Читать книгу "Двойная рокировка - Ной Чарни"

Мужчины подтолкнули Барроу к выходу из лифта и последовали за ним.

Профессор медленно пошел по коридору, показавшемуся ему необычайно длинным. Наконец они достигли двери, за матовым стеклом которой виднелся свет.

Мужчины в костюмах остановились, скрестив руки на груди.

— Вы, вероятно, хотите, чтобы я вошел…

— Да.

Профессор повернул холодную металлическую ручку. Послышался щелчок, и дверь открылась.

Кабинет, отделанный мрамором и темными деревянными панелями, решительно не вязался с аскетической обстановкой ангара.

Единственным источником света была металлическая настольная лампа, похожая на подъемный кран. Слева виднелся стеклянный кофейный столик, вокруг которого полукругом стояли черные стулья. На стене висела картина художника-фовиста в золотой раме. Играла негромкая музыка Дебюсси.

— Входите, доктор… доктор Барроу.

Лицо человека, сидевшего за столом из красного дерева, скрывал полумрак. Виднелись лишь тщательно отглаженные манжеты с запонками и края рукавов светло-серого костюма. Барроу нерешительно вошел в кабинет, и дверь за ним закрылась.

— Извините, если мы вас напугали, но так уж получилось. Я знаю о вас все, доктор Барроу. И мне известно, что произошло в американском музее. У меня к вам деловое предложение. Вы, конечно, можете отказаться, но это не в ваших интересах. За сотрудничество вы будете вознаграждены, а за непослушание — наказаны. Я ведь знаком с трудами Павлова…

— Но о чем идет речь?

— Доктор Барроу, вы известный специалист по истории искусства. Мне нужна ваша профессиональная консультация, — сказал незнакомец, резко подавшись вперед. — Может быть, чашечку капуччино?

— Мы в общих чертах обрисовали ситуацию и теперь можем двигаться дальше, — продолжал Коффин. — Дега и Мане в сочетании с наполеоновским знаменем говорят об определенном патриотизме. Правда, Вермеер и Рембрандт были голландцами, но не они являлись главной целью воров, так же как и китайская чаша. А вот французские экспонаты были выбраны не случайно.

Представьте, что вы намерены совершить подобную кражу. Я бы лично поступил так, как это делает большинство покупателей — сначала обошел весь магазин. Весьма вероятно, что заказчик не раз прошелся по музею, мысленно составляя список произведений, которые хотел бы иметь у себя. И его выбор скорее всего был чем-то продиктован. Ведь показать друзьям похищенные вещи он не сможет. Значит, будет любоваться ими сам. Следовательно, спрячет их где-нибудь в шкафу, под диваном, за стенной панелью в мансарде или в сейфе швейцарского банка. Если их кто-то увидит, все пропало, поскольку они уникальны и легкоузнаваемы. Раз кражу совершили из любви к искусству, значит, в этих вещах есть нечто особо привлекательное для заказчика. Осмелюсь предположить, что он имеет какое-то отношение к Франции.

Что же за портрет у нас получился? Белый, старше тридцати пяти лет, выросший или живший в Бостоне, но сейчас проживающий где-то еще, очень состоятельный коллекционер, предположительно собирающий пастели Дега, с семейными связями во Франции, обладает определенными моральными устоями, не алчный, не склонный к насилию, неглупый, имеет отношение к миру искусства на вполне легитимном уровне, не интересуется итальянским искусством, возможно, как-то связан с Майлзом Коннором и Уильямом Янгвортом-третьим, которые явно причастны к данной краже.

Итак, за десять минут мы получили довольно исчерпывающие сведения. Как вы могли видеть, я не пользовался записями и выступал без всякой подготовки. Наблюдательность и способность рассуждать логически позволили нам нарисовать довольно точный портрет заказчика. Так что бостонская полиция вполне может воспользоваться нашими услугами. Конечно, не исключена возможность существования нескольких заказчиков или каких-то аномалий, которые внесут изменения в его портрет, но такие расхождения редки и непринципиальны. Коллекционеры являются небольшой и легкоузнаваемой прослойкой населения, и это такой же непреложный факт, как и то, что девяносто пять процентов убийств при похищении предметов искусства совершили кавказцы в возрасте от тридцати пяти до шестидесяти лет, с низким интеллектом и склонностью к замкнутому образу жизни, имеющие проблемы с женщинами.

Работая в сферах, где высокое положение и богатство образуют порочную кровосмесительную связь, детективы сталкиваются с преступниками, обладающими неограниченной властью и возможностями. И тем не менее нам иногда удается одержать верх. И хотя в большинстве случаев произведения искусства похищаются организованными преступными группировками, не стоит забывать о преступниках-одиночках и их заказчиках, которые скорее всего спрячут украденное подальше от людских глаз. Уверен, речь у нас идет именно о таком деле.

Надеюсь, что знакомство с этим случаем существенно подогрело ваш интерес к теме нашей конференции. Спасибо за внимание.

Зал разразился аплодисментами. Поблагодарив аудиторию кивком, Коффин вернулся на свое место у стены, где сидели сегодняшние докладчики, каждого из которых он хорошо знал.

Ведущая снова вышла на сцену.

— Позвольте поблагодарить вас за прекрасное вступление к теме преступности в сфере искусства. Наш следующий докладчик — известная ученая из Флоренции, профессор Каррабино…

Поезд резво бежал по рельсам, словно ртуть в термометре. День терял силы, уступая небо надвигающейся ночи. Коффин возвращался в Рим. Подперев кулаком подбородок, он сидел, погруженный в раздумья. По его утомленному лицу скользили блики, падавшие из окна.

Человек, сидевший напротив, пытался сложить газету, но та топорщилась и он стал хлопать по ней рукой, что-то бормоча еле слышно. Коффин посмотрел на кольцо на его левой руке и чуть заметно кивнул. Рядом с ним тоже лежала небрежно сложенная «Интернэшнл геральд трибюн». Слева на коленях у матери сидела маленькая девочка и не отрываясь смотрела в окно. Женщина нежно поглаживала ее по спине, пытаясь заглянуть в фарфоровое личико, светившееся в лучах заходящего солнца.

Коффин отвернулся и стал смотреть в окно. Он находился на страже искусства, защищал его от преступников. Разыскивал воров. Интересно, а есть ли среди них хорошие люди? Ведь одного из их числа помиловали тогда на Голгофе. Если ты грешишь, а потом раскаиваешься… или крадешь из высоких побуждений? Мысли блуждали.

То, как его представили сегодня на конференции, вызвало чувство гордости, к которому, впрочем, примешивалось легкое раздражение. После похорон он тут же уехал и пока еще не был дома. Прошло совсем немного времени. Сразу оба. Накануне его тридцать четвертого дня рождения. Он узнал на следующий день. Зазвонил телефон, он поднял трубку и услышал чье-то дыхание. Потом последовал тяжелый вздох и… На родину его никогда особенно не тянуло. Ему больше нравилось на континенте. Английская территория для него ограничивалась Кембриджем. Это было не так уж далеко. Конечно, семья во многом скрашивала существование. Но Бог был безжалостен к нему.

Коффин вытянул пальцы. Обручального кольца до сих пор нет. Но возможно… Ведь уже скоро… О чем только не передумаешь, когда у тебя в запасе куча времени. А время — лучший доктор. Кстати, который сейчас час? Он посмотрел на свой «Ролекс» на коричневом кожаном ремешке, подаренный на день рождения. Сейчас он уже не помнил, на какой именно. Он позволил себе сохранить лишь эти часы да еще зонтик «Джеймс Смит» с ручкой из красного дерева, который принадлежал его…