Читать книгу "Яд для королевы - Жюльетта Бенцони"

Эта новость, судя по всему, ошарашила незваную гостью. Она стояла молча, не двигаясь, и продолжала смотреть на Шарлотту большими светлыми серо-голубыми глазами. В робком свете свечи ее пышные, цвета червонного золота волосы переливались и мерцали. Шарлотта и сама загляделась на незнакомку: таких красавиц она еще не видела. Ослепительной белизны шея, аккуратная маленькая головка, огромные глаза, на щеках ямочки, крошечный рот с пухлыми коралловыми губами, похожий на бутон, приоткрылся в недоуменной улыбке, и сверкающие ровные, как небольшие жемчужинки, зубы. Стройная, гибкая, с высокой грудью и тонкой талией, незнакомка, похоже, готова была так простоять целую вечность, не в силах справиться со своим изумлением.

— Могу я вам чем-то помочь? — осведомилась Шарлотта, надеясь, что она сдвинется с места.

Незнакомка вздрогнула и очнулась.

— Мне? Да... То есть нет. Не знаю. Карета, которая везла меня из Кланьи, сломалась, и поэтому я приехала так поздно. Я думала, что найду здесь что-нибудь поесть.

— А нашли меня, но я совсем несъедобна. Ведь у вас есть горничная?

— Я... Ах, да! Ну, конечно!— Ну, так позовите ее. Думаю, она сообразит, чем вас накормить. Вы, наверное, мадемуазель де Фонтанж, не так ли? — прибавила Шарлотта, вспомнив, что говорила ей Лидия де Теобон о четвертой фрейлине: «божественно хороша, но глупа, как пробка».

Теперь она видела перед собой оригинал словесного портрета и должна была признать, что портрет был точен и правдив.

Мадемуазель подтвердила догадку Шарлотты кивком головы и спросила:

— А мы что? Разве мы знакомы?

— Нет... Но мне о вас говорили.

— Ах, вот как...

И опять повисло молчание. Шарлотта подумала, уж не будут ли они вот так ждать рассвета: она, сидя на кровати, а мадемуазель де Фонтанж, окаменев в проеме двери? Мадемуазель продолжала стоять в подбитом мехом плаще золотисто-коричневого цвета, сняв лишь капюшон.

— Хотите, я позвоню и позову служанку? Она проводит вас в спальню?

— Нет, нет, не стоит. Спокойной ночи!

И она исчезла так же, как и появилась. Дверь, скрипнув, закрылась за чудной фигуркой со свечой в руке, а Шарлотта легла, натянула на голову одеяло, и тут же крепко заснула.

Прожив во дворце несколько дней, Шарлотта поняла, что служба фрейлины при дворе герцогини Орлеанской весьма необременительна. Главной обязанностью фрейлин было составлять красивое обрамление, когда Ее королевское высочество, одна или вместе с супругом, принимает гостей или ужинает в своем привычном окружении. Все остальное время им было позволено томиться благородной скукой с книгой или с вышиванием в руках. По счастью, дворец был расположен в самом сердце Парижа, и девушки развлекались посещением знатных знакомых из квартала Марэ, многочисленных лавочек, а в хорошую погоду — прогулками по площади Рояль. Герцогиня, если не мчалась на лошади, участвуя в королевской охоте, то сидела у себя в кабинете, беседовала с немецкой родней, чьи портреты она развесила по всем стенам, но чаще всего писала в Германию письма на плотной с золотым обрезом бумаге, помня о каждом, кто сумел заручиться ее дружеским расположением. Даже при совершении утреннего и вечернего туалетов, которые представляли собой целую церемонию — подумать только! Герцогиня Елизавета всегда мылась только холодной водой! — фрейлины, если и присутствовали, то чисто формально: ухаживали за их госпожой горничные, а нарядами занималась первая статс-дама. Скажем прямо, что и она не сбивалась с ног — в гардеробной было совсем немного платьев, и все они отличались простотой и скромностью. Разумеется, первая статс-дама отвечала и за драгоценности Ее высочества, но Елизавета надевала их очень редко, отдавая предпочтение лишь нескольким прекрасным жемчужинам, так что вся забота сводилась к ежедневной проверке: все ли они на месте .Иногда, правда, случалось, что герцог Филипп, который обожал драгоценности, позволял себе похитить какое-нибудь украшение своей жены, но не было случая, чтобы он позабыл вернуть его обратно. Из своего юного окружения герцогиня Елизавета особо выделяла мадемуазель фон Венинген, с которой могла говорить по-немецки, и мадемуазель де Теобон, заслужившую ее дружбу и доверие.

На следующий день после своего переселения в резиденцию герцогини Орлеанской Шарлотта решила отправиться в парк и как следует рассмотреть его, он так манил ее из окна. Девушка обожала цветы, кусты, деревья и самые счастливые часы в монастыре провела в небольшом садике, любуясь то подснежниками и первоцветами, то чемерицей[17]и фиалками, гвоздикой, пионами и, конечно же, розами. С нежностью относилась она и к лекарственным растениям, которые там выращивали и в которых так нуждались больницы. Виктория дез Эссар, ее подруга, тоже очень любившая цветы, обычно гуляла вместе с ней.

Парк Пале-Рояля ничуть не напоминал скромный садик монастыря урсулинок. Ленотр[18], которого так привечал король, недавно осуществил его перепланировку, и теперь изумрудные ковры-газоны с благородной цветочной вышивкой окружали два бассейна с фонтанами. В длинной аллее из вязов были расставлены каменные скамьи, где можно было передохнуть и помечтать. На одну из них и уселась Шарлотта, обойдя весь парк. Утро было удивительно теплым, золотистые лучи солнца проникали сквозь свежую зелень молодых, только что развернувшихся листочков, мягко касаясь нежной кожи девушки. Она просидела на скамейке не меньше получаса, как вдруг увидела, что к ней направляется та самая Фонтанж, с которой она так неожиданно познакомилась этой ночью.

— Вы позволите мне присесть рядом с вами? — застенчиво осведомилась Фонтанж, и Шарлотта отметила, что застенчивость еще более красила ее.

— Я просто в отчаянии, — продолжала та, — что потревожила и разбудила вас. Поверьте, я сделала это не нарочно!

— А вы поверьте, что я нисколько в этом не сомневаюсь, — с улыбкой ответила ей Шарлотта. — Откуда вам было знать, что в общей комнате поставили кровать? Да садитесь же, прошу вас, — прибавила она, подбирая юбки и освобождая побольше места на скамье. — Все дело в том, что я прибыла в Пале-Рояль несколько скоропалительно. Меня привезла сюда моя тетя, графиня де Брекур, вы, вполне возможно, ее знаете.

— Нет, не знаю. Я совсем недавно на службе у герцогини, и со мной мало кто разговаривает. Пока маркиза де Монтеспан не стала приглашать меня к себе, я здесь очень тосковала, потому что почти всегда была одна.

— Одна? Во дворце, где всегда столько народа?

— Да, людей здесь много, но они часто не слишком добросердечные.