Читать книгу "Влюбленный скрипач - Нонна Кухина"

– Уважаемый, где ваша певица отдыхает?

Хрусткая зеленая бумажка исчезла мгновенно – не официант, а прямо фокусник. С непроницаемым лицом «фокусник» двинулся в сторону служебных помещений, и через минуту Сергей уже стоял перед нужной дверью.

Гримерка оказалась крошечная и очень чистая. Ни бутылок по углам, ни еще каких-нибудь следов традиционных «богемных» посиделок, оставляющих после себя неистребимый запах перегара, пота и табачного дыма с кислым привкусом «травки». Здесь пахло дорогой парфюмерией и кожей, да еще немного – хорошей едой, должно быть, с кухни.

Татьяна неподвижно сидела перед зеркалом: локти на гримировальном столике, склоненная голова упирается в поднятые ладони. Сергей видел только затылок и узкую спину, обтянутую винного цвета шелком.

– Дверь закройте с обратной стороны! – резко бросила девушка, даже не пошевельнувшись.

Но он не смутился:

– Ты чего это своих не узнаешь?

Она подняла голову, увидела в зеркале Сергея, стремительно обернулась:

– Ты как здесь?..

Он пожал плечами:

– Да вот, поужинать зашел, тебя увидел, решил засвидетельствовать почтение родственнице. Какая ты, однако, стала…

– Ты просто внимания на меня никогда не обращал, – усмехнулась Татьяна. – Типа мелкая еще.

– Да я не о том. Красивая ты всегда была, хотя сейчас, конечно, ух! – он демонстративно облизнулся и показал большой палец. – Но ты, оказывается, еще и талантище! Я заслушался, честное слово!

– Спасибо, – похвала Сергея оказалась неожиданно приятна, гораздо приятнее дежурных комплиментов многочисленных приятелей. В груди потеплело.

– А чего ты в консерваторию не пошла? Такой голос…

Надо же, ему, похоже, и в самом деле интересно. Татьяна улыбнулась:

– Пять лет жалко терять. Да и направленность там больше оперная. А зачем мне опера?

– Да уж, – Сергей окинул сугубо мужским взглядом идеальное тело под переливами «винного» шелка. – До Монтсеррат Кабалье тебе надо растолстеть раза в три.

– Надо?! Ах ты… – Татьяна шутливо замахнулась.

– Не, я чего, – засмеялся Сергей. – «Надо» не в смысле иди толстей, а в смысле они ж, кто в опере поет, все как бочки. А тебе, – он прищурился, – нет, так, как сейчас, гораздо лучше.

Почему-то это откровенно мужское разглядывание ее не покоробило. Наоборот. Потеплело не только в груди, но и в животе. В голове промелькнула крамольная мысль: а что, если? Ну да, он вроде как принадлежит Светке – что за слово такое дурацкое, «принадлежит»? Он что, вещь? Подумаешь – муж. Судя по тому, что мамуля торчит у них денно и нощно, Светке на семью наплевать. Вот и забавно было бы… Вы все время думаете, что я еще маленькая? А я вовсе даже большая. Татьяна усмехнулась собственным мыслям. Цинично? А вы попробуйте, что такое пробиваться на сцену: в этом мире, на этой дороге никакого благородства не напасешься, только цинизм и спасает. А с драгоценным благородством можно только в ресторанном сортире повеситься, больше ни на что оно не годится.

– Ты чего смеешься? – Сергей продолжал с удовольствием ее разглядывать.

– Да так, пустяки. Хочешь посмотреть, как я живу? У меня вкусностей полный холодильник со вчерашнего банкета.

– Та-ань! Какие вкусности? Ты случайно не забыла, что тут ресторан? Это ты тут работаешь, а я вообще-то поужинать зашел, – в глазах Сергея прыгали озорные чертики. – Но поглядеть, как живет будущая звезда отечественной и зарубежной эстрады, – да неужели откажусь? Прославишься – буду продавать свои рассказы о трудном пути «к звездам» за большие деньги.

– Шутишь? – Татьяна неожиданно погрустнела.

– И не думаю даже. Я же тебя видел на сцене. И главное – слышал. По-моему, твоя слава – чисто вопрос времени. На тебе «звезда» написано во-о-от такими буквами, – он показал, какими, смешно растопырив руки.

