Читать книгу "Смерть в адвокатской мантии - Дэвид Дикинсон"

— Да, лорд Пауэрскорт, — кивнул Бичем. — Но дворецкий на днях должен выйти на работу. Хотите принять участие в его допросе?

— С удовольствием, — поблагодарил Пауэрскорт. — И вот что я хочу предложить. Неплохо бы поговорить с дворецким и официантами прямо в парадном зале. Пусть каждый из них вспомнит свою роль на банкете. В Куинзе, оказывается, существует комиссия по снабжению. Вчера я побеседовал с ее главой о том, как доставляются, готовятся и подаются блюда. И его рассказ позволяет сделать важный вывод. — Пауэрскорт прервался, чтобы сделать глоток кофе. — Отравить мистера Донтси на банкете было бы чрезвычайно сложно, практически невозможно.

Пауэрскорт встал и придвинул стоявшие у стен стулья обратно к столу. Потом он знаком попросил сержанта переложить куда-нибудь бумаги и достал из громадного буфета несколько бокалов и две чашки для бульона.

— Вообразим, джентльмены, что эта столовая — парадный зал Куинза, а этот стол — тот самый, за которым сидел Донтси. Там, — махнул рукой Пауэрскорт, — перпендикулярно нашему тянутся три длинных стола, за которыми разместились остальные. Старший инспектор, можно попросить вас сыграть роль мистера Донтси? Сержант, а кем вы предпочитаете стать: соседом Донтси или одним из официантов?

Сержант смущенно хихикнул.

— Не очень-то мне охота, сэр, сидеть рядом с падающим замертво мистером Донтси: того гляди, станешь главным подозреваемым. Лучше я, если можно, буду официантом.

Пауэрскорт наскоро сервировал место старшего инспектора (салфетка под тарелки, два комплекта ножей и вилок, несколько ложек, нож для сыра) и вручил две бульонные чашки сержанту.

— Как сообщил мой консультант, при обслуживании пирующих еду и напитки доставляют с разных сторон. Кушанья прибывают отсюда, — отвел Пауэрскорт сержанта к дальней стене столовой, — по коридору, идущему из кухни. Пожалуйста, постойте здесь, сержант, и не подавайте суп, пока я не скажу. А вот напитки… — отыскав за буфетом несколько пустых бутылок и взяв по одной в каждую руку, Пауэрскорт отошел к двери, — напитки прибывают с противоположного конца зала, из помещения, которое у нас в Кембридже называли кладовкой. Белое вино, охлажденное и, как правило, уже откупоренное, подают в бутылках. Красное же перед подачей на стол разливают в старинные хрустальные графины, которыми бенчеры Куинза очень гордятся. Впрочем, красные вина нас не интересуют, ибо Донтси умер раньше, чем их подали. Бутылки ставят здесь — на скамье у стены позади почетного стола, прямо под портретами Гейнсборо. Приближаться к этой скамье дозволено лишь официантам (любого другого заподозрили бы в намерении похитить знаменитое вино и немедленно изгнали). Итак, будь злоумышленником лакей, у него была бы возможность добавить в открытую бутылку яд, но при этом — никакой гарантии того, что отравленное вино достанется намеченной жертве. Другой официант мог подхватить бутылку с ядом и налить из нее вина кому угодно. Сейчас я вам это продемонстрирую.

Старший инспектор улыбнулся. Сержант терпеливо держал в руках бульонные чашки, полные воображаемого супа. Пауэрскорт выглянул, убедился, что в холле пусто, вышел и тут же вернулся.

— Итак, представьте, джентльмены, что я — преступник и по пути от кладовки в конец зала успел добавить в бутылку яд. Однако не все гости выпивают вино одновременно. Возможно, мистер Донтси еще не опорожнил свой бокал или ему только что подлил вина другой официант. Предположим, в моей бутылке лишь один стакан отравы. Но мистеру Донтси подливать не нужно, а меня подзывает сидящий через два стула от намеченной жертвы казначей. И что же? Я убиваю не того?

