Читать книгу "Дурные приметы - Виктор Пронин"

Не заметив возле дома ничего подозрительного, Евлентьев решительно шагнул во второй подъезд. Едва поднявшись на несколько ступенек, он увидел приколоченные к стене почтовые ящики. Конечно же, все они были пустыми, прошли времена, когда люди выписывали газеты, журналы, когда писали и получали письма, да и от телеграмм ныне многие отказались полностью. Разве что печальная весть придет, не терпящая отлагательства. А радостная... Нет, радостями перестали делиться в новые счастливые демократические времена. Если что и могло оказаться в почтовом ящике, то какой-нибудь рекламный листок, расхваливающий залежалый товар, угроза из налогового управления, детская или взрослая шалость.

Почти все ящики были раскрыты, дверцы болтались на искореженных петлях и только кое-где еще оставались целыми — значит, в этих квартирах еще на что-то надеялись, еще теплилась там какая-то жизнь. Ящик под номером двадцать восемь тоже был в порядке. Исцарапанный, видимо, несколько раз горевший, не раз взломанный, но замочек на нем был новенький, поставленный, похоже, недавно. А, впрочем, скорее всего его просто меняли каждый месяц, если не чаще.

Евлентьев поднялся на один лестничный пролет и сразу почувствовал беспокойство. На площадке стояли несколько парней, молча стояли. Если бы это были жильцы, то они бы покуривали, перебрасывались словечками, были в шлепанцах и в штанах на резинках... Если бы забрели старшеклассники из ближайшей школы, то наверняка хохотали бы хрипло и надсадно, стараясь перекричать друг друга, перекурить, перематерить. Просыпающиеся половые устремления требовали ежеминутного самоутверждения, утверждались опять же хохотом, куревом, матом.

А эти молчали, будто поджидали кого-то, может быть, Евлентьева и поджидали?

Когда он проходил, никто не посторонился, даже не повернулся, чтобы пропустить его. Ни один из парней не обернулся, чтобы узнать, кто идет. И хотя площадка была достаточно большая, протиснулся Евлентьев с трудом. Подойдя к ящику и вынув из кармана пакет, он остро ощутил внимание к себе. Повернув голову, увидел, что все четверо смотрят на него. Не было в их лицах угрозы, не было и усмешки, они просто смотрели на него, бездумно и равнодушно. Именно таких вот взглядов и нужно опасаться больше всего, потому что за бездумностью может стоять все что угодно — от обшаривания карманов до ножа в спину.

— Это он, — донеслись до Евлентьева негромко произнесенные слова.

— Да, похоже...

Заталкивая пакет в щель ящика, Евлентьев почувствовал, как дрогнули его пальцы, повлажнела ладонь. Прислушался — никто не спускался сверху, не поднимался снизу. Сквозь мутные, надколотые стекла окна, расположенного между этажами, он не увидел ни одного прохожего. И только сейчас вспомнил, что, добираясь сюда между домами, прохожих видел очень редко, не всегда даже удавалось уточнить дорогу, не у кого было спросить.

Затолкав наконец пакет в узкую щель ящика, он опустил сверху крышку, не столько из аккуратности, сколько желая затянуть время, но понимал, что никуда ему не деться, выходить из дома придется. И он, стараясь сохранить на лице выражение спокойное и беспечное, шагнул вниз. «Авось пронесет», — успел подумать.

Евлентьев уже ступил ногой на площадку, уже хотел было повернуть на следующий пролет лестницы, но почувствовал, что не сможет этого сделать — он просто уперся в грудь длинного парня.

— Торопишься? — спросил он.

— Не то чтобы очень... Но надо идти.

— И словечка не обронишь? — Парень явно навязывался на ссору. — И сигареткой не угостишь?

— Не курю. У меня другие недостатки.

— Поддать любишь? — раздался насмешливый голос сзади.

— С хорошими ребятами почему и не поддать, — усмехнулся Евлентьев, пытаясь смягчить разговор, подавить в себе чувство опасливости, которое овладевало им все сильнее. Неожиданно он обнаружил, что стоит в плотном кольце, что двое крепко держат его за руки, один оказался за спиной, а самый длинный, ткнув кулаком в солнечное сплетение, ощупывает карманы.

Евлентьев рванулся, присел, чтобы сбросить с себя парней, повисших на руках, но тут же получил сильный удар в лицо. Следующий удар пришелся в челюсть, потом под глаз. Сознание дрогнуло, поплыло, скорее всего от удара в челюсть.

Евлентьев понял, что его попросту избивают, причем все четверо. Длинный уже не шарил в карманах, видимо, убедившись, что там ничего не найдет. Руки Евлентьева оказались свободны, и он, изо всех сил ухватившись за перила, попытался вырваться из кольца. Это ему удалось, он сбежал на несколько ступенек вниз, но там его настиг Длинный.

Потом уже, вспоминая подробности этой схватки, Евлентьев так и не смог четко определить, когда же у него в руке оказался газовый баллончик. Скорее всего это случилось, когда длинный уже на нижней площадке нанес очередной удар по голове — у него в руке оказалась какая-то железка. И тогда Евлентьев, не колеблясь, брызнул ему в лицо струей газа. Длинный замер на какое-то время, потом вдруг заорал, широко открыв рот, и Евлентьев направил струю прямо в этот рот и нажимал, нажимал кнопку баллончика в нескольких сантиметрах от истошно орущего рта. К ним на площадку сбежали оставшиеся трое, и Евлентьев, оставив длинного, успел все-таки брызнуть в направлении каждого из них. Парни отшатнулись, прижали руки к глазам, и тогда Евлентьев, не теряя ни секунды, бросился вниз, в дверь, на улицу.

Оглянувшись через некоторое время, он убедился, что за ним никто не гонится, и перешел на шаг. Пересек один двор, углубился во второй, в третий. Уже стемнело, и найти его после всех метаний уже вряд ли было возможно.

Идти на станцию побоялся — его могли ждать на платформе. Во всяком случае, если парни бросились преследовать его, то прежде всего они подумали бы о станции. И Евлентьев, выскочив на Можайское шоссе, принялся останавливать машины, идущие в сторону Москвы-. Но все проносились мимо, те, кто промышлял извозом, уже разъехались.

Наконец остановился потрепанный «жигуленок».

— В Москву поедем? — спросил Евлентьев, распахивая переднюю дверцу.

Водитель оказался пожилым, распаренным от жары толстяком.

— Платить будешь — поедем...

Не уточняя, сколько надо платить, куда ехать, Евлентьев упал на сиденье рядом с водителем и захлопнул дверцу.

— Не догнали? — спросил толстяк, трогая машину.

— С чего это ты взял?! — отшатнулся Евлентьев.

— Какой-то ты запыханный, какой-то ты... Чуток перепуганный. Или я ошибся?

— Ошибся, батя, крупно ошибся.

— Виноват, — благодушно согласился водитель; — Куда едем?

— К Белорусскому вокзалу, — брякнул Евлентьев и тут же пожалел. — Хотя нет, к Киевскому... Чего это я... Конечно, к Киевскому.

— За полсотни довезу. Пойдет?

— Куда деваться...

— А к Белорусскому доберешься на метро.

— Да не надо мне к Белорусскому! С чего ты взял?! Не надо так не надо, — пожал полными плечами водитель. — Мое дело баранку крутить.