– Ох, твои бы слова да продюсерам в уши! Ладно. Мне еще два номера нужно отработать. Подождешь?

– До пятницы я совершенно свободен, – процитировал он популярный мультик и шутовски раскланялся. – Светка в командировке опять, Янку бабушка с дедушкой – ну, родители ваши – забрали, дома пусто, как в выключенном холодильнике.

Конечно, разглядывать, как живет «будущая звезда», Сергею и в голову не пришло. Чего там разглядывать? Съемная квартира, разномастная мебель. Единственное, что в этой конуре заслуживает внимания – ее хозяйка.

Задремали они только под утро.

3. Треугольник

– Черт! Мне же на работу! – Сергей вывалился из-под одеяла и, смешно подскакивая на холодном полу, побежал в душ.

На весь утренний туалет у него ушло не больше десяти минут, но когда он, натягивая на ходу штаны и путаясь в рукавах рубашки, появился на кухне, Татьяна стояла у плиты с независимо-сосредоточенным видом – варила кофе. Вообще-то она вовсе не собиралась за Сергеем ухаживать – еще чего! Максимум – томно протянуть: «Спасибо, милый! Дверь захлопни!» – и нырнуть обратно под одеяло. Не пристало роковой красавице обращать внимание на героя случайного приключения: было и прошло.

Но… он так искренне интересовался ее карьерой – а не только телом. Впрочем, телом он тоже интересовался более чем искренне, ухитряясь быть и пылким, почти грубым, и в то же время невероятно нежным, баюкал, придумывал для нее какие-то удивительно милые прозвища…

Несмотря на абсолютно независимое выражение лица девушки – «никого не трогаю, починяю примус!», – шелковый халатик был продуманно распахнут. Ну, вот забыла она его завязать, что такого!

При виде этого распахнутого халатика Сергею мгновенно стало жарко. Он в один шаг оказался возле Татьяны, прижал ее так, что хрустнули кости, но тут же отстранил, запахнул халатик, подобрал болтающиеся концы пояса и старательно завязал.

Она как бы удивленно приподняла брови:

– Что, или не нравлюсь?

– Балда! Если бы не нравилась, можно было наплевать и так оставить. Дошло? – Он нежно чмокнул ее в нос. – Тань! Мне правда на работу пора, а ты тут… я, конечно, взрослый мужик, должен себя в руках держать, но, на тебя глядя, пожалуй, удержишься… Поэтому будь паинькой и перестань меня соблазнять.

Он схватил подсохший за ночь кусок батона, набросал на него колбасу, сыр, буженину – почти не глядя, так что углы торчали со всех сторон, как иглы у дикобраза, – и, не присаживаясь, начал поедать этот дикий бутерброд, почти не жуя, только захлебывая кофе и периодически шипя – кофе был огненный.

Таня, которую всегда раздражало, как мужчины едят – жадно, как животные, тьфу! – глядела на это действо с замиранием сердца. Господи, он же совсем одинокий! Да, у него и Светка, и Яночка, и мама у них днюет и ночует. Но он никому там не нужен. Татьяна увидела это так ясно, словно на рубашке Сергея висело объявление из любимого с детства мультика: «Маладой кракодил хочет зависти себе друзей». Еще бы она не увидела! Она и сама иногда чувствовала себя таким «маладым кракодилом». Всегда одна, и никому нет дела до того, как трудно карабкаться к сияющей где-то далеко-далеко вершине. Трудно? Не карабкайся. А у нас свои дела. Ах, ну да, есть еще Алексей, которому – теоретически – она не совсем безразлична. Теоретически. А на практике выходит совсем по-другому. Татьяна давно уже поняла, что музыкант он, в общем, средний, а продюсер и вовсе никакой. Неинтересно ему куда-то пробиваться, его вполне устраивает стабильный «чес» по клубам и ресторанам. Денег хватает, а чего еще? Афиш на каждом столбе? Концертов в Кремлевском дворце? Тань, говорил он ей, я давно понял, что я не Луи Армстронг и не Элвис Пресли, так что теперь, повеситься? Мне нравится делать музыку, и я ее делаю, а если за это еще и деньги платят – чего еще нужно для счастья?