Читать книгу "Странные занятия - Пол Ди Филиппо"

Господи, жуть какая! Личная подпись Хонимена на десятках салфеток, порхающих, как блудные дети, по городу Хобокену, подделывающихся под деньги… Придется от спондуликсов отказаться! Но как? Поступи он так, его бизнесу конец.

Накладывая кружки помидоров на ломтики бермудского лука стопкой высотой с его тревоги, Хонимен спрашивал себя, куда это все заведет.

А на задворках сознания беспокойно шевелилась еще одна мысль: что затеяли Пиволюбы? Сперва электрооборудование, потом грузоперевозки… Жди беды.

Когда в час затишья на следующий день вошел под руку с Зуки Нетсуки Эрл Эрлкониг, Хонимен — по одному только выражению на генетически выбеленном лице — понял: его опасения небезосновательны.

— Привет, молекулка, зашел пригласить тебя на Беззаконную вечеринку.

Вот оно что. Теперь-то все ясно. И дело обстоит много хуже, чем боялся Хонимен. На мгновение тревога уступила место раздражению, когда из задней комнаты раздалось неожиданное гундосенье Нерфболла, совершающего ежечасное орошение назальных пазух.

Беззаконная вечеринка была традицией с большим стажем. Без каких-либо лицензий или разрешений Пиволюбы и всевозможные прочие чудаки в означенный день захватывали с наступлением сумерек какое-нибудь общественное место. Развешивались украшения, выбивались днища из бочек, выкладывалась провизия, гремела музыка. Изначально приглашение на вечеринку передавалось из уст в уста и с глазу на глаз среди группы избранных, хотя, как только ее шумное существование становилось общеизвестным, ее тут же осаждал разный прочий люд.

Хобокенская полиция обычно закрывала глаза на нерегулярные Беззаконные вечеринки, зная, что устраивают их лишь бы повеселиться, а не ради вандализма или беспорядков. Однако иногда веселье заходило слишком далеко и выплескивалось за рамки так, что власти уже не могли его игнорировать. В увеселениях всегда таилась вероятность того, что на волю вырвутся анархия и хаос. Однажды, например, местом вечеринки стал заброшенный терминал парома возле станции подземки, еще до того, как сам терминал отреставрировали и восстановили сообщение с Манхэттеном. По всей видимости, зрелище того, как играет на крыше оркестр в полном составе и как танцующие вот-вот упадут со шпицев и разобьются насмерть, для копов было уж слишком. Для последовавшего разгона гуляк пришлось вызвать две пожарные бригады и контингент Национальной гвардии.

Хонимен решил, что, наверное, стареет, но почему-то мысль об очередной Беззаконной вечеринке радовала далеко не так, как раньше. Вероятность столкновения с полицией тогда, когда он уже виновен в распространении спондуликсов, и вовсе настраивала на мрачный лад.

Глядя в открытое лицо Эрлконига с широким белым африканским носом и прозрачными бровями, Хонимен старался отыскать в нем признаки двуличности, но безуспешно. Нетсуки тем временем молча взяла со стойки салфетку и стала складывать из нее журавлика-оригами. Хонимен попытался обидеться на Эрлконига за то, что тот увел у него девушку, и не смог.

— А провались оно все, — наконец сказал он. — Конечно, приду.

— Замечательно, молекулка. Я знал, что могу на тебя рассчитывать. И, наверное, вложишься как-нибудь…

— Нет проблем. Приготовлю несколько тарелок.

— Меня не сандвичи интересуют, Рори. С кормежкой у нас все более или менее на мази. Но нам нужно еще кое-что прикупить, а казна у нас… м-м… пуста.

— Ты же знаешь, что я на мели, Эрл.

Эрлкониг широко улыбнулся:

— Вот тут ты, молекулка, ошибаешься. Тебе надо только выписать еще пару-тройку спондуликсов, какие ты даешь Нерфболлу.

Тут Хонимена осенило. У Нерфа никогда не хватило бы ни мозгов, ни инициативы проталкивать спондуликсы в маcсы. Наверняка все это дело рук Эрлконига. Малый хитер. Хонимен всегда знал, что у него изобретательности на троих хватит, но это было уж слишком. Так двулично извлекать выгоду из затруднений друга…

— Ты меня мое будущее просишь заложить, Эрл. Каждый спондуликс, который я выписываю, все равно что заем у потенциальной прибыли, какой бы скудной она ни была.

Эрлкониг посерьезнел:

— Нет, приятель, ты не прав. Это просто — худший исход, но ведь все спондуликсы к тебе никогда не вернутся. Большинство будут просто ходить в обращении вечно. Положись на мое слово, уж я-то знаю. Это деньги из воздуха, Рори. Как если бы у тебя во дворе росло денежное дерево. Нужно просто преодолеть свой страх и плыть по течению.

Хонимену так хотелось верить! Тогда все стало бы намного проще.

— Ты правда так думаешь?

— Молекулка! Я знаю наверняка!

Тут Нетсуки закончила свою бумажную птичку. Раскрыв ладони, она подбросила ее вверх, как фокусник, выпускающий голубку. Журавлик-оригами несколько раз взмахнул крыльями и скользнул вниз, чтобы приземлиться на стойку перед Хонименом, где тут же превратился в измятую салфетку.

Нетсуки молчала. Мужчины поглядели на нее, снова друг на друга.

— Хотелось бы мне знать, как она это делает, — сказал Эрлкониг.

— И мне тоже, — согласился Хонимен, а потом: — Гори оно все синим пламенем, вот ваш спондуликс.

Вытащив еще одну волшебную салфетку, он выписал спондуликс самого крупного до сих пор достоинства: пятьсот сандвичей.

— Спасибо, молекулка, — сказал Эрлкониг, убирая чек в карман рубашки. Они с Нетсуки повернулись уходить.

— Эй, а где вечеринка?

— Ах да, мы собираемся в парке Стивенсоновского. Через неделю. До скорого.

И на том они ушли, оставив Хонимена недоуменно качать головой по поводу храбрости их затеи. Стивенсоновский технологический институт стоял на эффектной скале над рекой, оттуда открывался роскошный вид на ночной Манхэттен. Та еще будет гулянка.

И когда прибыл разносчик из пекарни, Хонимен уже без задних мыслей уговорил его взять в качестве платы спондуликс.

4

Над Синатрой

Игрушечная летающая тарелка пролетела так низко над головой Хонимена, что едва не сбила с него бейсболку. Из сгустившихся теней под большим вязом слева раздался голос Кожи:

— Прости, Рори!

Справа эхом добавила Клепки:

— Да, прости Хонимен.

— Все в порядке, девочки, — ответил Хонимен и тут же пригнулся и короткими перебежками бросился прочь, чтобы улизнуть от неизбежного залпа галькой и словесных поношений, которые действительно вскоре последовали.

— Скотина!

— Не смей нас так называть!

Укрывшись в дверном проеме, Хонимен выпрямился и задумчиво запустил пальцы в ржавую бороду. Ну и зачем он разозлил Кожу-с-Клепками? Обычно он изо всех сил старался быть с ними подобрее, поскольку не питал решительно никаких предубеждений против любой сексуальной ориентации. А вот теперь намеренно — ну, почти намеренно — начал вечер с того, что кого-то оскорбил. Наверное, рассудил он, причиной тому его собственное расстройство — оно ведь причина злобы у большинства людей.