Читать книгу "Бриллиантовый маятник - Ольга Ракитина"

— Честное слово, восемь лет живу в Петербурге, а первый раз вижу в каретном сарае такие двери!

Покончив с осмотром оба сыщика вышли из сарая.

— А где содержится лошадь, которую Миронович в шарабан запрягает? — спросил Гаевский у младшего дворника.

— Да вот тут же и стоит, — дворник указал рукой на соседнюю постройку, — Трое наших жильцов имеют свои экипажи, все кобылы тут. У Мироновича каурая двухлетка, справная лошадка!

Дворник Шишкин уже стоял на ногах, придерживаясь за ушибленное ухо рукой. Он с ненавистью посмотрел на полицейских. Гаевский, перехвативший его взгляд, не без издёвки заметил:

— Считай, что легко отделался, Шишкин. Сыскной агент Агафон Иванов был лучшим кулачным бойцом во Пскове, через этот свой талант и в Питере устроился. Глаз у него верный, а кулак — пудовый. Когда убийца с погонялом Петька Кирпатый напрыгнул по дурости на Агафона с кулаками, тот ему одним ударом пять зубов выбил и челюсть в двух местах сломал. Так что считай, что Агафон тебя просто погладил.

Выйдя за ворота, открытые в этот дневной час, сыщики отпустили квартального и остановились, решая куда направиться далее: в Управление сыскной полиции на Гороховую улицу, назад в ссудную кассу, в полицейскую часть или к следователю в прокуратуру. Уже первые шаги по расследованию принесли неожиданные открытия, о которых надлежало сообщить Саксу.

— Что же это получается, — рассудил Иванов, — Миронович вышел из кассы в 21 час с минутами, а домой приехал только в 22.30. Езды тут всего минут 20, ну, от силы — 30. Где же он болтался все время после выхода из кассы?

— Кроме того, в его распоряжении оказалась пролётка, — отозвался Гаевский, — Ума не могу приложить, зачем она нужна при его работе.

— М — да, и шарабан — то на ходу, в прекрасном состоянии, оси в солоде, запрячь кобылу — дело двух минут.

— И ворота какие ладные.

— Мироновичу, чтобы метнуться ночью на Невский и конка не нужна была.

Поговорив ещё немного, сыщики разделились: Гаевский отправился на Гороховую, доложить об обстоятельствах дела по убийству Сарры Модебадзе, а Иванов поехал конкой на Невский проспект, в надежде отыскать помощника прокурора в ссудной кассе.

Интуиция не подвела сыскного агента. Александр Францевич Сакс действительно оказался в ссудной кассе, которая во второй половине дня сделалась своеобразным штабом розыска «по горячим следам». Иванов появился как раз в ту минуту, когда вернувшийся с обеда следователь принимал первые доклады полицейских, обходивших жильцов дома.

— Александр Францевич, есть свидетельница, которая утверждает, будто Миронович «вязался», как она говорит, к убитой, — бодро рапортовал Черняк, — Это кухарка Рахиль Чеснова, с ней Сарра каждый день общалась.

— На какой почве они общались? — уточнил Сакс.

— Мачеха Сарры была в отъезде, в Сестрорецке, и Сарра столовалась у Чесновой.

— У меня та же картина, — присовокупил помощник пристава Дронов, — Скорняк Лихачев подтверждает, что Миронович обхаживал девочку, оказывал ей особые знаки внимания.

— Ай да Миронович, — следователь покачал головой, — Бес в ребро, так что ли?

— Есть ещё интересные показания: две соседки, — Черняк заглянул в свой небольшой блокнот, сверяясь с записями, — некие Любовь Михайлова, белошвейка, и Наталья Бочкова, шляпница, у них своя мастерская в этом же дворе, но по другой лестнице, рассказали, что Миронович очень большой любитель женского полу — ни одной юбки не пропустит. И к ним тоже цеплялся — а они дамочки видные — проходу им не давал — то в мастерскую заявится — и не выставить его, — то в помощники набивается. Только они его отшили.

— И давно это было? Я имею ввиду — когда отшили? — уточнил Сакс. Он что — то быстро записывал карандашом в толстую линованную тетрать в переплёте из кожи с каким — то замысловатым тиснением.

— Говорят, по весне. Так вот, — продолжал Черняк, — особенно Миронович падок до молоденьких, над ним так даже за глаза все посмеивались, что такой даже на сноху готов залезть.

— У Вас что — то есть? — следователь обратился к ещё одном помощнику пристава, по фамилии Чернавин, который тоже принимал участие в обходе квартир.

— Да, Ваше превосходительство, есть интересные показания одного соседа, у него еще фамилия такая… чухонская… — казалось, Чернавин с трудом разбирает собственные записи в блокноте, — … а — а, вот, Казимир Лацис, он тоже из отставных, но только не полицейский, а военный, штабс — капитан, проживает по парадной лестнице в бельэтаже. Так вот, он хороший знакомец Мироновича. И тот вчера днем к нему заходил. Они разговорились, то да сё, слово за слово… Лацис спросил Мироновича: где, дескать, ночуешь сегодня? в кассе? А тот ответил: «Да нет, дворника посылаю». А сегодня днём, уже после того, как девочку нашли, Лацис опять с Мироновичем столкнулся на проспекте, случайно, и спросил: «Как же так? Девочку убили, а где же дворник был?» И Миронович простодушно так отвечает, что дворника он, оказывается, не посылал. Лацис этому крайне поразился и стал дальше спрашивать — как же, дескать, ты мог оставить ребенка одного в кассе на ночь? На что Миронович и ответил: «Да она сама сказала, что никого присылать не нужно». Но Лацис считает такой ответ совершенно неубедительным.

— Очень хорошо, очень хорошо, — следователь что — то быстро писал в свою тетрадь, — Всех этих людей обязательно будем допрашивать. Так… а кто у нас ходил к бывшей сожительнице Мироновича?

Черняк поднял вверх зажатый в руке карандаш:

— Я ходил. Анна Яковлевна Филиппова, бывшая ремесленница, живет в доме 51 по Невскому проспекту. С Мироновичем прожила лет 15 или 16, их связь началась, когда он еще жил с женой. От Филипповой у него пятеро детей. Филиппова подтверждает показания Мироновича относительно некоторых обстоятельств вчерашнего вечера. Она действительно встретила его 27 августа после 9–ти часов вечера на Невском. Он шел не торопясь, как бы прогуливаясь, в сторону Знаменской площади, а она ему навстречу, в сторону Аничкова моста. Остановились, поговорили.

— Они договаривались о встрече? — уточнил Сакс.

— Нет, совершенно случайно встретились. Они вообще, как я понял, часто виделись, поскольку соседи, почитай, через 2 дома живут.

— И о чем говорили?

— Она сказала — «потрындели за жизнь». Что — то там по поводу старшего сына, его в ремесленное учение определили, так она денег попросила на форму — занятия, говорит, через 3 дня начинаются, а китель и пальто форменные мальчишке не пошиты.

— И что, Миронович дал денег?

— Дал. Она вообще характеризовала его как человека нескупого и даже щедрого, особенно по первости, покуда жил с ними. Потом, уже уйдя к новой сожительнице, меньше стал давать на детей, но голодные и разутые они никогда не ходили. И за учение троих старших платит. М — да, так вот, сначала они просто постояли на тротуаре, а потом он пошел её до дому проводить. Так, за разговорами, и дошли. Он ей показался веселым, довольным.