Читать книгу "Залив Гавана - Мартин Круз Смит"

Аркадий не находил причин, по которым Руфо пытался убить его. Совершенно очевидно, что он готовился к нападению. Спортивный комбинезон был надет по той же причине, что художники надевают свои длинные блузы. Он чувствовал, что Осорио тоже посетила эта мысль. Но к чему устранять человека, который через несколько часов уедет сам? Какую цель преследовал Руфо, или просто в Гаване был открыт сезон охоты на русских?

Когда он вышел, увидел рядом с домом в рассветном полумраке выщербленную темно-красную стену с надписью «Спортклуб». У обочины была припаркована машина полиции, в которой сидела Осорио. Она долго и пристально смотрела на Аркадия прежде, чем протянуть руку.

— Ключ?

— Извините, — Аркадий пошарил в карманах и дал ей ключ от своей московской квартиры. Если потребуется, он всегда сможет сломать свой московский замок.

— Садитесь в машину, — приказала она. — Я бы с удовольствием заперла вас в камере, но доктор Блас хочет поговорить с вами.

Своей аккуратно подстриженной бородкой и легким запахом карболового мыла доктор Блас производил впечатление добродушного Плутона, приветствующего возвращение Аркадия в Институт судебной медицины, он без устали расточал похвалы Осорио.

— Наша Офелия очень умна. Если бы Офелия Гамлета была хоть наполовину так сообразительна, ему одним махом удалось бы расследовать убийство его отца короля. Разумеется, пьеса не состоялась бы. — По коридору прошли две молодые женщины в аккуратных майках с логотипом, глаза доктора выразили одобрение. — До революции мы прошли обучение у сотрудников и преподавателей ФБР в Вашингтоне и Куантико, затем мы учились у русских и немцев. Но мне больше нравится думать, что у нас есть собственный подход. Ваша проблема, Ренко, в том, что вы не доверяете нашему профессионализму. Я понял это, как только вы появились здесь.

— Разве?

Он-то думал, что его проблема только в том, что Руфо пытался убить его, но у доктора, казалось, было другое мнение на этот счет. Они прошли мимо стеклянного контейнера с трупами двух мужчин.

— Объявленные пропавшими без вести и неопознанные трупы. Чтобы посетители могли видеть, вдруг опознают. — Блас вернулся к теме разговора. — Когда вы думаете о Кубе, вы думаете об острове в Карибском море, о таком месте, как Гавайи, о такой стране, как Никарагуа. Когда мы, к примеру, говорим, что мы идентифицировали тело русского, у вас возникает вопрос, насколько хорошо было проведено опознание, насколько квалифицированы эти люди, которые требуют признать результаты и забрать тело домой. Когда вы видите, что тело достают из воды так, как собаки играют с костью, вы задаете себе вопрос, насколько аккуратно работает полиция… Поэтому вы выкрали ключ Руфо и отправились в его квартиру один. Знаете, я постоянно посещаю международные конференции, где встречаю людей, не имеющих представления о Кубе, и с такими же предубеждениями, как у вас. Так что позвольте мне рассказать вам немного о себе. У меня медицинский диплом Университета Гаваны. Я учился в высшей следовательской школе МВД в Волгограде, в Лейпциге и Берлине. В прошлом году я читал курс лекций на конференциях Интерпола в Торонто и Мехико. Так что, поймите, вы не на обочине цивилизованного мира. Некоторые враги Кубы хотят изолировать нас от всего света, но мы не в изоляции. Преступление — это явление международное, и мы не можем быть в стороне. Я этого не допущу.

Они прошли мимо человека, закованного в наручники. Он поднял лицо со старыми шрамами и свежими синяками.

— Ждет медицинского освидетельствования, — пояснил Блас.

— У нас есть и другие специалисты в области судебной медицины, биологии, токсикологии, иммунологии. Русскому трудно в это поверить. Раньше вы были учителями, а мы учениками. Теперь мы обучаем в Африке, Центральной Америке, Азии. Наша Офелия, — доктор кивнул в сторону Осорио, которая скромно прохаживалась рядом, — преподавала во Вьетнаме. Мы не работаем безграмотно… Мне также приятно сказать, что в Гаване самый низкий уровень нераскрытых убийств по сравнению со всеми столицами мира. Поэтому, когда после анатомирования я говорю, кому принадлежит тело, значит, так оно и есть. Однако детектив Осорио утверждает, что вы по-прежнему сомневаетесь в результатах опознания полковника Приблуды.

— Это реакция на совершенное на него нападение… — сказала детектив.

— Возможно, это и повлияло на мою реакцию. Или то, что нашли Приблуду мертвым. Или я просто устал после перелета.

— У вас есть еще неделя в Гаване, — сказал Блас. — Вы привыкнете. С вашей стороны было очень предприимчиво направиться в квартиру Руфо. Офелия предполагала, что вы можете это сделать. У нее великолепная интуиция.

— Я тоже так думаю, — ответил Аркадий.

— Если то, что вы говорите, правда, то выходит, что Руфо по неосторожности убил себя своей же рукой во время короткой, но яростной стычки.

— Случайное самоубийство.

— Именно так. Но это не дает ответа на вопрос, почему он напал на вас. И это меня настораживает.

— Между нами говоря, меня тоже.

Блас остановился на верхней площадке лестницы, где застоялся холодный, словно прокисший воздух.

— Нападение с ножом и шприцем весьма необычно. Вчера отсюда украли бальзамирующий шприц, хотя я не понимаю, когда Руфо мог это сделать. Вы ведь оставались все время вместе, не так ли?

— Один раз я отлучился в туалет. Он вполне мог прихватить его тогда.

— Да, вы правы. Ну, вполне возможно, это был тот самый шприц, хотя по-прежнему не понимаю, зачем шприц мог понадобиться убийце, если у него уже было наготове гораздо более эффективное оружие. А вы?

Аркадий чуть поразмыслил…

— На Руфо были заведены какие-нибудь дела о жестокости или о других правонарушениях?

— Мне известно мнение капитана Аркоса на этот счет, но я должен быть честным. Лучше сказать, что он никогда не попадался. Он был пробивным дельцом. Тот тип людей, которые крутятся около туристов: кому-то девочку, кому-то обменять валюту, достать сигары. Предположительно, был очень успешен с немками и шведками — секретарями на отдыхе. Я могу говорить с вами прямо?

— Да, пожалуйста.

— Ходили слухи о том, что он похвалялся перед иностранками, будто у него pinga, как локомотив.

— Что значит в переводе pinga? — спросил Аркадий.

— Я, конечно, не психиатр, но мужчины с pinga, как локомотив, не будут убивать шприцом.

— Скорее, они возьмутся за мачете, — заговорила, наконец, Осорио.

— Что-то я ни одного не видел. У скольких людей в городе могут быть мачете?

— У каждого кубинца, — отозвался Блас. — В моем шкафу хранятся три.

— У меня тоже есть один, — сказала Осорио.

Аркадий вынужден был признать их правоту.

— У вас есть какие-нибудь соображения по поводу шприца? — спросил Блас.

— Никаких.