пить.

– Пей, не бойся, – хохотнул молодой воин. – Если что не так, мы этого волхва тут же на копья взденем.

Велегаст не ответил на дерзкие слова, он был весь поглощен созерцанием женщины, пытаясь своим взглядом усилить воздействие чудесной влаги. Наконец Благовея сделала глоток и зашептала слова, потом еще и еще. Щеки ее порозовели, глаза засияли, и, когда она выпила почти все, ее было просто не узнать.

– Стой, – волхв взял ее за руку, не давая все выпить до дна. – Подставляй ладошки.

Остатки воды он вылил женщине в руки и приказал омыть лоб и глаза. Когда все было закончено, воины, стоявшие рядом и видевшие все своими глазами, просто ахнули. Благовея помолодела и похорошела, как весеннее деревце.

– Чудеса! – ахнул молодой стражник.