Читать книгу "Коготок увяз... - Марина Серова"

Она выделила слово «бесплатно» так старательно, что я почувствовала себя по меньшей мере еврейским ростовщиком, наживающим состояние на беде сирот и вдов.

В душе появилось неприятное чувство вины и обиды. Как будто просить гонорар за работу, причем не самую легкую, все еще является преступлением… Интересно, отчего же сама эта женщина не гнушается зарплатой мужа, явно неплохой? Судя по обстановке, в семье не слышали слова «бедность»… Коридор был неплохо сработан под европейский. Даже огромный аквариум в нишу стены поместили с подсветкой… Мебель от старости не перекосилась. Однако ты должен почувствовать себя преступным элементом, отнимающим у людей последние крошки хлеба… Стоп, приказала я себе. Не впервые ты с этим сталкиваешься, Иванова! Посему и теперь вытри сопли. Я беспечно улыбнулась.

– А вы считаете бедного бомжа Витьку способным на убийство?

– Ради ДЕНЕГ, – она опять выделила это слово, чтобы я могла обратить все внимание на данное фонетическое сочетание – так вот, ради денег сейчас люди способны на все!

– Не надо судить о людях по себе, – процедила я сквозь зубы, – не все люди метут головой улицы с единственной целью – разбогатеть и проникнуть в местный бомонд. Виктор к подобному типу не относится.

С этими уничижительными словами я развернулась и вышла. Она меня разозлила. Предположим, она помешалась от горя. Но и горе еще не повод ненавидеть людей.

Впрочем, опять я не держу себя в руках… Я спускалась по лестнице. Дверь соседней с Пономаревыми квартиры открылась, выпустив существо неопределенного пола и возраста с воплем:

– Я покажу тебе, зараза!

Существо было пьяным в дымину. По-моему, если бы его шатающаяся фигура не встретила на своем пути препятствия в виде меня, оно бы грохнулось с лестницы. Я, к счастью, послужила препятствием на пути к падению. Существо ойкнуло, притормозило и вытаращилось на меня. При ближайшем рассмотрении оно оказалось девицей, лохматой и сто лет не мытой, в мужских ботинках и штанах.

– Я его убью, – поделилось своими ближайшими планами с первой встречной, в данном случае со мной, существо и потрясло в сторону двери немытым кулаком, – вот увидишь, я разможжу этой скотине башку! И отрежу член… – Существо ссыпалось по лестнице. Дверь, выпустившая девицу, вновь отворилась, и оттуда вывалился противный амбал.

Подошел лифт. Я вошла туда, причем у меня возникло подозрение, что, если бы я не просочилась в кабину с реактивной быстротой, меня бы отодвинули мощным плечом. Мой спутник, увы, принадлежал к распространенной в наших краях породе, называемой «homo goblinus».

Всю дорогу он оглядывал меня неодобрительно и сопел. И что со мной сегодня такое? Такое ощущение, что я вышла одетой не в строгий деловой костюм, а в рваные джинсы, украшенные вышивкой и бисером, вся увешанная фенечками, и волосы мои распущены и заплетены в маленькие косички…

Крякнувший лифт открыл двери. Слава богу, наше вынужденное совместное путешествие подошло к концу.

Я вдохнула свежий воздух свободы полной грудью.

Однако, Иванова, что же делать-то дальше? Я ответила на свой вопрос сразу. Попробовать найти Пономарева. Его не было дома, совершенно очевидно. Вряд ли он позволил бы своей несимпатичной супруге такие вершины хамского обращения.

Значит, он может быть только в одном месте.

У себя на работе.

Глава 5

Я забежала домой и сейчас была занята поисками записной книжки, в анналах которой был спрятан пономаревский рабочий телефон. Наконец, проклиная себя за безалаберность, несобранность и неорганизованность, все-таки обнаружила ее в самом неподходящим месте – то есть на кухне! Рядом с печкой СВЧ! Наверное, я собиралась ее запечь! Или я варила кофе, пытаясь разыскать важные телефоны? Так и не припомнив истинной причины ее появления возле моего недавнего мажорского приобретения, я открыла книжку на нужном месте и уже приготовилась набрать номер, как телефон зазвонил сам.

Я подняла трубку.

– Танечка? – услышала я голос Пономарева. Слава богу! На ловца и зверь бежит!

– Я вас слушаю.

– Танечка, извините, что не смог вас дождаться! Люся мне все рассказала сейчас – вы ее простите, ради всего святого, она в шоке, просто сама не знает, что творит!

Меня совершенно не волновало, что способна натворить его супруга. Это, в конце концов, его личные проблемы. Если бы наши мужчины, связывая себя насмерть узами брака, думали головой, а не другим местом, жить стало бы намного проще и спокойней.

Сколько бы не произошло тогда убийств, отравлений и утоплений в ванных!

– Значит, вы не отказываетесь от моих услуг? – спросила я. В моей душе затеплилась радостная надежда.

– Что вы, Танечка! Я ни на минуту не поверю, что Володю убил бомж! К тому же – куда он деньги-то дел?

А ведь и правда… Наша милиция не могла сама додуматься до этой простой мысли? Ведь Володю ограбили. А пропить за день три тысячи – нереально. Разве что Витька организовал бесплатную раздачу водки. Но об этом славном факте стало бы сразу же известно…

Пономарев тоже был явно возмущен попыткой нашей славной милиции освободить себя от ненужных, по ее мнению, хлопот.

– Я приеду к вам, если позволите…

Конечно, я позволила. Он намеревался нанести мне визит в течение двух часов.

* * *

Он пришел и замер в дверях. Как школьник. Кажется, жена частенько ставила его в неудобное положение. Во всяком случае, мне показалось, что конфликтность ее натуры была слишком заметна.

– Танечка, простите Люсю! – начал он с порога. – Люся неплохой человек, просто немножко нервный…

Господи, хотелось простонать мне, как же мне надоели эти ваши стервозные Люси, вокруг которых вы выплясываете танцы, подобно аборигенам далекого Тимбукту…

– Да прощу, чего там, – поморщилась я, – мне, если честно, как-то наплевать на ее мнение о моей особе…

– Она очень переживает, что вас обидела…

Я ему не очень-то поверила. Внутреннее чутье подсказывало мне, что его дражайшая Люся никоим образом не относится к породе рефлексирующих дам. Скорее всего, все выглядело не так. Он позвонил домой. Люся, мстительно поджав губы, как бы между прочим, сообщила, что приходила «эта». Как же она могла меня назвать? Вероятно, меня обозначили вертихвосткой. Что-то мягко вы себя обозначили, мисс Иванова… Нет. Должно быть, вас назвали проституткой. Шалавой. Распутницей… В общем, ничего хорошего про меня сказано быть не могло. А потом бедный Александр Борисович, осознав, что в минуту горечи и озлобления сотворила его супруга, вытер платком холодный пот, выступивший на лбу, и отправился меня искать. Естественно, скрыв от любимой, куда он направил стопы.

Я вздохнула. Конечно, я вредничаю. Женщина несчастна. Ее можно понять. А я просто обижена. И веду себя как ребенок. Пора быть снисходительной.