Старший инспектор, округлив глаза, смотрел на Пауэрскорта.

— Боже мой, Пауэрскорт, вы полагаете, что Донтси погиб случайно, а убить хотели другого бенчера?

— Нет, — после некоторой паузы сказал Пауэрскорт, — сам не знаю почему, но я так не думаю. Кстати, та же проблема возникла бы с супом. Его разливают в кухне, а потом процессия из полудюжины лакеев, держа по чашке в обеих руках, несет их к столу. Допустим, вам, — Пауэрскорт сделал знак сержанту-официанту выйти вперед, — каким-то образом, например, с помощью некого хитроумного устройства в рукаве, удалось на ходу бросить яд в одну из порций. Но шансов, что этот борщ достанется мистеру Донтси, очень мало. А что вам делать, если перед ним уже поставили его суп? Унести отравленный борщ обратно в кухню? Вас развернут на полпути и отправят обратно к гостям. Итак, подсыпать яд на банкете — дело рискованное.

— Если вы правы, лорд Пауэрскорт, — сказал старший инспектор, — то ядом Донтси угостили заранее. Либо в его кабинете, либо когда он пришел к казначею выпить бокал вина перед банкетом.

— Вероятно, придется подождать с выводами, пока мы не опросим официантов.

Пауэрскорт открыл дверцы буфета, чтобы поставить на место чашки, как вдруг его осенило.

— Джентльмены, у меня появилась безумная идея. Ведь человек, который не знает, что готовится преступление, мало что замечает. Так почему бы нам не организовать повторный банкет, точно такой же, как предыдущий, включая блюда и напитки. Думаю, в Куинзе могут себе это позволить. Какой-нибудь актер исполнит роль Донтси, и мы тут же допросим каждого свидетеля. Возможно, это поможет им припомнить все детали.

— А убийца сочтет, что мы думаем, будто Донтси отравили на банкете. — догадался Бичем.

— И это будет нам на руку, — широко улыбаясь, подтвердил Пауэрскорт. — Зачем ему знать о нашей уверенности в том, что яд мистеру Донтси дали где-то в другом месте.

На следующий день Пауэрскорт шел по парку Кална к огромному дому Донтси. Сыпал мелкий дождик. Олени настороженно глядели на незнакомца, словно сомневаясь в его праве бродить по усадьбе. Но в кармане у гостя лежал своеобразный пропуск — приглашение на чай от вдовы Донтси, вежливо ответившей на его письмо. По ее просьбе Пауэрскорт вошел в усадьбу не через главные ворота и парадный вход, у которого неделю назад собирались приглашенные на похороны, а просто постучал в небольшую выкрашенную зеленой краской дверь слева от ворот. Молодой лакей провел его в скромную гостиную, где жарко пылал камин.

Пауэрскорт испытал разочарование. Калн был одной из тех английских усадеб, от которых ждешь помпезности и великолепия: огромные гостиные с массивными люстрами, висящие повсюду картины старых мастеров, французскую резную мебель на лоснящемся дубовом паркете, увешанные фламандскими гобеленами галереи, залы с расписными плафонами. Однако комната оказалась небольшой, на полу лежал фабричный ковер, а на стенах вместо Рафаэля висели лишь офорты с его картин. Пауэрскорта встретила миссис Элизабет Донтси — эта высокая, стройная женщина с нежнейшей белой кожей и ясными светло-карими глазами даже в трауре была очень элегантна.

— Вам, вероятно, кажется, что вы не туда попали, лорд Пауэрскорт? — произнесла она, поднимаясь со стула и протягивая руку для рукопожатия. — Большинство людей, войдя сюда, испытывают подобные чувства. Чуть позже я вам все объясню.

Пауэрскорт подумал, что перед ним самая прелестная женщина из всех, что ему доводилось видеть. Донтси, похоже, был знатоком женской красоты.