Читать книгу "Конец ордена - Вадим Сухачевский"

— Усыновили? — спросил Витька-Федька недоверчиво.

Виктор Арнольдович сказал:

— Ну считай, что так. Метрика, правда, липовая, и гражданка Серебрякова Клавдия Петровна если и существует на свете, то только по случайному совпадению, но печать настоящая, так что комар носа не подточит. Ты только метрику где-нибудь тут, в доме, спрячь, а то если вдруг на Сухаревке кому-нибудь попадется на глаза… Я бы тебе ее позже дал, но боюсь, ты скоро с именами своими путаться начнешь.

— Чего путаться? — спросил он (уже, впрочем, путаясь). — Всего два: Виктор да Федор, невелика штука запомнить.

— А скоро, думаю, и третье появится, — сказал Арнольд Иванович.

— Это какое ж?

Арнольд Иванович произнес это имя, и Витька заморгал часто-часто, как по голове стукнутый. Имя-то было не простое – архангельское: Колобуил!.. По счету девятый после магистра архангельский чин в Ордене!

Всю ночь он ворочался, то и дело выдергивался из сна то под одним, то под другим, то под третьим именем. И к утру уже сам толком не знал, кто он, Федька-Федуло, Виктор Арнольдович Серебряков или же будущий великий инквизитор Ордена архангел Колобуил…

МАРШ ТРОЛЛЕЙ

…Не забывая о крепости тела твоего, все же первостепенно помни, что дóлжно заботиться о спокойствии души, ибо в нее и будут направлены самые ядовитые из стрел твоего супостата.

Из "Катехизиса…"

Утром, отвезя Наташу в ее школу, Виктор Арнольдович вернулся домой. Перво-наперво оттуда позвонил на работу и сказался больным. Затем вооружился дрелью и цементом и приделал к окну надежную решетку в комнате "Синей Бороды" – как не додумался позаботиться раньше о таком, в сущности, пустяке?!.. И еще при помощи фотоаппарата хитрость одну для Колобуила подстроил – на случай, если тот все-таки забраться в квартиру надумает.

Лишь после этого снова вышел из дому и, имея при себе хорошо сделанное удостоверение майора уголовного розыска, сел за баранку "Волги". Колобуила надо было выследить, и он уже знал, с чего следует начать.

В двух автопарках, обслуживавших бригады пескоструйщиков, его клятвенно заверили, что ни одна машина с подъемником не пропадала ни на минуту. Зато в третьем начальник повел себя как-то неуверенно, и Виктор Арнольдович сразу же на него насел – произошло-де в Москве уже три крупных ограбления с использованием такого подъемника, так что, если начальник автопарка не хочет, чтобы его заподозрили как соучастника…

Тот прикинул все плюсы и минусы своего молчания и наконец выдавил:

— Колька Шурыгин баловал вчера…

Виктор Арнольдович пожестче взял его в оборот и в конце концов выяснил: молодой водитель автопарка, некто Колька Шурыгин, вчера утром выехал на машине с подъемником, не захватив с собой бригаду, а вернулся лишь после шести вечера, причем кбк он вернулся живым, черт его знает – пьян был настолько, что на ногах не держался и внятных слов не произносил. Машина, однако, целехонькая, стояла у ворот автопарка – подвез, видно, кто-нибудь его, сукиного сына. Но больше – ноги его тут, кроме как при подписании обходного листа… И в общежитии доживает последний денек, потому как начальник автопарка уже дал коменданту соответствующее распоряжение…

Через несколько минут Серебряков входил в безлюдное среди трудового дня рабочее общежитие.

На стук в дверь комнаты, где последний день обретался Шурыгин, никто не ответил. Из-под двери густо сочился запах разлагающейся материи. Виктор Арнольдович поднажал плечом, легко выдавил какой-то несерьезный шпингалет – и самого чуть не вывернуло наизнанку. На полу валялись растоптанные шпроты вперемешку с окурками и квашеной капустой, на столе тухли объедки вареной колбасы и залитые пивом ошметки недожеванной рыбы. Надо всем этим роились жирные мухи, довершая чью-то вчерашнюю трапезу. Форточка была закрыта, оттого в комнате стоял смрад, как от перестоявшейся помойки.

Одна койка была заправлена, на другой поверх голого, пахнущего мочой матраса, свернувшись калачиком, лежала какая-то полуодетая встрепанная личность с опухшей и довольно побитой рожей.

Перво-наперво Виктор Арнольдович, придержав дыхание, распахнул окно, затем выплеснул на личность всю воду из стоявшего на тумбочке стакана, и когда та задергалась: "А?.. Что?.." – сказал:

— То, Николай, что разговаривать с тобой сейчас будем.

Колька приподнял голову, взглянул на него щелочками глаз и произнес одно лишь слово:

— Отзынь… — и потянулся было к бутылке с пивом на самом донышке.

Однако, получив от Серебрякова хороший удар ребром ладони по плечу, оставил свою попытку и без обиды довольно заинтересованно спросил:

— Джиу-джицу?

Вместо ответа Виктор Арнольдович сунул открытое милицейское удостоверение поближе к его мутным глазам и сказал весьма сурово:

— Разговаривать сейчас с тобой будем, Николай.

Милицейская книжица сильного впечатления на Шурыгина не произвела.

— Промежду прочим, — отозвался он, — имею полное гражданское право находиться тут до вечера.

— О твоих гражданских правах сейчас-то и поговорим, — сказал Серебряков. — Если не ответишь, куда вчера машину угонял, загремишь у меня немедля по сто шестидесятой статье за разбазаривание госимущества.

Статья, может, и не так испугала Николая, думавшего о чем-то более насущном, но когда Виктор Арнольдович добавил, что покуда, не дав опохмелиться, отправит его в КПЗ, язык у Шурыгина мигом развязался.

— А что ж, — спросил он, — этот хмырь машину, что ли, в парк не пригнал?

— Так! Давай-ка с начала, — сказал Серебряков. — Что за хмырь, зачем ему машина?

Колька снова потянулся к бутылке, снова получил по руке и спросил:

— А если скажу – тогда опохмелиться дадите?

— Дам, — пообещал Виктор Арнольдович. — Ну так что еще за хмырь?

— Да шебутной такой, — поглядывая на заветную бутылку, заторопился Шурыгин. — Жену хотел пужнуть. Шутник большой!.. Подымусь, говорит, на подъемнике и буду перед окошком стоять. Жена как увидит – сразу с копыт! Этаж-то двенадцатый, а он себе стоит хоть бы хны!.. Ничего шуточка!.. Если из парка не попрут, сам эдакое Верке устрою!..

— Дружок твой? — перебил его Серебряков. — Кто такой, быстро выкладывай.

— Да в первый раз его видел, вот ей-ей! — Шурыгин даже сделал попытку перекреститься, да не смог – видно, руку ему Виктор Арнольдович отбил изрядно.

— И что же, — спросил Серебряков, — ты за просто так чужому человеку казенную машину уступил?

Колька удивился:

— Кто ж это станет – за просто так? Он мне четвертной отвалил. И паспорт в залог оставил.

— Так, — насел Виктор Арнольдович, — давай быстро: фамилия по паспорту?

Шурыгин почесал в грязном затылке.