Читать книгу "Правосудие Зельба - Бернхард Шлинк"

— Хорошо, что я вас застала, господин Зельб.

— Вы думали, что я в такую погоду загораю на Голубой Адриатике?

За окном лило как из ведра.

— Вы в своем репертуаре, неисправимый сердцеед! Соединяю вас с господином Фирнером.

— Приветствую вас, господин Зельб. Мы уже думали, что дело закончено, а тут вдруг господин Эльмюллер говорит, что в системе опять кто-то похозяйничал. Я был бы рад, если бы вы заглянули к нам, хорошо бы сегодня. Как у вас со временем?

Мы договорились на шестнадцать часов. «Heaven's Gate» идет почти четыре часа, к тому же надо держать марку и набивать себе цену.

По дороге на завод я размышлял о том, почему Крис Кристофферсон плакал в конце фильма. Потому что старые раны не заживают? Или потому что они заживают и в один прекрасный день превращаются в бледные воспоминания?

Вахтер на главной проходной приветствовал меня как старого знакомого, но почтительно, приложив руку к козырьку фуражки. Эльмюллер встретил меня прохладно. Томас тоже присутствовал.

— Я вам рассказывал о ловушке, которую мы запланировали и приготовили, — сказал Томас. — И вот сегодня она захлопнулась.

— Но мышь вместе с салом благополучно унесла ноги?

— Можно и так выразиться, — с кислой улыбкой ответил Эльмюллер. — Произошло следующее: вчера утром главная вычислительная машина зарегистрировала обращение к нашей ложной базе данных с терминала ПКР 137, пользователь — номер 23045 ЦБХ. Этот пользователь, господин Кноблох, работает в главной бухгалтерии. Но в момент обращения к базе данных он был на совещании, у него была встреча с тремя сотрудниками финансового отдела. К тому же указанный терминал находится на другом конце завода, в здании очистной установки, и на нем как раз вчера в первой половине дня проводились профилактические работы офлайн.

— Господин Эльмюллер имеет в виду, что компьютер в этот момент был в нерабочем состоянии.

— То есть это означает, что за Кноблохом и его номером скрывается другой пользователь, а за ложным номером терминала — другой терминал. А вы разве не допускали, что злоумышленник постарается замести следы?

Эльмюллер с готовностью подхватил мою мысль:

— Конечно допускали, господин Зельб. Я все последние выходные думал о том, как бы нам его все-таки засечь. Вас интересуют детали?

— Ну, попробуйте объяснить. Если это окажется для меня слишком сложно, я скажу.

— Хорошо. Я постараюсь говорить как можно понятнее. Мы сделали так, чтобы работающие терминалы по определенной команде системы устанавливали в своей оперативной памяти маленький переключатель. Пользователь этого заметить не может. Команда была послана на терминалы в момент обращения к псевдобазе данных. Задача заключалась в том, чтобы позже по состоянию переключателя идентифицировать все терминалы, которые в тот момент были связаны с системой, причем независимо от номера терминала, который злоумышленник мог использовать как маскировку.

— Это что-то вроде идентификации украденного автомобиля не по фальшивому номеру, а по номеру двигателя?

— Ну что-то вроде того. — Эльмюллер ободряюще кивнул мне.

— Как же вы тогда объясните, что мыши в мышеловке не оказалось?

— Пока у нас нет этому объяснения, — ответил Томас. — То, о чем вы сейчас, возможно, думаете — внедрение в систему извне, — по-прежнему исключено. Ловушка, установленная почтой, все еще стоит и пока ничего подозрительного не зарегистрировала.

Нет объяснения! И это говорят специалисты! Меня раздражала моя зависимость от их специальных знаний. Правда, разъяснения Эльмюллера оказались мне по силам. Но проверить, насколько надежны принятые меры, я не мог. Вполне возможно, они с Томасом отнюдь не лучшие специалисты и перехитрить их не так уж сложно. Но что делать мне? Вникать во все эти компьютерные премудрости? Или заняться другими следами? Но какими? Я не знал, как быть дальше.

— Для меня и господина Эльмюллера эта история крайне неприятна, — сказал Томас. — Мы были уверены, что нам удастся изобличить преступника с помощью ловушки, и имели глупость заявить об этом. Время не терпит, но я все же не вижу другого пути, кроме как набраться терпения и тщательно, скрупулезно перепроверить все наши выводы и предпосылки. Может быть, стоит поговорить и с поставщиком системы, верно, господин Эльмюллер? Господин Зельб, вы можете нам сказать, как вы намерены действовать дальше?

— Сначала я должен как следует подумать.

— Было бы хорошо, если бы вы работали с нами в контакте. Давайте встретимся еще раз в понедельник в первой половине дня?

Когда мы уже встали и попрощались, я вдруг опять вспомнил про аварию.

— А что вам удалось выяснить о причинах взрыва и была ли в конечном счете оправданна смоговая тревога?

— Реакция РВЦ, Регионального вычислительного центра, похоже, была вполне обоснованной. А поиски причины аварии привели нас к выводу, что она не имеет отношения к нашей ЭВМ. Думаю, мне не надо вам говорить, какое облегчение я испытал, убедившись в этом. Сломанный вентиль — за это пусть отвечает производство комплектного оборудования.

14 Доходит как до жирафа

Под хорошую музыку хорошо думается. Я включил музыкальный центр, но пластинку с «Хорошо темперированным клавиром»[45]пока не заводил, потому что мне надо было сначала достать пиво из холодильника на кухне.

Когда я вернулся, моя соседка этажом ниже громко включила радиоприемник, вынуждая меня слушать ее любимый хит последних дней «We're living in a material world and I'm a material girl…».[46]

Напрасно я топал ногой в пол. В конце концов я снял домашний халат, надел пиджак и туфли, спустился по лестнице и позвонил в дверь. Я хотел спросить «материальную девушку», не найдется ли в ее «материальном мире» немного места для уважения окружающих. На мой звонок никто не открывал, и за дверью квартиры я не слышал никакой музыки. Судя по всему, дома никого не было. Другие соседи были в отпуске, а над моей квартирой — уже чердак.

Потом до меня дошло, что музыка раздается из моей собственной квартиры. Радиоприемника я к своему музыкальному центру не подключал. Я повозился немного с усилителем, но убрать музыку мне не удалось. Я включил пластинку. На форте Бах легко заглушал зловещий радиоканал, но пиано ему приходилось делить с диктором Юго-Западного радио, читавшим новости. Что-то в моем музыкальном центре было не в порядке.

Возможно, именно из-за проблем с хорошей музыкой мне в этот вечер ничего путного в голову не пришло. Я мысленно проиграл сценарий, в котором злоумышленником оказался Эльмюллер. В этой версии меня устраивало все, кроме психологической стороны. Игроком, шутником, затеявшим грандиозный розыгрыш, он не был. Мог ли он быть шантажистом? Все, что мне в разное время довелось узнать о преступности, связанной с использованием вычислительной техники, говорило против этой версии: преступник, орудием которого является компьютер, применил бы это орудие иначе. Он воспользовался бы системой, но вряд ли стал бы глумиться над ней.