Читать книгу "Большой план апокалипсиса. Земля на пороге Конца Света - Ярослав Зуев"

Итак, император-язычник родился в роскошном константинопольском дворце консула Флавия Юлия Констанция и его второй жены Василины. Отец будущего Отступника, Юлий Констанций, был не кем-нибудь, а младшим братом императора Константина Великого,[77]одного из самых могущественных римских властелинов за всю историю, так что общественное положение семьи было соответствующим. Однако оно не принесло Юлиану счастья. Его маму унесла послеродовая горячка, круглым сиротой Юлиана сделал двоюродный брат. Ему не исполнилось и шести лет, когда скоропостижно, в разгар лихорадочных приготовлений к походу против воинственных персов, скончался его могущественный дядя Константин Великий. В столице полыхнул военный мятеж (337), по всей видимости, организованный сыном опочившего императора Констанцием,[78]принявшим самые решительные меры к тому, чтобы единым махом устранить конкурентов на престол. Резня удалась на славу, в ее ходе были убиты оба брата Константина Великого (приходившиеся соискателю родными дядьями, один из них был отцом Юлиана) и семь его племянников. Надо сказать, смертоубийство было в семье основателя Константинополя и будущего «святого и равноапостольного царя» обыденностью, в свое время Константин Великий велел зарезать собственного первенца Флавия Валерия Криспа.[79]Надо думать, император приревновал сына к военной славе, а когда же молодая супруга, красавица Флавия Фауста (290–326) наплела ему, будто пасынок добивается ее, терпение Константина Великого лопнуло. Малолетний сын убитого Криспа, по ходу приходившийся императору Константину старшим внуком, при этом куда-то загадочно исчез. Впрочем, жену император, раскаявшись в содеянном, тоже в скором времени казнил. Правда, потом возвел ей мавзолей…

Одним словом, друзья, будущему Отступнику выпало то еще детство, однозначно не сахарное, без папы, без мамы, среди врагов. Вот и не верь после таких историй, что не в деньгах счастье. Единственные уцелевшие кузены нового императора Констанция II, Юлиан и Галл,[80]находились под неусыпным присмотром спецслужб. Им, правда, дали прекрасное образование, однако я не думаю, будто, общаясь с выдающимися философами и риторами своего времени, в том числе с софистом Либанием, учителем знаменитого богослова Иоанна Златоуста, братья хотя бы на минуту забывали, что живут на пороховой бочке. Что она пороховая, подтвердилось в 354 г., когда старший из братьев, Галл, был убит по распоряжению подозрительного и вероломного императора. Юлиану в тот год исполнилось всего двадцать два. Правда, перед тем как казнить кузена, Констанций II произвел его в младшие соправители, то есть в цезари, для верности еще и женив на одной из своих сестер. Очень скоро она стала вдовой.

И Юлиану светил тот же финал, без шуток. И верно, уже в следующем, 355 г. Констанций назначил Юлиана цезарем, а потом выдал за него другую свою сестру. Определенная система просматривалась, не находите?

Представляю себе чувства Юлиана, когда император оказал ему столь высокую честь. Да он смело мог считать себя покойником. Шерлоку Холмсу вполне хватило часа или что-то около того, чтобы, сопоставив намерение выйти замуж, неотложный ремонт в доме, тихий свист после полуночи и скоропостижную кончину старшей из падчериц злодея доктора со страниц «Пестрой ленты» Конан Дойля, сделать правильные выводы в отношении участи, уготованной ее младшей сестре. Думается, Юлиан тоже не был простаком.

Впрочем, и Констанция II можно понять. Он, как бы это сказать, стал заложником собственной маниакальной подозрительности, помноженной на не менее сильно развитую кровожадность. Эти черты психологического портрета императора весьма убедительно описал все тот же римский историк Марцеллин.[81]К 355 г., когда императору пришлось задействовать Юлиана, у него просто не оставалось ни единого близкого родственника по отцовской линии. Кузены давно лежали в земле, родные, единоутробные братья, Константин и Констант (все трое, кстати, были сыновьями той самой коварной императрицы Флавии Фаусты, оклеветавшей пасынка Криспа), изничтожили друг дружку в междоусобной войне. Ну а назначать цезарей с улицы у римлян тогда еще в привычку не вошло.

Провозгласив двоюродного брата преемником, Констанций II немедленно сослал его на Рейн, служивший римским императорам чем-то вроде Кавказа для российских самодержцев XIX в. Боевые действия там не утихали, а шанс расстаться с жизнью от руки воинственных германских варваров был весьма велик. Спровадив Юлиана одной рукой, Констанций другой дал отмашку придворным острецам, чтобы брались за черный PR. Его образчик, пересказанный историком Марцеллином, я привел в эпиграфе к подглаве. Помимо всего прочего, новоявленного цезаря обвиняли в том, что, будучи почитателем солнечного бога Митры, проводит дни и ночи напролет, наблюдая за небесными светилами и порой за этим занятием впадает в транс. Примечательная деталь: Юлиан верил в существование нескольких миров, полагая духовный — абсолютом, а чувственный, то есть материальный, его отражением в искривленном зеркале.