Читать книгу "Депутатский заказ - Алексей Макеев"

– Что?!

– Меня засекли. Они. Сейчас будут убивать. Тогда на Каланчевской не убили, а теперь – хана. Живым не дамся. Скрыться не успею. Пистолет мой тащи!

Бомжа затрясло:

– Они ж и меня… Говорил Ванек – в ментовку, а я спорил, дурак!

– Бандиты тебя не знают. – Парень перехватил протянутый ему пистолет. – Беги, звони в милицию, я власти не враг! Может, и успеют спасти, попробую продержаться! Не вздумай просто удрать, иначе они и до вас доберутся, понял?!

Бомж как угорелый кинулся к вокзалу, а парнишка, прихрамывая все сильнее, – в глубь товарного двора, к пакгаузам. Но бежал он не более трех минут – справа выросли две фигуры; слева и чуть сзади – еще трое.

– Он, сучонок! Держи-и!!

Преследуемый кинулся под товарный вагон. Колеса защитят! Он решил дорого продать свою жизнь. Передернул затвор. Выстрел! Еще!

Один из бандитов дико взвыл: пуля разнесла ему коленную чашечку. Ситуация складывалась явно не в пользу преследователей – о том, чтобы взять живым, речь уже не шла. С правой стороны и с торца под вагон хлынул град пуль. Со злобным визгом они рикошетили от колес и рельсов.

…Петро в это время хрипло орал в телефонную трубку:

– Скорее! Убьют ведь и меня порешат, когда найдут. Не знаю, кто, но уже стреляли в него, в субботу, на Каланчевской! Да бандиты это, бандиты!

А парню пока везло: перестрелка затягивалась, появлялся шанс на помощь. «Они» под вагон лезть не хотели – верная ведь смерть – и начинали заметно нервничать: устраивать такие разборки в центре Москвы, даже в этом глухом месте, на товарном дворе… Сейчас линейщики вскинутся, повяжут ведь! Два бандита потащили раненого подальше от места стычки, двое продолжали яростно сажать пулю за пулей под вагон, от которого только щепки летели. Ничего, сейчас у стервеца кончатся патроны! Пальба продолжалась уже больше десяти минут…

Пуля нашла-таки его. В левый бок как будто ткнули раскаленным прутом, перехватило дыхание. Он отхаркнул алую пузырящуюся слюну и вдруг вновь осознал, кто он в самом деле такой. Воин света! Умереть лежа на брюхе?! Из последних сил, почти теряя сознание, он пополз к торцу вагона. Он должен встретить смерть стоя!

А к месту перестрелки уже бежали четверо парней из ГНР. И еще один человек…

* * *

Расположенный на втором этаже кабинет ректора поражал своими размерами, такому простору и генерал Орлов позавидовал бы. Два составленных буквой Т стола у дальней стенки смотрелись как-то сиротливо. Над верхней, коротенькой палочкой Т висела громадная, метра два с половиной на пять, неописуемо аляповатая картина, кричащими красками изображающая некое, похожее одновременно на псевдорусский терем, готический собор и ленинградскую тюрьму Кресты строение – на фоне ядовито-синего неба и серо-буро-малиновых горных вершин. В правом верхнем углу этого живописного монстра виднелась детально прописанная физиономия монголоидного узкоглазого и скуластого типа с раздутыми, как у хомяка, щеками. Эта устрашающая рожа была ярко-красного цвета. Словом, постзапойный кошмар страдающего манией преследования дальтоника.

Хозяин кабинета чуть снисходительно пояснил несколько ошарашенному Гурову:

– Не удивляйтесь размерам помещения, это ведь не только мой кабинет, но и аудитория. Я здесь читаю курс «Духовное самопознание и путь к совершенству». Для избранных. А это, – он плавным жестом указал на картину, – это Шамбала. Над ней ее покровитель, бог ветров и познания Блинь Мяо Могучедышащий. В манере великого Рериха нарисована. Нашим выпускником, – с гордостью добавил он.

