Читать книгу "Сверх отпущенного срока - Екатерина Островская"

— Есть женщины в русских селеньях, — отозвался Дальский, думая о своем.

Очень скоро восхищенные полицейские доставили девушку. На героине был форменный бушлат, а под глазом сиял фиолетовый фонарь. Лика обняла Карновича и тихо заплакала:

— Он вашу майку порвал! Мне так жалко, ведь вы предупреждали. Вадим Петрович, простите меня, пожалуйста!

— Мы это… бушлатом ее прикрыли, — пустился в объяснения сопровождавший Лику старшина, — а то как же… не могли же мы ее в обнаженном виде везти… ведь что люди подумают… общественность, опять же. Но бушлатик вы все равно, это самое, верните, он ведь казенный.

Лика вошла в спальню, чтобы переодеться, Алексею пришлось уйти на кухню. Он опустился за стол, машинально вылил из бутылки в стакан остатки пива. «Вот ведь какие сюжеты в жизни бывают! — не мог успокоиться актер. — Дочь генерала НКВД выходит замуж за бывшего зека старше себя на тридцать два года… И у них рождается сын Максим, который становится одним из самых богатых людей на земле…»

Было слышно, как за стеной Карнович благодарил девушку за преданность и верность. Лика вскрикивала, а потом засмеялась, счастливая. На кухне с открытым ноутбуком появился вспотевший Вадим.

— На, покопайся еще. Я сбегаю все-таки до магазина и обратно…

«Интересно, а на ком женился Максим Потапов?» — задумался Алексей. Известно уже, что на однокласснице, но следовало бы получше узнать и ее биографию в свете закрученности сюжета.

Светлана Валерьевна Степанова оказалась дочерью первого секретаря Вольфрамского горкома КПСС. Ну, теперь все понятно.

Дальский отодвинул компьютер и тут же сообразил, что ему, наоборот, ничего не ясно. Снова начал искать. Нашел, правда, нечто другое:

«Риммер Роман Захарович (Рихард Зигфридович) 1906 г. р., генерал НКВД (1938 г.), начальник Заполярлага (1937–1942 гг.), заместитель Народного комиссара вооружений (1942–1946 гг.), заместитель министра среднего машиностроения СССР (1946–1964 гг.), заместитель председателя Совета министров РСФСР (1964–1968 гг.), председатель Совета Министров РСФСР (1968–1969 гг.), управляющий делами ЦК КПСС (1969–1977 гг.). С 1977 года пенсионер союзного значения. Член ВКП(б) с 1925 года. Член ЦК ВКП(б) с 1942 года. Член Президиума ЦК КПСС с 1968 года. Лауреат Сталинской премии 1942 года, Герой Социалистического Труда (1946 г.)».

На кухне появилась Лика. На сей раз на ней была полосатая рубашка Карновича.

— Я очень волнуюсь, — вздохнула она, — Вадима Петровича нет уже двадцать минут.

— Ребята, а почему бы вам не пожениться? — не то спросил, не то предложил Дальский. — Из вас бы получилась идеальная супружеская пара.

Лика смутилась и вернулась в спальню.

Алексей набрал номер сотового Карновича.

— Ты где?

— Поднимаюсь по лестнице… Уже у двери стою…

— А почему бы тебе не жениться на Лике?

Дверь распахнулась, вошел Вадим, в одной руке держа пакеты с провизией, второй прижимая к уху мобильник. Так и прошествовал на кухню, продолжая говорить в телефон, хотя видел, что Дальский вот он, сидит за столом, потягивая пивцо.

— Старик, я же старше ее на тридцать два года.

Наконец режиссер отключил аппарат, положил его на стол и посмотрел на Алексея так, словно именно сейчас ему пришла в голову гениальная мысль.

— А в самом деле, почему нет? Но с другой стороны, когда мне будет всего-навсего восемьдесят два, Лике стукнет уже пятьдесят…

Глава 9

Дальский стоял возле репертуарной тумбы и просто наслаждался солнцем, подставляя ему лицо.

Полчаса назад он отдал заявление с просьбой о творческом отпуске за свой счет. Его тут же подписал директор театра Долгополов, сказав при этом, что с возвращением можно не спешить, ведь такой талантливый актер, как Алексей Дальский, наверняка сумеет хорошо устроиться в жизни. Алексей хотел сказать, что уже устроился, но не успел: в тот момент ему позвонил Герман Владимирович и спросил, где они могут сейчас увидеться. Дальский ответил негромко, что будет ждать у театра. И уже около получаса стоял, ожидая посланный за ним автомобиль.

Мимо прошла Виктория Соснина. Актриса мимоходом кивнула, но именно этот кивок свысока почему-то задел Алексея.

— Вика! — крикнул он вслед девушке.

Та остановилась, и Дальский шагнул к ней.

— Я, вероятно, уйду из театра, — произнес, улыбаясь.

— Очень жаль, — без всякого сожаления произнесла Соснина. — Вы замечательный партнер. Сестра сказала, что вы были самым талантливым на курсе.

— Как она?

— Уже год как вдова.

Дальский кивнул, показывая, что знает об этом.

— Вероника хочет вернуться в профессию, но не в театр, — продолжала Виктория. — Я обещала ей поговорить с продюсерами, думаю, что получится помочь. А вы бы зашли к ней… Она помнит вас и все время интересуется, как вы.

В кармане Дальского снова затренькал мобильник.

— Я стою за углом, — услышал Алексей в трубке. — Не говори сейчас вслух ничего, когда распростишься с Викой, тогда и подходи.

Герман Владимирович приехал на другом автомобиле, причем за рулем сидел не сам, а водитель. Перед лимузином и позади него стояли два одинаковых черных внедорожника с тонированными стеклами. Дальский приблизился к роскошному автомобилю и заметил, что за ним с другой стороны улицы наблюдает обалдевший от увиденного директор театра Долгополов.

Не успел Алексей опуститься на сиденье, как между пассажирским диваном и передним отсеком начала подниматься непрозрачная ширма из темного стекла.

— Как эта машина называется? — поинтересовался Дальский.

— «Бентли». Бронированный, кстати. Нам надо быть осторожнее. Отныне ты — Максим Михайлович, и никто, включая охрану и водителей, не должен сомневаться в этом. Когда мчались за тобой, я сказал шоферу, что хозяин ждет нас возле театра. Но Сережу удивило не то, что Потапов оказался здесь без охраны, а то, что ты без очков. На-ка вот, нацепи и носи, не снимая.

Герман Владимирович протянул Дальскому футляр из крокодиловой кожи. Алексей открыл и увидел небольшие прямоугольные очки в тонкой золотой оправе. Надел их и удивился:

— Кстати, стало лучше видно.

Герман Владимирович посмотрел на него внимательно, словно сравнивая копию с оригиналом, и усмехнулся:

— Обычные стекла, но очки стоят столько, что через них можно Америку увидеть. И тут же спросил: — С домом попрощался?

— С каким? — не понял Дальский. — Я только жену предупредил, что предстоят длительные гастроли.

Он поднял глаза на собеседника, и тот вдруг отвернулся, словно попытался что-то скрыть.

За тонированными стеклами проносились дома и автомобили.