– Шамбалу выпускник не иначе с натуры писал? – невинно поинтересовался Гуров, подходя вместе с хозяином кабинета к его столу. – Она на нас, случаем, не грохнется? А то сразу конец духовному совершенствованию…

– Зря смеетесь, – несколько обиженно отозвался Дорошенко. – Путь духовных исканий еще и не туда может завести!

«Золотые слова, – подумал Лев. – Неужели ты просто дурак, Остап Андреевич? Или меня за такового держишь? Нет, не слишком похоже. Это скорее ответный укол за мой Нью-Оксфорд и «современное российское право». Причем прекрасно понимает, стервец, что я понимаю, что он понимает и далее ad infinitum… Знакомая и любимая игра, интеллектуальные поддавки. Вот только не догадывается он, что связался с гроссмейстером».

– Не могу предложить вам, господин полковник, видимо, привычных напитков: кофе, чая, тем более алкоголя, – виновато разведя руками, продолжал придуриваться хозяин кабинета-аудитории, – тибетское учение Джуд Ши исключает их употребление, и я не хочу ухудшать свою карму, способствуя вашему самоотравлению. Но вот Хоя-Хэя, отвар пятидесяти заповедных трав Индии, Непала и Бирмы, если пожелаете…

– Травы, должно быть, собирала дочь раджи, – поддержал Лев столь волнующую тему, – прекрасная Вынь Фень Сунь в ночь полнолуния перед великим праздником Вареной Собаки? Меня после употребления сего эликсира не придется отсюда вперед ногами выносить? Или по-шамбальному выносят вперед какой другой частью тела?

В глазах Дорошенко мелькнула искорка смеха. Он явно знал классический рассказ О’Генри про двух неунывающих жуликов и поэтому реплику Гурова понял правильно.

– Словом, – продолжил Гуров, – суммируя: «…раз рерихнулся знакомый мой йог – в собственной ванне заплыл за буек…» – негромко пропел он на мотив марша «Белая армия, черный барон…», услышанные как-то раз от Марии и засевшие в памяти строчки. – Вы не без юмора дали мне понять, что мой визит особого восторга у вас не вызывает. Но раз уж это свершившийся факт, не стоит ли нам поговорить как взрослым и психически нормальным людям? Со своей стороны, обещаю долго вам не надоедать…

Дорошенко откровенно рассмеялся:

– Люблю умных людей! Убедили, Лев Иванович. Я правильно запомнил, как вас зовут? Значит, карму испортить не боитесь? А на многих действует. – Он сделал паузу и остро, как Лев на него при упоминании Честаховского, посмотрел на Гурова. – Вот на генерала Зарятина, например… Приходил, помнится, проконсультироваться, прислушивался к нашим советам. Приятный человек, очень приятный!

«Ну-ну, – подумал Лев, – эк ты, милый мой, тонко намекаешь на толстые обстоятельства. С генералом мы, видишь ли, на дружеской ноге… Иными словами: не лезь-ка ты, ментяра, в мой огород! И смеешься ты нехорошо, вон глазки какие… Неприятные».

Между тем на столе перед Дорошенко как по волшебству появились две банки «Будвайзера», одну из которых радушный хозяин пододвинул ближе к Гурову.

– А как же ваша карма? – поинтересовался не без ехидства Лев.

– Блинь Мяо с ней, с кармой, – вполне серьезно откликнулся Дорошенко. – Правила для того и созданы, чтобы их нарушать. Да вы пейте смело, Лев Иванович, отравы туда не зашпандоришь, и выносить вас, следовательно, не придется.

– Это радует, – не менее серьезно отозвался Лев. – Особенно меня умиляет чудное словечко «зашпандоришь» из ваших уст.

Он дернул за кольцо и с удовольствием отхлебнул хороший глоток пива прямо из банки.